Стивен Кинг - Девочка, которая любила Тома Гордона

Наконец Триша сошла с корня в воду и продолжила путь, ведя за собой длинную тень. И тут же Главный Бобер (так она его назвала) поднялся и попятился, пока его задние лапы не оказались в воде. А потом шлепнул по воде хвостом. Шлепок вышел на удивление громким. Как по сигналу, нырнули в воду и остальные бобры. Словно хорошо сыгранная команда. Триша смотрела на них раскрыв рот, прижав руки к груди. Никогда в жизни не видела она ничего более удивительного, а Главный Бобер казался ей мудрым старым учителем, хоть она и понимала, что не сможет объяснить, откуда у нее возникли такие ассоциации.

– Том. Посмотри! – Смеясь, она указала на бобров. – Посмотри на воду! Они плывут! Какая прелесть!

Полдюжины букв V образовались на гладкой поверхности пруда, и с каждым мгновением расстояние между бобрами и девочкой увеличивалось. Пошла своим путем и Триша. Теперь она держала курс на большую кочку, целый остров, заросший темно-зелеными папоротниками, торчащими во все стороны, словно взъерошенные волосы. На этот раз она двигалась не по прямой, а по широкой дуге. Увидеть бобров – это здорово (полный отпад, как сказала бы Пепси), но у нее не было ни малейшего желания столкнуться с плывущим под водой бобром. Она видела достаточно картинок бобров, чтобы знать, какие у них большие зубы. И какое-то время Триша вскрикивала всякий раз, когда ее ноги касалась водоросль или затонувшая ветка, в уверенности, что это Главный Бобер (или один из его верноподданных). Конечно же они хотели, чтобы она незамедлительно покинула их владения.

Оставив хатки бобров по правую руку, она с каждым шагом приближалась к зеленому острову, и в какой-то момент сердце у нее учащенно забилось: а ведь на нем росли не просто папоротники. Три весны подряд она с матерью и бабушкой собирала молодые листья орляка, еще закрученные в тугие «завитки». И в ней крепла уверенность, что на острове-кочке растет именно орляк. В окрестностях Сэнфорда орляк начали собирать чуть ли не месяц назад, но ее мать говорила, что на северо-западе сезон сбора орляка начинается позже, а на болотах чуть ли не в середине июля. Конечно, с трудом верилось, что судьба одарила ее таким подарком, но чем ближе подходила Триша к острову, тем больше крепла ее уверенность в том, что она не ошиблась. «Завитки» орляка были не просто съедобными, их отличал восхитительный вкус. Даже Пит, который на дух не переваривал овощи (разве что ел замороженный зеленый горошек после разогрева в микроволновой печи), никогда не отказывался от орляка.

Она убеждала себя, что нельзя ожидать невозможного, но пять минут спустя отпали последние сомнения. Перед ней лежала не кочка, а Остров орляка! Разве что, думала она, медленно продвигаясь к нему уже почти по пояс в воде, его следовало назвать Остров насекомых. Над болотом их везде хватало, но Триша время от времени подновляла грязевой защитный слой на лице, шее и руках, а потому они ей давно уже не досаждали. Но над Островом орляка воздух буквально кишел насекомыми. Причем компанию комарам, мокрецам и мошке составили мириады мух. Триша уже слышала их назойливое жужжание.

От ближайших стрелок орляка Тришу отделяли каких-то десять футов, когда она остановилась, позабыв об иле, в который погрузились ее ноги. Кто-то буйствовал на этой стороне острова, вырывая с корнем орляк. Несколько пучков стрелок плавали по черной воде. А чуть дальше, на зелени, она видела ярко-красные пятна.

– Мне это не нравится, – пробормотала Триша и взяла левее, вместо того чтобы идти к острову. Стрелки орляка – это хорошо, но вдруг ее поджидал убитый или смертельно раненный зверь. Может, бобры подрались между собой из-за самки? Она еще не настолько проголодалась, чтобы, собирая еду на ужин, наткнуться на раненого бобра. Так можно остаться без руки или глаза.

Миновав чуть ли не половину периметра Острова орляка, Триша остановилась. Смотреть не хотелось, но она не могла отвести глаз.

– Эй, Том. – Голос ее дрожал. – Это же ужасно, не правда ли?

Отгрызенная голова лосенка скатилась по пологому склону, оставляя за собой кровавый след и примятые стрелки орляка. Теперь она лежала у самой воды. Мухи облепили глаза и обрубок шеи. Громкостью их жужжание не уступало небольшому лодочному мотору.

– Я вижу его язык. – Собственный голос долетел до Триши со стороны, из далекого далека. Золотая солнечная дорожка на воде вдруг стала нестерпимо яркой, девочка почувствовала, что ее качает, поняла, что она вот-вот лишится чувств.

– Нет, – прошептала она. – Нет, не разрешай мне. Нельзя этого допустить.

На этот раз голос заметно приблизился. И яркость золотой дорожки стала прежней. И слава Богу! Не хватало ей потерять сознание, стоя почти по пояс в затхлой, вонючей воде. Не будет ей орляка, не будет и обморока. Баланс сохранялся. Одно уравновешивалось другим. Триша двинулась дальше, прибавив шагу, уже не думая о том, куда ставит ногу. Шла, вращая бедрами, ее руки описывали короткие дуги. Будь на ней трико, подумала Триша, она выглядела бы совсем как гость передачи «Зарядка с Уэнди». Итак, друзья, сегодня мы предлагаем вам новый комплекс упражнений. Я назвала его «Как быстрее уйти от отгрызенной головы лосенка». Активно вращайте бедрами, помогайте себе и руками, и плечами.

Она смотрела прямо перед собой, но не могла ничего поделать с лезущим в уши удовлетворенным жужжанием мух. Почему не пожужжать после такого сытного обеда? Кто это сделал? Не бобр, тут двух мнений быть не могло. Ни одному бобру не удалось бы отгрызть голову лосенку, какими бы острыми ни были у него зубы.

Ты знаешь, кто это сделал, дал о себе знать ледяной голос. Это зверь. Тот самый особенный зверь. И сейчас он наблюдает за тобой.

– Никто за мной не наблюдает, это все враки, – выдохнула Триша. Рискнула оглянуться и увидела, что Остров орляка остался позади. Голову она едва различила: что-то коричневое с живой черной лентой по краю. – Это враки, не так ли, Том?

Но Том ей не ответил. Том не мог ответить. Том, вероятно, уже приехал на стадион в Фенуэй-парк, перешучивался с другими игроками «Ред сокс», надевая белую униформу. А по болоту, бесконечному болоту шагал не настоящий Том Гордон, а вымышленный, придуманный ею, гомеопатическое лекарство от одиночества. В лесу она была одна.

Да нет же, сладенькая. Вовсе ты и не одна.

Триша ужасно боялась, что ледяной голос, хотя она и не могла отнести его к числу своих друзей, говорит правду. Ощущение, что за ней следит чей-то взгляд, вернулось, более того, усилилось. Она пыталась списать все на нервы (кто бы не заволновался, увидев отгрызенную голову), и ей это практически удалось, когда она подошла к дереву, на засохшем стволе которого увидела с полдюжины диагональных царапин. Словно кто-то, пребывая в отвратительном настроении, походя цапнул дерево.