Стивен Джонс - Вампиры. Антология

Эдмунд едва заметно поклонился, но не отвел взгляда. Разумеется, она нисколько не изменилась с того времени, когда они были близки. Ей было шестьсот лет — немногим меньше, чем эрцгерцогу, — и годы не имели власти над ее телом. Леди была намного смуглее Эдмунда, обладала прозрачными темно-карими глазами и черными как смоль волосами. Он не оказывался так близко к ней уже несколько лет, и помимо воли его захлестнула волна воспоминаний. Разумеется, она обо всем забыла: он уже поседел, кожа покрылась морщинами, должно быть, для нее он выглядит совсем чужим. Однако, встретившись с ней взглядом, Эдмунд почувствовал, что она тоже перебирает воспоминания, и воспоминания эти ей приятны.

— Миледи, — начал он, вполне овладев собой, — разрешите мне представить вам моего сына и ученика, Ноэля.

Ноэль поклонился гораздо ниже, чем отец, и зарделся от смущения.

Леди Кармилла снизошла до улыбки.

— Он похож на вас, мастер Кордери, — обронила она пустой комплимент. Затем снова обратила внимание на микроскоп. — Его создатель говорил правду? — поинтересовалась она.

— Совершенную правду, — подтвердил мастер. — Это исключительно хитроумное устройство, и я бы с удовольствием познакомился с его изобретателем. Прекрасная вещь — хотя для того, чтобы воспроизвести ее, потребовалось все искусство, на которое способен мой шлифовальщик. Думаю, что мы можем усовершенствовать этот прибор, приложив еще больше старания и мастерства; перед вами самый простой экземпляр, наша первая попытка.

Леди Кармилла опустилась на скамью, и Эдмунд показал ей, как нужно смотреть в микроскоп, как настраивать линзы и зеркало. Она выказала удивление при виде увеличенного крыла бабочки, и Эдмунд продемонстрировал ей серию заготовленных препаратов, включавших части тела насекомых, срезы стеблей и семян растений.

— Здесь необходим более острый нож и более твердая рука, миледи, — объяснил он. — Прибор выдает мою неловкость.

— Отнюдь, мастер Кордери, — любезно заверила она его. — Все это прекрасно. По нам сказали, что с помощью микроскопа можно увидеть более интересные вещи. Крошечные живые существа, невидимые простым глазом.

Эдмунд с извиняющимся поклоном стал рассказывать о приготовлении препаратов воды. Он изготовил новый, взяв пипеткой каплю грязной речной воды из кувшина и капнув ее на предметное стекло. Затем терпеливо помог леди отыскать на стекле мельчайшие создания, недоступные взгляду человека. Мастер показал госпоже плавающее полужидкое животное и других, более мелких, передвигавшихся при помощи ресничек. Зрелище захватило ее, и некоторое время она не отрывалась от микроскопа, осторожно передвигая стекло накрашенными ногтями.

В конце концов леди Кармилла спросила:

— А вы не смотрели на другие жидкости?

— Какие именно жидкости? — переспросил Кордери, хотя смысл вопроса был ему совершенно ясен и привел его в смятение.

Но она не собиралась смягчать выражения.

— Кровь, мастер Кордери, — очень тихо произнесла она. Их давнее знакомство научило ее уважать его интеллект, и он почти сожалел об этом.

— Кровь очень быстро свертывается, — объяснил Кордери. — Я не смог приготовить достаточно хороший препарат. Это потребует необыкновенного мастерства.

— Несомненно, — согласилась она.

— Ноэль зарисовал многие вещи, которые мы изучали, — сказал Эдмунд. — Не желаете ли взглянуть?

Она не возражала против перемены темы и дала понять, что согласна посмотреть на рисунки. Подойдя к столу Ноэля, она начала перебирать листы, время от времени поднимая взгляд на юношу, чтобы похвалить его работу. Эдмунд стоял рядом, вспоминая, как остро чувствовал он когда-то ее настроения и желания, и изо всех сил стараясь угадать, о чем она сейчас думает. От одного задумчивого взгляда, брошенного Кармиллой на Ноэля, внутри у Эдмунда все сжалось от ужаса, и его тяжкие мысли и страхи мгновенно отступили на задний план, сменившись беспокойством за сына, — а может быть, простой ревностью? И снова он проклял себя за слабость.

— Могу ли я взять это, чтобы показать эрцгерцогу? — спросила леди Кармилла, обращаясь скорее к Ноэлю, чем к его отцу.

Мальчик кивнул, по-прежнему слишком смущенный, чтобы сформулировать подходящий ответ. Она взяла отобранные рисунки и свернула их в трубку, затем поднялась и снова взглянула в лицо Эдмунду.

— Мы очень заинтересованы в этом приборе, — сообщила леди. — Мы тщательно обдумаем вопрос о предоставлении вам новых помощников, которых вы обучите необходимым навыкам. А пока вы можете вернуться к текущей работе. Я пришлю кого-нибудь за инструментом, чтобы эрцгерцог смог рассмотреть его на досуге. Ваш сын превосходно рисует, вы должны его поощрять. Вы с ним можете посетить меня в моих покоях в следующий понедельник в семь часов; вы пообедаете со мной и расскажете мне о своих последних работах.

Эдмунд поклонился в знак согласия, — разумеется, это следовало понимать как приказ, а не как приглашение. Опередив ее, он подошел к дверям, чтобы открыть ей, и, в то время как она проходила мимо, они обменялись быстрым взглядом.

Когда Кармилла ушла, внутри у него словно ослабла какая-то туго натянутая струна, оставив слабость и пустоту. Он чувствовал странное спокойствие и отчужденность при мысли о том, что его жизнь находится в опасности.

Когда погас последний луч заката, Эдмунд зажег свечу на верстаке и уставился на пламя, попивая темное вино из оплетенной бутыли. Он не повернулся, когда в дверях показался Ноэль, но после того, как сын пододвинул к нему свой табурет и уселся рядом, предложил ему бутыль. Ноэль принял ее, но отхлебнул с осторожностью.

— Теперь я достаточно взрослый, чтобы пить? — сухо заметил он.

— Достаточно, — заверил его Эдмунд. — Но остерегайся излишества и никогда не пей в одиночестве. Обычный отцовский совет, как ты понимаешь.

Протянув руку через стол, Ноэль погладил тонкими пальцами цилиндр микроскопа.

— Чего ты боишься? — спросил он. Эдмунд вздохнул:

— Ты уже и для этого достаточно взрослый, я так понимаю?

— Мне кажется, об этом судить тебе.

Бросив взгляд на медный инструмент, Эдмунд начал:

— Подобные вещи лучше держать за семью замками. Какой-то ученый, чтобы доставить удовольствие вампирам, захотел продемонстрировать свои знания и, наверное, горд этим, словно павлин. Болван. Однако теперь все эти развлечения с увеличительными стеклами неизбежно войдут в моду.

— Когда у тебя ухудшится зрение, ты обрадуешься, что на свете существуют очки, — возразил Ноэль. — В любом случае я не вижу в этой новой игрушке никакой опасности.