Сергей Болотников - Змеиное проклятье

Дальше было просто. Выкарабкавшись по разваленным бетонированным плитам на волю он впервые увидел свои руки на свету.

Руки были как руки, но вот только покрыты они были сероватой шелушащейся чешуей. Крохотные чешуйки осыпались с них и исчезали в вязкой грязи. Кроме того на них совершенно не было ногтей. А следом в ближайшей луже отразилось и его лицо, которое еще носило легкое сходство со Старостиным, крупным предпринимателем, могущим заказать себе класс люкс на любом теплоходе, но тоже было покрыто грязно серой шероховатой чешуей а рот ввалился, лишившись неожиданно зубов. Кроме того веки у него на глазах проявляли явную тенденцию к опрозрачиванию.

Он был уже настолько тронут, что совершенно не удивился этому и пополз к ближайшему домику, милого синего цвета с резными темными совами на крыше. Постучал в дверь. Ее открыл мужик лет сорока из-за плеча которого выглядывало многочисленное его семейство. При виде Старостина дети кинулись с визгом прочь, но он не заметил этого и пошел на хозяина дома радостно говоря:

– Люди! Люди да?! Люди здесь, а я из водя! Люди…

И не замечал он, что вместо слов у него вырывается низкие сухой шип и сип, а человек пятится от него с широко раскрытыми глазами.

Он все еще радостно причитал, когда хозяин дома дошел до стены, а затем пошарился в антресоли над головой вынув оттуда ружье, тульскую двустволку.

– Друзья! Люди! Тепло!!! – не замечая ничего еще сипел Старостин, когда хозяин поднял ружье и выпалил из обоих стволов.

Дуплетный залп крупной дробью, оборвал жизнь Алексея Старостина, в прошлом подающего надежды бизнесмена, а ныне непонятного монстра, но дело было сделано. Вместе с шипящим приветствия кораблекрушенцем в Черепихово пришла змеиная.

Саврасов, хозяин приметного синенького дома в котором в дальнейшем поселился Серега, постоял немного над трупом змее человека, а затем крикнул жене собирать вещи. Днем они уехали. Что с ними стало мы уже знаем.

Но начало было положено.

Странности начались этим же вечером. Один из путешественников, проезжающий Черепихово, неожиданно потерял управление автомобилем и врезался в стену разрушенного дома прямо на глазах у изумленных селян. Когда подбежали, то внутри раздолбанного вдребезги автомобиля оказалось пусто. Озадаченные селяне разошлись, а час спустя местный пьяница Степан приплелся шатаясь в бар, прежде чем рухнуть на пол успел поведать, что рылся в обломках машины и неизвестно как напоролся на сидящую там змею, которая его соответственно укусила. Случай был странный но на него никто не обратил особого внимания, ведь народ до сих пор разгребался в осколках бури.

Около, девяти трое селян, что объединенными усилиями чинили один из домов наблюдали в вечернем небе полет гигантской летучей мыши, а следом за ней двух крупных серых волков, неспешно бредущих вдоль улицы. Пока они смотрели на эту невидаль один неожиданно куда то исчез, а обернувшиеся соседи увидели лишь крупную серую гадюку, что медленно сползала с крыши, а затем бухнулась на землю.

В девять тридцать старый Кузьмич спустил свою плоскодонную лодку в тихие и спокойные воды Волги, намереваясь порыбачить в прибрежных камышах, неподалеку от Воскорецкого омута.

Вечерело, небо было таким де чистым и прозрачным, как и за день до бури. Звезд еще не было, а солнце таяло в мутной дымке на Западе.

Кузьмич всегда выезжал на рыбалку на закате, он плавал вот так уже много лет и пожалуй не разу не пропустил своего любимого момента, когда день угасает, а небо над головой неожиданно становится на удивление огромным и всеохватным, а сам ты кажешься лишь крошечной букашкой на гладком зеркале воды.

Кроме того вечером хорошо клевало, конечно теперь рыбы уже не столько как раньше, но все-таки поблизости один из самых глубоких омутов на Волге и по слухам там еще водятся двухметровые зубастые щуки.

Двухметровых щук Кузьмич ловить не собирался, годы не те, да и на его хлипкую удочку – палочку особо много не на рыбачишь, но на средних карасиков вполне можно рассчитывать. Кузьмич любил рыбу и часто сам готовил из нее крепкую наваристую уху, на которую имел обыкновение приглашать половину села.

Рыбак направил свою утлую деревянную, обшитую в некоторых местах плоскодонку на противоположный берег, до камышей надо было идти по стремнине, а затем довольно резво выгребаться к берегу, а то унесет дальше. Здесь бы помог мотор, но старый давно вышел из строя, а на новый катастрофически не хватало денег.

Солнце стаяло, с реки потянуло холодком и Кузьмич поплотнее запахнул брезентовый дождевик – лучшую защиту от ночного холода. На реке нельзя разжечь костер и погреться, тут приходится часами сидеть неподвижно и потихоньку впитывать ночную стынь. Лодочка тихо скользила по неподвижной воде, к вечеру стихает даже самая легкая зыбь, а по обоим сторонам от нее становилось все темнее. Не загорятся в этой непроглядной тьме яркие электрические огоньки, электричество отрубилось на обоих сторонах разлива, порвало везде провода и говорят, даже поломало сильно местную Ярославскую электростанцию, так что не скоро засияет свет яркий в домах. Ну а керосинки светят так слабо, что их и не видно.

Слева в Черепихово взметнулся огненный язык и тут же утих.

– Жгут чего-то? – спросил сам себя Кузьмич и снова глянул ту сторону, там было видно легкое свечение, словно что-то тлело.

Раздавались вроде еще выкрики, но рыбак был туговат на ухо, особенно в последнее время и ничего расслышать не мог.

Солнце село за горизонт, но западная сторона неба была еще довольно светла, хотя на противоположной уже сгустилась тьма и горело с пяток звезд. Неясные крики смолкли, и снова настали тишина, даже собаки не лаяли.

– "Нехорошее время настало" – подумал Кузьмич оглядывая берег – "Все перечеркнула буря проклятая!"

У Кузьмича больше не было дома, да и он сам то уцелел по счастливой случайности, вид как тяжелая деревянная стропила с хрустом пробила пол всего в двух шагах о его кровати. На которой он к тому времени уже спал. Половину прошлой ночи он провел под проливным дождем, бегая вот в этом самом дождевике в поисках укрытия. Ему также довелось наблюдать падение дуба на дом культуры и бреющий полет трактора. Из ужасов той ночи он еще помнил мучительную смерть соседской коровы, заброшенной вихрем на провода и разом их замкнувшей, и двоих Щербинских судорожно пытающихся спасти роем вылетающее из их дома имущество.

Кузьмич тогда схоронился прыгнув в неглубокий подпол, разваленного до основания дома, и с тех пор жил в своем гараже на берегу, рядом с лодкой, единственному что у него осталось на данный момент, кроме улочки.