Георгий Зотов - Сказочник

Шимпанзе на стволе пальмы скорчила Никао рожу.

Он передразнил её, показав язык, покрытый белёсым налётом. Не считая пользы от его работы, уж объективно – он ли виноват во всех эпидемиях? Взять хотя бы шимпанзе. Да, это он от безделья привил им вирус ВИЧ, но даже Никао, при всей своей злонамеренности, не мог предположить: местные жители станут трахать обезьян, и вирус распространится за пределы Африки. Ты можешь считать людей отъявленными сволочами, и всё равно они найдут, чем тебя удивить. Другие участники квартета… О них следует сказать особо. Полемос регулярно убирает со «сцены» маститых полководцев – неизвестно, как повернётся ход войны, выживи тот или иной генерал. А вот братец Лимос не так уж и крут, наедине с собой Никао может в этом признаться. Правда, при случае он охотнейше кивнёт на ту же Африку: неизвестно, мол, сколько царьков купались бы здесь в крови, не действуй он на опережение с голодом – в Эфиопии или Дарфуре. Они как охранники в зоопарке: следят за стаями хищников, чтобы те не вырвались на волю и не перегрызли друг друга. Никому, даже Танатосу, не позволено изменять древний порядок, установленный великим Мастером при сотворении этого мира.

Тот, кому суждено умереть, – должен умереть.

Иначе неизвестно, что произойдёт, а незнание – оно самое худшее. Квартет не владеет даром предсказаний и не способен просчитать последствий проступка Танатоса… хотя и прошлого случая более чем достаточно. Кхе-кхе, старшему брату бесполезно доказывать очевидные вещи: он же считает себя самым умным. Смерть – венец всего живого, а значит, планета принадлежит ему. И если с голодом, войнами и болезнями люди ещё научатся справляться, то вот бессмертие они точно не обретут. Значит, в будущем два брата и сестра имеют крайне малый, но шанс остаться безработными… Зато у философа Танатоса дела найдутся всегда. Ничего, их квартет ещё покажет свои способности во всей красе. Даст понять Мастеру – с ними не следует расставаться, даже когда отпадёт нужда. В отличие от Танатоса, в присутствии на небесах Мастера Никао не сомневался.

Он бросил недокуренную сигарету в лужу.

…Никао приложил ладонь к воспалённым глазам – как козырёк. Что он видит? Обычная африканская деревенька с нищими хижинами, укрытыми засохшей пальмовой листвой. Дорог, конечно, нет – сплошная грязь, море разливанное. Полное молчание – ни разговоров, ни песнопений, ни стука мотыг. О, как же он любит наслаждаться тишиной. В первом доме, куда он зашёл, не снимая обуви, его ждали. Сразу восемь умирающих, великолепно. Отец и мать лежат на кровати, дети – кто как, по комнате, вповалку. Тёмная кожа покрыта маленькими красными язвочками, на земляном полу – лужи кровавой рвоты. Никао жадно вдохнул воздух обеими ноздрями, но скорее вообразил, чем почувствовал прекрасный запах всеобщей агонии, витающий над деревней. Он ходил из хижины в хижину, видя одно и то же – распростёртые тела, умоляющие взгляды, хрипящие рты, полные мух. Воистину, этот вирус – произведение искусства. Никао создал его давно – выпестовал в пробирке и берёг для особого случая. А сейчас случай что ни на есть особый. Ночью вирус гарантированно убьёт целую деревню в Центральном Конго. Согласно, кхе-кхе, первобытной традиции, Танатос всегда церемониально посещает места вспышек свежей инфекции – так было и с эбола, и с ВИЧ. Инспектируя объект эпидемии, он стопроцентно покинет Санкт-Петербург, а сестра Полемос за это время устранит проблему – не опасаясь, что ей помешают.

Шатаясь, Никао побрёл назад, на высокий холм, в тень рощицы банановых пальм. Обернувшись, с высоты посмотрел на умирающую деревню. Да, он может гордиться собой. Отличная работа, тут уж не подкопаешься.

…«Брат Тананос, – подумал Никао. – Пожалуйста, прости. Я делаю это ради тебя…»

Глава 4

Мустанг красный

(Санкт-Петербург, у метро «Выборгская»)

…На этот раз мечта предельно проста – Илья возжелал бигмак и порцию жареной картошки из «макдоналдса» – большую, конечно же: существование маленьких порций ему в принципе неизвестно, как и причина исчезновения динозавров. И вот больной сидит на кровати, щёки перемазаны кетчупом и майонезом, к нижней губе прилип кусочек салатного листа. В глазах – религиозный экстаз. Ритуал поглощения пищи богов.

– Мне страсть любопытно – как это может быть вкусным?

Фраза обращена не к нему. Я говорю в потолок, но реакция предсказуема.

– Ты-то откуда знаешь? – бурчит Илья, слизывая салат ловким движением языка.

– Я ценю твою подколку, мой юный друг, – тонко усмехаюсь я. – Да, мы многократно сие обсуждали, – я совсем не ощущаю вкус еды, твоя правда. И у меня, вероятно, нет головы, дабы рассуждать логически. Но не спеши улыбаться – я весь соткан из инстинктов. Они и подсказывают мне: симбиоз лажи из обрезков говядины, жирного соуса плюс мороженые ломтики картошки в кипящем часами масле не может быть праздником желудка. Это даже выглядит ужасно – кракен со средневековой гравюры, из чьей пасти торчит лук в кетчупе.

Илья смотрит мне в глаза. И смачно вгрызается в гамбургер.

– А мне классно! – с вызовом говорит он. – И потом, жить-то осталось недолго.

– Тебе самому не надоело это тысячу раз за вечер напоминать? – вздыхаю я. – Извини, но по статусу своей профессии я не имею жалости к женщинам и детям и гребу всех под одну косу. Знаешь, иногда мне жаль, что я не персонаж одной старенькой компьютерной игры девяностых – «Кармагеддон». Езди себе спокойно, дави народ на машине без эмоций, только очки получай. Виртуальный мир числом бонусов превосходит реальный. Там гамбургеры безвредны и люди очень смешно умирают. А Смерть может быть обычным всадником-юнитом в «Варкрафте». Щёлкнул мышкой, и веди её куда угодно.

Бездумное чавканье и хруст лука.

– Кстати, – я вижу блеск в глазах Ильи. – Точно, Смерть же всадник. Ты сюда тоже приезжаешь на лошади? Ууууууу. Приведи лошадку в палату, я её хлебом покормлю.

– Я иду в ногу со временем, – напыщенно сообщаю я. – И сто лет не пользуюсь гужевым транспортом. Это же анахронизм. Странно, вы давно вздохнуть не можете без новомодных гаджетов, а от существ из древних времён, доживших до современности, требуете ходить в шкурах и с копьём. Ты думаешь, этот Иисус, который так у вас популярен, явился бы сюда во второй раз на осле? Напрасно. Он приедет на убитой «ладе», с восьмисотрублёвой «нокией» в кармане, одетый в китайский ширпотреб. А собрания двенадцати апостолов проведут в общежитии для гастарбайтеров – так аренда дешевле. У меня есть автомобиль. Правда, мы используем строго определённую модель.