Нэйт Саузард - Добытчики

Моррис кивнул. — Несколько лет назад я работал в аэропорту. Мне пришлось подвозить на тележке автомобильный аккумулятор для людей на длительной стоянке. За зиму аккумуляторы сдыхали, и моей работой было морозить задницу и «прикуривать» людям машины. За неполный рабочий день платили отлично.

— Да ну! Долго нам еще ждать?

— Еще несколько минут. Мы пробуем слишком рано. Только истратим хороший аккумулятор.

— Верно. — Эрик прислонился к грузовику. Всякий раз, когда он был готов расслабиться, мышцы начинали ныть, напоминая о постоянном напряжении, в котором пребывало его тело. То же самое произошло и сейчас, поэтому он решил не расслабляться. Меньше всего нужно, чтобы мышцы свело судорогой.

Ему хотелось чего-нибудь «вмазать», но единственное, что приходило на ум, это кокаин. Он помнил, как тот мог взбодрить, сделать быстрым и беззаботным. С пары дорожек он мог обогнать грузовой поезд и лечь перед ним на рельсы.

Иногда Эрик скучал по наркотику, скучал по вызываемому им веселью. Хотя именно он был причиной львиной доли его проблем. Черт, когда он употребил его в последний раз, он изменил всю его жизнь.

Они решили назвать это «Полуночной вечеринкой». Может, это была и глупая затея, притом, что их было всего двое, но если они собирались вместе, это уже был праздник. Итак «Полуночная вечеринка». Весь уикенд без света с целой кучей кокаина. Любой дурак скажет, что опасно и глупо заниматься этим вдвоем. Однако «кокс» говорил им другое. Когда все переворачивалось с ног на голову, они всегда прислушивались к «коксу», а не к таким глупостям, как глас разума.

Пасмурной пятницей, в начале пятого Эрик приехал к Рене домой. Накануне босс уволил его за то, что он появился на работе с носом, вымазанным в порошке, и пытался дрочить на одну из официанток. Возможно, ему не стоило заниматься подобным посреди зала в обеденный час.

К черту! Он найдет себе другую работу. Для хорошего повара это не проблема. К тому же у Рене задница покруче, чем у любой официантки из «Данте».

Да и ждать до обеденного часа она его не заставит. Как только он вошел в дверь, она упала на колени, заставив наблюдать, как ее рыжая прическа раскачивается напротив его промежности, пока он пытается удержать два пакета с продуктами. Дав ему кончить, она поцеловала его в знак приветствия, предварительно сполоснув рот зубным эликсиром. Он стал возиться с ее поясом, но она оттолкнула его, сказав, что сперва он должен приготовить ей обед.

Он усмехнулся, но решил что сделка честная. По крайней мере, Рене лучше других его девчонок. Большинство хотело от него подарков или помощи в аренде квартиры. Они не понимали, что их полезность прямо пропорциональна количеству доставляемых ему ласок.

Поэтому он занялся ужином, а Рене занялась лампочками. Она открутила первые десять, подом вдохнула пару дорожек и потеряла к этому занятию интерес. Остальные лампочки разбила туфлей. Одному богу известно, как она добралась до кухни, не распоров ноги об осколки. Она даже не потрудилась убрать стекло. Когда ее муж вернется из Бостона, он будет очень зол.

Эрик пожал плечами, нарезая свежий розмарин. Это уже не его проблемы. В понедельник он будет спать у себя дома. А Рене пусть сама разбирается со своим муженьком. Он отойдет от похмелья и подыщет себе работу. Правда, он и так занят выше крыши.

На приготовление ушло около часа. Ягненок под розмарином с овощами. Не самое сложное блюдо, ничего особенного, но Рене стонала за столом так, будто вот-вот кончит.

Традиционные столовые приборы он дополнил тремя дорожками порошка справа от каждой тарелки. Рене вдохнула свои вместо закуски. Последнюю дорожку он оставил на десерт. Потом сбросил все на пол и положил Рене на стол. Она извивалась под ним, и он прижал ее плечи к холодному дереву.

Она переоделась в черное вечернее платье, стараясь добавить вечеру особый шарм. Ткань на груди треснула, обнажив бледные груди и живот. Крошечные соски взметнулись вверх, и он уделил им все внимание, которого они заслуживали, обрабатывая их языком и губами в кокаиновом экстазе. Их секс продолжился, любые признаки эмоций растворялись в жужжащих воспоминаниях о снеге, как передача в испорченном радиоприемнике.

Он вошел в нее, и она вцепилась ногтями ему в плечи, вырвав из него крик. Когда боль немного утихла, он накинулся на нее и сунул язык ей в рот. Она жадно приняла его, и стала, постанывая, посасывать.

Потом перевернула его на спину, оседлав как быка. Она царапала ногтями его грудь и бока. Чем ближе она была к оргазму, тем неистовей становилась. С царапин она перешла к пощечинам. Пощечины сменились увесистыми ударами по голове, которые почему-то только заводили его. Она кричала на него матом, подмахивая бедрами в такт словам. Он шлепал по ее грудям, оставляя красные отпечатки. Она вздрагивала при каждом ударе. Потом он схватил ее за талию и крепко держал, пока она не кончила.

Она назвала его никчемным.

А он ее — потаскухой.

Она ударила его кулаком в челюсть и назвала педиком.

Он схватил ее за волосы и потянул назад, пока она не закричала. Назвал ее мерзкой шлюхой.

Ее пальцы вцепились ему в волосы. Зарычав, она подняла ему голову и ударила об стол. Из глаз у него посыпались искры, и он подумал, какую все-таки невероятную дырку он нашел. Она снова ударила его головой, и вместе с болью на него накатила волна душераздирающего наслаждения.

Ее рев сменился криком. Все ее тело билось в конвульсиях, будто привязанное к электрическому стулу.

Он вспомнил, как она оторвала его голову от стола, и мир закружился под ним, словно выйдя из-под контроля. Потом вспомнил выражение чистого экстаза и ненависти на ее лице, прежде чем она ударила его головой об дерево, и свет померк в его глазах. Прежде чем вспомнить что-нибудь еще, он вышел во двор и стал потягиваться.

— Хорошая идея, — сказал Моррис.

— Тоже так думаю. — Он согнулся пополам и попытался дотянуться до носков. Бедра и икры заныли в знак протеста, но он продолжал тянуться.

— Когда ты бегал в последний раз?

— Прошлой ночью. Я начал тренироваться, как только придумал план.

— А до того, как ты придумал план?

Он усмехнулся. — Лет десять назад, если не больше. Я не считал. — Он схватил правую лодыжку и поднял ее, коснувшись ею задней части бедра. И тут же ахнул от боли. Отпустив лодыжку, он потряс правой ногой и повторил процедуру для левой.

— Ты, правда, думаешь, что справишься?

— Время покажет.

Моррис покачал головой. — Верно. Лучше уж ты, чем я.

— Спасибо.

— Не смотри на меня. Это не мой план.