Даррен Шэн - Озеро душ

Спитс был пиратом на Дальнем Востоке в 1930-х. Хотя пиратство было «умирающим искусством» (как он выразился), были всё ещё суда, которые плавали по морям и нападали на другие в течение нескольких лет перед Второй Мировой войной, разграбляя их и портя. Спитс начал работать на одном из пиратских судов после нескольких лет обычной военно-морской службы (он сказал, что был опоен и отправлен матросом в плавание, хотя его глаза при этом бегали, и я почувствовал, что он не был честен). — «Принц Парий» было его имя. — Он сиял от гордости. — Прекрасное судно, маленькое, но быстрое. Мы были бичом вод везде, где бы мы ни прошли.

Работой Спитса было вылавливать людей из моря, если они прыгали туда, когда их брали на абордаж. — Мы не любили оставлять их там по двум причинам, — сказал он. — Во-первых, мы не хотели, чтобы они утонули — мы были пиратами, не убийцами. Во-вторых, те кто прыгал обычно везли драгоценные камни или другие такие ценности — только богатые пугались ограбления!

У Спитса снова появился тот же увертливый взгляд, когда он говорил о выловленных людях, но я ничего об этом не сказал, не желая оскорбить человека, который спас меня из озера.

Однажды ночью «Принц Парий» попал в центр свирепого шторма. Спитс сказал, что это было худшее, что он когда-либо испытывал. — Я, наверное, прошел через всё, что старое море может бросить в человека! Поскольку судно сломалось на куски, Спитс захватил крепкую доску, несколько кувшинов с виски и сети, которыми он обычно ловил рыбу для людей, и прыгнул за борт.

— Следующая вещь, которую я знаю — я оказался в этом озере, — закончил он. — Я выбрался, и здесь был маленький человек в больших желтых галошах, ожидающий меня. Мистер Тайни! — Он сказал мне, что я прибыл в место, далекое от того, которое я знал, и я был прикреплен. Он сказал, что это земля драконов, ужасная и опасная для людей, но здесь была лачуга, где я буду в безопасности. Если бы я остался здесь и держал дозор на озере, два человека пришли бы в конечном счете, и они могли бы заставить мои мечты сбыться. Так что я остался, ловя рыбу, найдя картофель, растущий поблизости и перенеся его на заднюю часть своего сада, и с тех пор я жду около пяти или шести лет, насколько я могу посчитать.

Я думал над этим, переводя взгляд от Спитса на Харката и обратно. — Что он имел в виду, когда сказал, что мы можем заставить ваши мечты сбыться? — спросил я.

— Я полагаю, он подразумевал, что вы способны вернуть меня домой. — Глаза Спитса нервно бегали. — Это единственная мечта, которую имеет старый моряк: вернуться туда, где есть женщины и виски, и воды не больше чем в луже — с меня достаточно моря и озера!

Я не был уверен, что поверил всему, что было с пиратом по его словам, но я получил немного информации и вместо этого спросил, знал ли он что-нибудь о земле впереди. — Не очень много, — ответил он. — Я провел некоторые исследования, но драконы сдерживают меня здесь большее время — я не люблю бродить слишком далеко с этими демонами, ожидающими, чтобы наброситься.

— Их больше одного? — нахмурился я.

— Арррр, — сказал он. — Я не уверен сколько, но определенно четыре или пять. Тот, который пришел за вами был самым большим кого я видел, хотя всё же есть больше, которые не интересуются этим озером.

— Не нравится мне как это звучит, — пробормотал я.

— Мне тоже, — сказал Харкат. Затем, повернувшись к Спитсу, он сказал: Покажите ему сеть.

Спитс скрылся за хижиной и вернулся таща волокнистую старую сеть, которую он распутал и раскинул на земле. — У меня были две сети, — сказал он. — Я потерял другую пару лет назад, когда огромная рыба выхватила её из моих рук. Я хранил эту на случай критической ситуации.

Я вспомнил, что сказала нам Эванна: нам будет нужна сеть, которая использовалась для вылавливания мертвых, чтобы выяснить кем был Харкат. — Думаешь, что это та сеть, которая нам нужна? — спросил я Харката.

— Должно быть, — ответил он. — Спитс сказал, что он не использовал сеть… для вылавливания мертвых, но это должна быть она.

— Конечно, я никогда не вылавливал мертвых! — загрохотал он, слабо смеясь. — Зачем мне делать это? Послушайте, я размышлял об этом, когда Харкат спросил, и я вспоминаю пару людей, которые уже утонули, когда я выловил их. Так что, я думаю, она использовалась, чтобы вытягивать трупы — случайно, возможно.

Глаза Спитса фактически вылезли из орбит, так стремительно они бегали из стороны в сторону. Было определенно что-то, чего экспират не сообщал нам. Но я не мог выкачать из него информацию, не показав, что я не верю ему, и не было времени, чтобы рисковать, наживая врага.

После еды мы обсуждали, что делать дальше. Спитс ничего не знал о Храме Гротеска. Так же он не видел ни одного человека в течение длинных одиноких лет здесь. Он сказал Харкату, что драконы обычно приближались к озеру с юго-востока. Маленький Человек считал, что мы должны пойти в том направлении, хотя он не мог сказать почему — просто чувствовал нутром. Так как у меня не было никакого личного предпочтения, я согласился с его желанием, и мы договорились идти на юго-восток той же ночью, перемещаясь под прикрытием темноты.

— Вы возьмете меня с собой, не так ли? — нетерпеливо спросил Спитс. — Я чувствовал бы себя ужасно, если бы вы пошли без меня.

— Мы не знаем того, куда мы… идем, — предупредил Харкат седого экспирата. — Вы можете рисковать своей жизнью… отправляясь с нами.

— Теперь не беспокойтесь об этом! — захохотал Спитс. — Это не в первый раз, когда я рискую. Я помню, когда «Принц Парий» попал в ловушку у китайских берегов…

Как только Спитс завел разговор о своих приключениях на пиратском судне, ничто не могло остановить его. Он угощал нас дикими, сальными историями о грабежах, которые они совершали, и сражениях, в которых они участвовали. Пока он говорил, он потягивал из своего кувшина ирландский самогон, и по мере того, как день близился к концу, его голос становился громче, а рассказы более дикими — он рассказал несколько дополнительных пряных историй о том, что он вытворял во время отпуска на берегу. В конечном счете, когда солнце начало садиться, он засыпал на ходу и свернулся клубком рядом с огнем, прижимая свой почти пустой кувшин ирландского самогона близко к груди.

— Вот это характер! — прошептал я, и Харкат бесшумно захихикал.

— Я чувствую жалость к нему, — сказал Харкат. — Быть заброшенным сюда одному… на такое долгое время должно быть ужасным.

— Да, — согласился я, но не искренне. — Но есть кое-что «не то» в нем, не так ли? Он заставляет меня чувствовать себя встревоженным, его глаза щелкают влево и вправо как бусинки, когда он лжет.