Елена Логунова - Вкус заката

С замкового холма я с комфортом спустилась на лифте и прошла, удаляясь от моря, пару кварталов по бульвару Кур Салейя.

Вообще-то это было бы правильнее сделать намного раньше, еще на рассвете. По утрам ежедневно, кроме понедельника, Солнечный рынок – именно так переводится «Кур Салейя» – являет собой огромный красочный базар, где во множестве продаются сувениры, сладости, фрукты и – главное – разливается целое море живых цветов. Я чувствовала, что для меня с моей недобитой зимней депрессией это яркое зрелище будет сродни эффективной лечебной процедуре. После посещения кладбища я особенно остро ощущала потребность в сильных положительных впечатлениях.

Вечером бульвар Кур Салейя превращается в один большой уличный ресторан с поварами-зазывалами. Это тоже вполне позитивное шоу, особенно для тех, кто не боится растолстеть. Я из их числа, поэтому приметила пару местечек, где пахло особенно вкусно, но отложила гастрономическую экскурсию на другой раз.

Сориентировавшись по карте, прихваченной из отеля, неподалеку от бульвара я отыскала ночной клуб «Голый Мерлин». Вопреки моим опасениям, изображения обнаженной мужской натуры на вывеске не было, и я рискнула войти.

В это время суток заведение работало как самый обычный ресторанчик, и никаких пугающих типажей из числа вероятных постоянных клиентов-нудистов и эксгибиционистов я в маленьком зальчике не увидела. За столиками сидели пары и группы людей, выглядевших вполне заурядно, как нормальные туристы. Я заняла свободный столик в каменной арке у окна и, соблазнившись насыщенным ароматом, витающим в зале, заказала буйабес. Рыбная похлебка с чесноком и пряностями – это, конечно, не изысканная клубная закуска, но у меня и не было настроения предаваться разгулу.

Больше всего мне хотелось поглубже забиться в чьи-нибудь крепкие объятия, тесно прижаться щекой к широкой мужской груди и затихнуть, чувствуя теплое ровное дыхание на макушке и горячие ладони на талии.

Я положила на стол перед собой фотографию Герофилы и вынула из сумочки телефон, который выключила еще перед взлетом «Боинга» и с того момента не оживляла – не хотелось, чтобы меня беспокоили в моей лазурной сказке.

Другими словами, я боялась, что мне позвонит Андрей и я, услышав его волнующий голос, вновь поддамся слабости. И вместо того, чтобы положить конец нашему роману, совместными каникулами в Ницце открою его новую главу!

– Нет, нет и еще раз нет! – твердо сказала я себе и набрала другой номер – тоже по-своему памятный, но давно уже не вызывающий учащенного сердцебиения.

– Ну, наконец-то! Анхен! – мгновенно узнав меня по голосу, укоризненно и одновременно с радостью воскликнул Семен Аркадьевич. – Куда ты пропала?

– Как будто ты не знаешь! – фыркнула я.

– Я, конечно, догадываюсь, что ты опять улетела в Ниццу, – засмеялся он. – Но за просьбу подтвердить это мое предположение твой голубой пуделек-помощник меня так непочтительно облаял, что я невольно вспомнил старые добрые времена. Куда ты от меня тогда сбежала – в Египет?

– В Дубай. – Я тоже засмеялась. – Но ты же знаешь, та история давно закончилась…

– А жаль! – ввернул он.

– И я бегу не от тебя, – невозмутимо закончила я, не в первый раз подумав, что у мужчин и женщин совершенно разное отношение к былым романам.

Взять, к примеру, меня: я могу приветливо и даже по-дружески общаться со своими бывшими, но при этом – клянусь! – никто из них не вызывает у меня каких-то особых чувств, и никогда я не сожалею о разрыве. Что было в прошлом, то в нем и осталось. Ведь меня сегодняшней там нет! Я думаю, что-то именно в этом духе и подразумевает общеизвестное библейское выражение: «Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов». Те мои страсти умерли. А я – живая.

Но Семен Аркадьевич полагает совершенно иначе. Ему, как и другим мужчинам, свойственно думать, будто женщина, которая принадлежала ему когда-то, потенциально остается «его женщиной» всегда. То есть любой, самый замшелый и покрытый пылью любовный роман для мужчины вполне реален. Как реальны для охотника кабаньи головы и медвежьи чучела: пусть крайне маловероятно, что по ним доведется пострелять еще разок, но они были и даже не сплыли – вот, можно потрогать, почти как живые! И редкий мужчина удержится от того, чтобы при мало-мальски удобном случае не попытаться соблазнить бывшую любовницу. Надо полагать, сугубо из спортивного интереса.

– И вообще, я звоню тебе не для того, чтобы обсудить мои сердечные дела! – Я в очередной раз дала понять, что сезон охоты на меня закрыт и повторной лицензии Семен не получит. – Скажи лучше, ты прослушал ту запись на диктофоне, который передал тебе мой помощник Санчо?

– Да, – сухо ответил он.

Наверное, обиделся. Ну, ничего, не в первый раз он наступил на эти грабли…

– И что ты можешь сказать?

Семен Аркадьевич помолчал.

– Мне очень важно знать твое мнение, – подольстилась я. – Пожалуйста, скажи, что ты думаешь?

– Что я не ошибся, отправив Тамару к тебе, – неохотно сказал мой собеседник. – Ее пропавшая дочка, Марина… Она очень похожа на тебя, какой ты была в ее возрасте. Я не о внешности, конечно…

– А ты разве помнишь, какой я была?

Я кивком и улыбкой поблагодарила официанта, доставившего мой заказ, и вернулась к разговору.

– Я не просто помню. Я этого никогда не забуду! – сказал Семен, и мечтательные нотки в его голосе побудили меня резко сменить тему:

– Скажи, твой телефон принимает ММS?

– Ты хочешь прислать мне фото своей кровати в отеле или показать заманчивый вид из окна? – приятно удивился он.

– Да нет же!

Я рассердилась, потому что разговор все глубже сбивался в интим, чего мне вовсе не хотелось.

– Я пришлю тебе одну любопытную фотографию. Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь ее. Я перезвоню!

Я нажала «отбой», подвинула в сторону тарелку с горячим буйабесом, положила на клетчатую скатерть фотографию, купленную у мсье Эжена, и старательно пересняла ее встроенной камерой мобильника. Качество изображения от этой операции не выиграло, но и не слишком пострадало. Семен получит достаточно точную копию оригинального снимка.

Отправив ММS, я перевернула фотографию «Герофилы» изображением вниз, отложила ее вместе с телефоном на край стола и принялась за похлебку.

Фотография меня тревожила, и от того, что я поделилась своей тревогой с умным и сильным мужчиной, уже стало немного спокойнее. Да, я не рассматриваю своих бывших любимых в качестве сексуальных партнеров, но иногда не прочь опереться на крепкое мужское плечо. Если, конечно, в нагрузку к нему мне не навязывают еще что-нибудь более или менее крепкое.