Елена Артамонова - Большая книга ужасов – 54 (сборник)

Ловушки, оказывается, устраивают не только в египетских пирамидах. Я летела, летела, летела… Сперва над головой виднелось отверстие люка, потом оно стало похожим на четырехугольную луну, звездочку, а вскоре исчезло вовсе. Неужели я сорвалась в бездну, окружавшую Коридор?

Я лежала на кровати, будильник показывал без четверти семь, за окнами чирикали воробьи, и солнце пробивалось сквозь розовые, с белыми ромашками шторы.

– Вика, я ухожу. Завтрак на столе. Поторапливайся, а то опоздаешь в школу, – сказала мама и хлопнула входной дверью.

Сунув ноги в шлепанцы и накинув халатик, я направилась к двери. Минуточку… в январе не щебечут воробьи и светает на несколько часов позже. Все это очень напоминало весну. Так и есть – березка за окном была покрыта молоденькой ажурной листвой. Зазвенел звонок. Выйдя в прихожую, я обратила внимание на очередную неточность – входная дверь была закрыта на цепочку. Наличие этих мелких недочетов не удивляло – силы, творившие иллюзии, к счастью, не могли точно копировать реальность. На пороге стоял Петька Толкачев:

– Ты еще не одета? Звонок через полчаса.

– Слушай, Петька, это не настоящая школа, скорее всего ее вовсе не существует, поэтому ходить туда не обязательно. Важнее отыскать выход в Коридор.

– Я всегда знал, что ты прогульщица, Виктория. Но, увы, школа – это часть суровой реальности бытия. Даю на одевание три минуты. Учти, ждать не буду.

– Слушаюсь! – Щелкнув пятками, я вернулась в комнату.

Петька всегда был скептиком, и только чудо могло доказать ему нереальность происходящего. Но чудес в этом путешествии, судя по всему, не предвиделось. Наскоро причесавшись, я вышла в прихожую:

– Петька, здесь только на первый взгляд все в порядке, но если как следует присмотреться… Незнакомец в Черном говорил: «Зло несовершенно, в нем можно найти трещинку». Значит, и мир, созданный злом, имеет свои изъяны. Вот, например, совсем недавно мы отмечали Новый год, а теперь за окнами – начало мая.

– Барышева, это называется – зимняя спячка.

– Не смейся. Хочешь другой пример – мама уходит на работу, хлопает дверью, а потом оказывается, что дверь закрыта изнутри на цепочку.

– Вика, почему ты не завтракаешь? Гренки остыли. – Голос, похожий на мамин, вступил в наш разговор.

– Мам, ты же ушла!

– Вешалка на пальто оборвалась, сижу пришиваю.

– Это и есть твои чудеса? – Толкачев смотрел на меня оценивающе, решая, розыгрыш это или тяжелая форма школьного психоза.

Потом мы отправились в школу. Уже в классе я спросила у Петьки, как он относится к отсутствию Ивойлова, Панкратовой, Акулиничевой и Петренко?

– Что с тобой, Виктория? Они же давным-давно умерли. Ивойлов утонул в реке прошлым летом, Акулиничева скончалась от воспаления легких еще в третьем классе, Панкратова…

– Нет. Они живы.

– Скверная тема для розыгрыша.

Урок начался. И не простой урок, а контрольная по математике. По привычке я испугалась. Даже в иллюзорном мире тригонометрия наводила на меня ужас. Я невольно взялась за решение первого варианта, но потом отложила тетрадь и весь урок раздумывала, каким образом доказать Петьке свою правоту. Возможно, как это бывало и прежде, он просто поверит на слово. Прозвенел звонок. Сдав чистую тетрадь, я остановилась у доски, поджидая Толкачева:

– Петька, давай поговорим серьезно. Мы с тобой друзья с незапамятных времен, и если я, как друг, попрошу о крошечном одолжении, ты выполнишь эту просьбу?

– Если не понадобится прыгать с моста.

Мы обошли школу с первого до последнего этажа, заглядывая во все помещения. Прозвенел звонок, но я не отпускала Толкачева – необследованными оставались еще несколько комнат, в том числе и учительская. Я осторожно приоткрыла дверь, и знакомый золотистый свет омыл лицо:

– Возьми меня за руку, сейчас мы вместе шагнем в учительскую.

– Думаешь, круто?

Мы перешагнули порог.

– Барышева, Толкачев, почему не на занятиях? – Сползшие на кончик носа очки Светланы Андреевны сердито сверкнули. – Что вы еще натворили?

– Извините, Светлана Андреевна, мы ошиблись дверью, – пробормотал Петька, утягивая меня в вестибюль. – Ну что, Барышева, достаточно? Я свободен?

Я только махнула рукой. Петька должен был самостоятельно понять абсурдность своего положения, иначе ему не удастся вырваться на свободу. И тогда я задумалась над тем, как отличить подлинник от подделки. Предположим, я вижу два совершенно одинаковых золотых колечка и знаю, что одно из них фальшивое. Можно распилить обе безделушки и посмотреть, что у них внутри – сияющее золото или темная медь. То есть надо показать Петьке не предназначенное для посторонних взглядов содержимое подделки. Но мир, даже этот – не колечко, его не распилишь. Хотя…

Моя нога больно ударилась о неизвестно откуда взявшийся бортик тротуара. Только тогда я заметила, что нахожусь не в школе, а посреди переулка, ведущего к моему дому. Рядом шагал Толкачев. Он – то наверняка был уверен, что прилежно отсидел шесть уроков, и теперь скорее всего размышлял, как лучше провести остаток дня.

– Толкачев, дай на минуточку часы.

– Зачем?

После недолгого размышления он все же протянул мне древнюю допотопную «Звезду» на кожаном ремешке. Я подцепила заднюю крышку, заглянула внутрь корпуса и увидела самый обычный часовой механизм. Оставалось признать, что окружавшая нас обстановка оказалась очень качественно выполненной подделкой. И все же имитация не могла быть полной, ведь воспроизводился не весь мир, а только его маленький кусочек. Исходя из этого – картинка в телевизоре возникала не потому, что антенна улавливала сигнал телестанции, а исключительно по воле некой неведомой силы. Значит, иллюзорность этого мира можно было доказать, жаль только, что я не знала, как это сделать. Я не хотела расставаться с Петькой и попросила его зайти ко мне, помочь с уроками.

– Что тебя смущает, Вика, – задачи на проценты или тригонометрия? – Он деловито раскладывал на столе книжки и тетради.

– Петька, зажги, пожалуйста, настольную лампу.

Толкачев нажал на клавишу – вспыхнул свет. Я подошла к розетке и выдернула шнур. Лампа погасла.

– Почему она горит?

– Предлагаешь начать с физики? Нажав на выключатель, мы замыкаем электрическую цепь, и электрический ток начинает проходить…

– Без этого она гореть не будет? А ток можно увидеть?

– Нет. Только результат его работы.

– Эта розетка под током?

– Да.

– Что бывает с человеком, схватившимся за голые провода?

– Э… Стой!

Но было поздно – я ткнула металлическую ножку циркуля в дырку розетки. Могло произойти самое худшее, но не случилось абсолютно ничего.