Томас Гунциг - 10000 литров чистого ужаса

— М-м-м… М-м-м-м… Юноша… Юноша… Хорошо… Есть членик, и мочевой пузырь, и семенные пузырьки, головка, мошонка, крайняя плоть, яички… Ты дашь, я возьму…

Джей-Си хотел закричать, но какой-то перепончатый отросток надавил ему на рот, просунулся глубоко, до самого горла. Он ничего не мог сделать. Он был целиком и полностью во власти этой твари. Хоть бы уж быстрее, пусть она перекусит ему горло или проткнет сердце, а если она этого не сделает, отключиться бы поскорее, чтобы не знать, что произойдет.

Увы, тварь не перекусила ему горло и не проткнула сердце.

И он не отключился.

Он почувствовал, как гибкое щупальце забралось к нему в штаны.

Почувствовал, как другой отросток полез в задний проход.

Наконец, он почувствовал, как что-то теплое и влажное сомкнулось, захватив его половой орган.

В точности как рот.

32. Марк

Марк бежал.

Он не знал, сколько времени бежал в непроглядной тьме, охваченный эйфорией отчаяния, потом, выбившись из сил, с пылающим горлом, остановился и присел на корточки, потому что прислониться было не к чему. Он попытался отдышаться, сказав себе, что встанет и пойдет дальше, как только восстановит дахание, и на минуту закрыл глаза, сосредоточившись на лихорадочном биении своего сердца, которое, казалось ему, никогда не уймется.

А открыв их, заметил свет.

Совсем немного света. Слабенькое молочно-белое свечение, но в нем прорисовывались очертания предметов.

Марк поднял глаза: далеко в вышине висела белесая дымка, которая, казалось, и была источником этого света. Он огляделся и увидел, что та же дымка окутывает его, сгущаясь в нескольких метрах от земли в плотный туман. Толку от всего этого было немного, он по-прежнему не знал, где находится, но хотя бы видел свои ноги, видел свои руки, что было для него равносильно воскресению из мертвых. Этого вполне хватило ему для поднятия духа.

Он обернулся в ту сторону, откуда пришел. Там было определенно темнее. Марк поклялся себе, что больше никогда не вернется в этот мрак, который чуть не свел его с ума, и пошел дальше. Он чувствовал себя так, будто уже почти спасся, но старался не терять голову, сознавая, что на самом деле до этого наверняка еще далеко.

Шагал он осторожно, ноги вязли в чем-то вроде красной глины, в которой — теперь он разглядел — упоенно копошились большие белесые насекомые. Вспомнив, как одно такое попало ему под руку, он содрогнулся от омерзения.

Так он шел еще довольно долго, окутанный, словно вуалью, фосфоресцирующей дымкой. Мало-помалу радость, окрылившая его, когда появился свет, снова сменилась отчаянием. Он все равно умрет, пусть при свете, а не впотьмах, и эти ползучие твари полакомятся его трупом. От злости он попытался растоптать одну, подвернувшуюся под ногу, но лишь вдавил ее глубже в слой грязи.

Он все шел и шел. Рот был сухой, как бумага, пробежка с блеском завершила обезвоживание его организма. Марк с горечью думал о холодильнике, который они по приезде битком набили всевозможными банками — с пивом, кока-колой, «Канада Драй» и «Оранжиной»; он готов был отдать палец (лучше с ноги) за право хотя бы облизать одну из них.

И вдруг, когда он размышлял, нельзя ли профильтровать грязь через рубашку, чтобы добыть воды, кто-то дотронулся до его руки.

Это было до того неожиданно, что подействовало, как электрический разряд. Марк отскочил в сторону, нашаривая арбалет, все еще висевший за спиной.

Прямо перед ним стояла и смотрела на него молодая девушка в цветастом платье.

Он открыл рот, хотел что-то сказать, но не смог издать ни звука.

— Что вы здесь делаете? — спросила девушка слегка раздраженным тоном человека, которого потревожили во время работы.

— Я… Я спустился по лестнице, а потом…

Девушка рассмеялась — словно зазвенели хрустальные колокольчики.

— И могу спорить, вы не нашли выключатель.

— Выключатель?

— Он под лестницей. Рядом с последней ступенькой. Найди вы его, вам не пришлось бы шагать километры в кромешной темноте. — Тут девушка нахмурилась: — Но что вы делали в шале? Вы воры…

— Нет… Нет… Мы друзья Патриса, и…

— Патрис! — воскликнула девушка. — Патрис здесь, в шале… О-о-о-о, как бы мне хотелось его увидеть!

Марк не мог понять, что эта девушка в легком платье делает в пещере в сотнях метров под землей. Ощущая пустоту в голове, он спросил только:

— Вы его знаете?

— Конечно. Я Лоранс, его сестра.

Марк помнил, что рассказывал ему Патрис о своей сестре; со словами девушки это никак не увязывалось.

— Он говорил нам, что его сестра исчезла и что она была…

— Инвалид… да… Знаю, синдром Ретта, ужасная гадость, разрушающая мозг одной из двадцати тысяч девочек. Знаете, каково это?

Вместо ответа Марк лишь глупо развел руками. Он ничего не понимал. Девушка улыбнулась — в других обстоятельствах он нашел бы ее улыбку очаровательной.

— Идемте со мной. Я вам все объясню.

Она взяла его за руку и куда-то повела сквозь туман.

33. Кати

Кати просидела на островке довольно долго. Ей было не то чтобы страшно, но очень не по себе. Не зная толком почему, она не чувствовала непосредственной угрозы своей жизни. Возможно, по простой логике: ведь если бы эта тварь хотела сделать с ней что-то плохое, то наверняка уже сделала бы; возможно, еще и потому, что Кати слишком устала, чтобы испытывать какие-либо эмоции, и, наконец, потому, что ей все равно ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

Тварь велела ей «не лезть в воду», не то, мол, какие-то «они» ее «съедят». Кати не совсем поняла, что она имела в виду, долго всматривалась в воду, но ничего особенного не увидела, только тусклые блики, должно быть, оптический эффект люминесцентного свода. Правда, где-то далеко, слева, как будто что-то плавало, но это могло быть что угодно.

Во всяком случае, пойти посмотреть у нее желания не возникло.

Где-то капала вода, и ритмичный стук капель, разбивающихся о твердую поверхность, был единственным звуком в этой пещере. Кати вздохнула, порадовалась, что ей не хочется в туалет, и потерла плечи: становилось холодно.

Она лениво размышляла, поверят ли ей, если все это рассказать, и не захочет ли отец, чтобы она опять ходила к той психологине, к которой он отправил ее после развода с матерью, и поверит ли ей Джей-Си, и не придется ли ей «давать показания» в полиции, где полицейский будет слушать ее, хмуря брови, или, может быть, ее «свидетельство» зафиксируют какие-нибудь ученые для доказательства очередной сомнительной теории эволюции… И вот на этом месте она услышала, ясно и отчетливо, голос Иваны, звавший ее по имени.