Последний вздох перед закатом (СИ) - "CareS"

— Ты всё? Там идёт кто… — Павел выбежал из рубки, толкнув Рада, и побежал сломя голову в штаб. Командир сидел у себя в кресле.

— Товарищ командир — Павел сел за стол, запыхавшись — Мне нужен пропуск на выезд из Верховского района… Очень нужен… —

— Ясно всё, сдался, да? Что, опять Рад кому-то интернет подключал, и те, назвонившись и начитавшись, захотели домой, к семье? Это война, сынок! У меня вся семья на ней погибла, но я не рву и не мечу. — командир посмотрел на Павла, у которого не было лица. — Но тебе я могу помочь, тебе просто повезло. —

— Я ничего не давал, товарищ командир — закричал Рад со стороны улицы, командир же в ответ ему помахал кулаком, и кинул в его сторону карандаш.

— Да-да, я всё сделаю, что нужно? — Павел судорожно тряс головой.

— Вот это деловой разговор уже — командир сел поудобнее — У нас Весь Верховск контролируется какими-то боевиками. Вроде местные, но решили организовать там целую сеть, и захватили весь город. Город не малый, а на каждом шагу там вооружённые упыри ходят, и местных терроризируют, не давая им носу поднять. Они всё равно, казалось бы, не жильцы, в ближайший месяц на них запланирован наступ изо всех ближайших частей. Но на территории Верховска всегда была расположена лётная школа с аэродромом. И она под контролем этих тварей! И разведка нам доложила, что там стоит новейшая модель самолёта, которая нам и нужна! Управляется она предельно просто, нужно лишь включить двигатель, потянуть на себя рычаг, дождаться систему выведения на воздух, и всё! Дальше включаешь автопилот, гонишь его сюда, и сажаешь нам, на полосу. Палес тебе сможет показать, как им управлять, это задача двух минут. Мы не можем провести наступательную операцию для захвата этого самолёта, так как его сразу уберут, и людей наших положат, а такой скрытный и тихий убийца как ты, я думаю, прекрасно мог бы сработать в тылу противника, они этого точно не ожидают, да и большинство из наших они уже знают по лицам и именам. Скорее всего среди нас есть крысы. Нам этот самолёт бы очень пригодился для доставки припасов, а то неделями сидим без всего! А аэродром этот контролируется бандитами, понимаешь? Вот… Ты смотри, дело — самоубийство, но если справишься, я за тебя слово замолвлю, и тебя до твоего города с оркестром довезут через все блокпосты, ну как? — Павел некоторое время смущался, но потом, посмотрев на экран телефона, согласился.

— Отлично! Ни пуха! Завтра заедешь сюда же, тебе проведут инструктаж, покажут, как им управлять, карту Верховска, где, чего и как, а потом сразу же поедешь на операцию. Но на то, что с тобой кто-то поедет не рассчитывай, задание — билет в один конец. Да и не хочется лишиться тебя… —

— Командир! — речь командира прервал вбежавший Рад — Поступила информация от Павла, что в Верховке заметили боевика, прикажете брать? —

— Берите! —

— Есть! —

— Так, Павел, поедете сейчас с Гасом и Мюром в Верховку, разведаете, что за хрен там шастает, а завтра утром сюда, на инструктаж. Мы на вас все надеемся, Павел! —

— Есть! — Павел выбежал из здания, догнав бежавшего Рада.

— Это когда это я информацию такую давал? — удивился Павел.

— Так ты же сам говорил! Шастает какой-то у тебя дед с ружьём! — Павел с ужасом вспомнил, что рассказывал как-то раз Гасу про самогон Афанасия, и тот, видимо, решил всё на свой лад, и доложил в штаб. — Или ты что, бандитов прикрываешь? — Павел отрицательно кивнул — Тогда дуй в машину, Гас и Мюр сейчас подойдут. — Павел послушался, и уже через минуту отъезжал на машине с Гасом и Мюром от лагеря. По классике, они уже через десять минут были на повороте. У Павла была в голове одна мысль. Он предал друга, и его едут убивать. Просто так. Автомобиль свернул на Верховку, и когда он подъезжал к деревне, Павел, незаметно для товарищей, включил гарнитуру, и начал стучать по ней. Постучит три раза, пауза, ещё три раза, пауза, ещё. На стук обернулся Гас.

— Что ты делаешь? —

— Виноват, не знал, что включил — оправдался Павел. И вот, автомобиль останавливается у дома Афанасия. Гас с Мюром вышли из машины, и направились ко входной двери. Они потрогали дверь, было заперто. Мюр выбил дверь, и все трое вошли внутрь со включенными фонарями.

— Гас, проверить первую комнату! Я проверю двор, Пахан, на тебе вторая комната! Выполнять! — приказал Мюр, держа наготове автомат, после чего выбежал во двор, который напрочь зарос травой. Павел сделал вид, что прицелился из пистолета, но понимал, что атаковать ему тут некого. Нужно было лишь найти Афанасия раньше остальных. Павел шарился около печки, около стола — его нигде не было. В соседней комнате было слышно, как Гас, ища Афанасия, роняет жестяные банки на пол, а Мюра Павел видел в окно, как тот пробирался сквозь высоченную траву, и копошился в непроходимых кустах и зарослях. Вдруг Павел вспомнил. За печкой! Точно! Павел приоткрыл занавеску за печкой, и угадал. За ней, тихо прижавшись, стоял Афанасий с ружьём. Павел выглянул в коридор, потом в окно — никого. Павел тихо показал Афанасию жестом, чтобы тот лёг под кровать. Афанасий послушался, но в силу возраста не мог сделать это быстро, поэтому шаркал, и издавал шум. На шум, естественно, прибежали Гас и Мюр, и увидев Павла, опешили.

— Ну что, нигде, да? — Мюр, запыхавшись, начал осматривать дом.

— Да. Не видно. —

— Так, это что? — Мюр указал пальцем на подпол, попытался его открыть, но не смог, и перешёл на шёпот. — Точно, там гад засел, и закрылся изнутри! Павел, Гас, встаём по бокам, ожидаем сопротивление, как только я открываю, стреляйте. — Гас и Павел кивнули. Мюр взял из-за спины топор, и начал отковыривать подпол, с каждым разом всё сильнее и сильнее ударяя по нему. И вот, с треском, подпол был открыт, и из-под него вылетели гвозди, которые сдерживали его с обратной стороны. — Отставить огонь! Гляньте! — Мюр поднял левую руку, и посветил внутрь подпола фонарём. Луч фонаря озарил человеческий скелет в тулупе, шапке-ушанке, и сапогах. Слева от него виднелось старинное ружьё, и лежал скелет поменьше, но какой-то явно не человеческий. Два скелета как будто лежали в обнимку. Мюр спустился в подпол, в тулупе скелета лежала записка. Мюр взял её, прочитал, передал Гасу, а тот передал Павлу.

«Дорогая Валя! Не могу терпеть это всё! Ну просто не могу! Извини за всё, извини, что всё так. Я просто не достоин тебя! Прощай!». Павел поседел на глазах. Он вбежал за печку, посмотрел под кровать… Там никого не было. Мир Павла словно перевернулся, в его ушах до сих пор стоял тот самый голос, и внезапно Павел резко упал, потеряв сознание.

— Снайпер! — Закричал Гас, бросившись на землю, но потом, осмотревшись, встал. —

Глава 3

3. Возвращение стоит разлуки

25 июня, 2011-ого года.

Афанасий сидел у себя дома и попивал самогон вперемешку с чаем. На вкус редкостная дрянь, но она почему-то приходилась Афанасию по нраву. За окном было лето, красоту которого он не замечал. Его жена Валя уехала, и перед отъездом сказала, что не хочет жить с человеком, у которого ничего нету за душой, для которого охота важнее всего, а убийство животных — ничего не значат. Столько лет прожили, а она вот так вот и уходит, ничего не сказав? Но к таким ссорам Афанасий привык, он не верил, что Валя когда-нибудь сможет покинуть его. Афанасий встал из-за стола, взял ружьё с полки, надел валенки с курткой, и подозвав Ласу, вышел из дома. Жарко летом так ходить, ничего не поделаешь, да только вот в открытой одежде по лесу ходить категорически запрещается. Клещи, комары, змеи, или чего хуже крапива — всё это могло подстерегать случайно забредшего путника. Афанасий шёл на порубку, которая располагалась в конце деревни. Как приятно наблюдать за жизнью вокруг! Везде бегает ребятня, кто повзрослее, так те катаются на мопеде до заправки, чтобы купить там то мороженное, то газировку, то чипсы. Везде суета, и здесь никогда не бывает тишины. Но какая-то тоска засела у Афанасия на душе. Он словно наблюдал за живой и радостной деревней через стеклянную призму, находясь совсем в другом месте. Какой смысл жить без любимого тебе человека? Ласа, нюхая землю, шла за Афанасием, и по пути с ним здоровался почти каждый проходящий мужчина, девушка, или бабушка, или дедушка. Афанасия, как и Валю, здесь знали почти все, и постоянно спрашивали у одного про второго. Афанасий проходил у конца деревни, и посмотрел направо. Там, у одного из домов, на улице, перед лавкой, два мальчика играли с каким-то диковинным зверем. «Кто это такой? Хорёк чоли?» Афанасию стало немного завидно. Вот так просто, беззаботно, весело, дети проводят свой час. Да, когда ты вырастаешь, то всё кажется настолько тленным, что хочется опуститься хотя бы на час в ту самую беззаботную пору детства, где деревья самые большие, папа самый сильный, мама самая красивая, и не думать ни о чём, что может подстерегать тебя дальше. Вот, Афанасий спустился на порубку, и уже через час был в гуще леса. Его ружьё наготове, Афанасий рыщет сквозь кустов, сквозь дебрей, но никого не замечает. Куда-то в миг подевалась вся живность. Но не мог же Афанасий столько дичи перебить в округе, что даже перепел не покажется! Вдруг из-за спины Афанасия раздался рык, Афанасий обернулся. Ласа скулила и лаяла. Афанасия и его верного друга окружили со всех сторон волки. Афанасий подумал, что это логическое завершение его похождений. «Кто убивал, тот и будет убит» — Афанасий вспомнил строчку из стихотворения, которое слышал по радио. В ружье было только два патрона, перезаряжать — долго. Афанасий попятился назад. Волки, рыча, начали подходить к Афанасию всё ближе, пока один из них не вцепился в ласу. Афанасий выстрелил. Один выстрел, второй, и волк, набросившийся на Ласу, жалобно заскулил, и оставив свой дух, умер. Однако Афанасий почувствовал тушу на своей спине, и громадные зубы, впившиеся ему в затылок. Афанасий ощутил холод от укуса, словно его душа улетает вон, но он мигом собрался с мыслями, и что было сил ударил волка прикладом наотмашь, после чего тот отцепился от Афанасия. Ласа была подавлена морально, и лишь жалостливо погавкивала, так как робела перед толпой разъярённых хищников. Волки опешили, и лишь скалили зубы, боясь подходить к Афанасию. Он быстро достал патроны из кармана, и вставил в ружьё, выкинув прежние. Афанасий прицелился ещё раз — выстрел, второй. Два волка были также убиты, а остальные, видимо, сдали позиции, и обратились в бегство. Афанасий отошёл от шока, потрогал себя за спину — она вся была в крови, он оглянулся на Ласу, та лежала, тихо скуля. Афанасий быстро взял её на руки, и отправился в сторону родной Верховки. Шёл Афанасий около двух часов, лес всё никак не заканчивается, лишь позже начали виднеться крыши деревенских домов. Ласа, на руках Афанасия, лишь облизывала его лицо, словно прощаясь. Кровь всё лилась. Афанасий как мог держал то свою рану, то Ласы, и периодически вытирал кровь салфеткой, так как ничего другого у него с собой не было. Афанасий быстро забежал в дом, и направился к террасе. Он открыл шкаф, всё что было в аптечке — это обезболивающее, и бинты. Афанасий на скорую руку перевязал себя, вколов себе лишь ¼ обезболивающего, остальное же он отдал Ласе, которая жалобно скулила и лежала в пятнах своей крови на белой простыне. Афанасий на протяжении двух часов таскал лакомства Ласе, та даже ела, но его не покидала мысль, что вот она — смерть, ведь боль была невыносимая, ментальная или физическая, но Афанасий с каждой секундой чуть ли не терял сознание. Афанасий присел за стол, налил вскипячённый чай, и посмотрел в окно. Такое беззаботное, красное лето. Как же упоительны в Верховке вечера! Ласа встала с пелены, и поковыляла по двор. Ей так нужно было это тепло. Афанасий вышел к Ласе, и Ласа наконец уснула, плавая в тёплых лучах солнца. Афанасий хотел сидеть как раньше, как в старые, добрые времена, но перед собой он начал видеть яркий свет, с каждой секундой всё сильнее ослепляющий его. И Вали рядом с ним нет, и детство не вернуть. Афанасий взял в руку листок и бумагу, и что-то начал писать. Афанасий открыл подпол, и подозвал Ласу. А вечера в Верховке плыли своим чередом, с улицы доносились радостные крики ребятни.