Саймон Магинн - Овцы

— Дилайс, а почему Эдит сошла с ума?

— Потому что она была глупой испорченной девчонкой, которой не с кем было поговорить.

В голосе Дилайс было столько горечи, что Адель вздрогнула.

— Слишком богатое воображение, слишком много жизни, я бы сказала, слишком много ей пришлось вынести. Всего для нее было слишком много, она не справилась. Я думаю, ей просто стало тоскливо, нужно было придумать что-нибудь, чтобы стало интересно. Льюин ее однажды отшил. Так и было. Она его ни с какой стороны не интересовала. — В ее голосе послышалась ярость, гордость, триумф. — И тогда она придумала всю эту белиберду. Бесы, жертвоприношения, все эти глупости. Я думаю, она решила, что все вокруг — это кино. Она была запертой в комнате героиней, ждавшей спасения.

— Запертой?

Дилайс замолчала.

— Да. Рауль ее запер. С определенного времени у него не было выбора — она за себя не отвечала. Он даже слышать не хотел о том, чтобы она шла куда-нибудь одна, сам за ней присматривал. Он делал все, что мог.

— Он запер ее здесь?

— Рауль сделал для нее очень милую комнатку.

— Здесь?

— Боюсь, что здесь, дорогуша. Чтобы можно было за ней следить.

Адель чувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Дилайс, что это за кости в поле?

— Кости? Овечьи?

— Не знаю.

— Дорогая, ты себя хорошо чувствуешь?

— Не знаю.

— Лучше сядь сюда и успокойся. Дай-ка мне косяк. Надеюсь, я не скрутила очень крепкий.

— Что случилось с Эдит?

— К сожалению, она умерла. Выбросилась из окна. Доктор напичкал ее таблетками. Мне надо было ею заняться, но Дэйв и слышать не хотел об этом, — вздохнула Дилайс. — Вот так. Выпрыгнула. Ее похоронили на фамильном кладбище под Стаффордом.

— Дилайс, но почему?..

— Началось: почему, почему, почему. Не нужно себя накручивать. — Дилайс взяла ее за руку, крепко сжала и внимательно глянула Адель в глаза. — Все в порядке. Ты просто немножко испугалась. Здесь тебе нечего бояться. Я-то знаю.

Адель вдруг обнаружила, что плачет.

— Ой, ну что ты, что ты! — Дилайс нахмурилась и не выпускала ее руки.

* * *

Дэйв больше не просил Льюина ему помочь. Льюин ушел в себя, застыл с банкой пива в руке, слушал разбор боя, смотрел замедленные кадры, странным образом стилизованную жестокость, идеальные параболические траектории брызг крови и пота, как в научно-популярном кино.

— Правда странно. Потому что он был готов к отъезду, все упаковал. И вдруг однажды ночью все сгорело. Льюин вызвал пожарных. Им пришлось ехать из Хаверфордвеста, поэтому, когда они добрались сюда, уже почти все сгорело.

Рауль стоял возле дома и кричал: «Дети! Спасите детей!» Потому что к тому времени они, конечно, уже вернулись. Он забрал их после смерти Эдит, сказал, что хочет, чтобы они были с ним. Они были в своей комнате. «Спасите детей!» Но никто не мог зайти в дом. Рауль пытался, но его удержали. Все равно у него ничего бы не вышло. Все было деревянное, сухое, как кость. На другой день полиция и пожарные вошли внутрь, ничего не нашли, только кости в детской. Одни только кости. О Господи.

Дэйв иссяк. Льюин сидел неподвижно. Джеймс покачал головой, не в силах поверить в услышанное.

— Это невозможно, — сказал он в конце концов.

— Но так и было. А потом Рауль просто уехал.

(Рауль Шарпантъе разложил кости в пустых детских кроватках. Черепов у него, конечно, не было, не было кистей и ступней. Он специально собирал эти кости. Овечьи. Он аккуратно разложил их, сверху положил детские пижамы, потом одеяла.

Он знал, как горят дома, знал, где нужно подложить легко воспламеняющийся материал — старые фотопленки, купленные в Лондоне на аукционе, чтобы горело хорошо, чтобы не осталось следов. Рауль Шарпантье прошел по тихому темному пустому дому, проверил все. Он старался собраться с силами, хрустел костяшками пальцев. Единственная возможность спастись, нельзя сделать ошибку. Еще раз проверил. Еще раз.)

— А потом дом долго так и стоял пустой. Сколько уже? Лет пятнадцать, наверно? У Льюина был ключ. Тот, что Эдит дала ему. На тот случай, если ей когда-нибудь удастся выбраться из заточения. Это, наверное, ирония. Подходит такое слово?

Льюин сидел, слепо уставившись в экран, и вспоминал, как он в первый раз вошел в дом после того, как уехал Рауль. Все, что осталось, полиция забрала с собой — на изучение. Нельзя сказать, что им удалось обнаружить что-нибудь подозрительное. Рауль, видимо, дал им свой новый адрес во Франции, в Шательро. Он возвращался на дознание по делу о гибели детей. Потом еще на одно дознание. По делу о гибели женщины на вечеринке, по делу о гибели Эдит, потом снова по делу о гибели детей. Он сказал полицейским, что ходит к психиатру. Они отнеслись к нему с сочувствием. Он чем-то им понравился, к тому же ему столько пришлось пережить. Он казался сломленным, плакал, винил во всем себя. Они смущенно отворачивались, он брал себя в руки. Ему давали сигареты. Он старался сохранить достоинство, осанку кинозвезды. Им это нравилось. Боже, а если бы это были их дети... Они качали головами. Ну и парень.

Льюин там немного прибрался, увез горы промокшей штукатурки, ковры, промокшие обугленные доски. Он ходил по дому, топал ногами, посвистывал. Принес с собой приемник, включил его на полную громкость. Заставил себя зайти в детскую, выкинул мусор в окно. Это заняло всего полчаса, но как же долго тянулось это время. Он открыл потайную комнату, заглянул туда. Там прибирались еще до пожара, никаких особых повреждений не было: он старался не смотреть на стены...

это-такая-игра-сказал-он-мы-просто-немного-поиграем ...не смотреть на стены и ни о чем не думать, быстро вышел оттуда. Ему стало нехорошо от копоти, гари и запаха сырости. Руки стали липкими. Он побежал домой, принял ванну, потом еще раз принял ванну, как мог, старался не поддаваться панике. В полночь его вырвало. Он не выключал радио всю ночь, не выключал свет, пытался заставить себя заснуть. Боже, прошу тебя, не надо снов, не сегодня. Пожалуйста.

— Это невозможно, — тупо повторил Джеймс, смутно ощущая замедленность своей речи.

— Точно, я и сам с трудом в это верил, — сказал Дэйв. — Но так все и было. Вот почему дом в таком виде. — Джеймс хотел спросить, что случилось с полем, но ему вдруг стало нехорошо. Он не мог больше это слушать.

* * *

— Ну, будет ли продолжение? — спросила Адель и засмеялась.

Тяжело дыша, она привела себя в порядок. Умылась. Стерла ваткой тушь с лица. Дилайс сидела на краю ванной.

Вспомнив, как чувствовала себя в тот момент, когда красилась, Адель улыбнулась. Смешно было сравнивать. Дилайс тоже рассмеялась.

— Что, еще травы? Тебе разве не достаточно?