Анна Радклиф - Итальянец

И все же, несмотря на мрачность и неприветливость, на его лице хотя и чрезвычайно редко, но вдруг появлялось то, что могло бы рассказать об истинной натуре этого замкнутого и мрачного человека. Это случалось тогда, когда кто-то пробуждал в нем интерес. Тогда он разительно менялся, чутко улавливал все особенности характера и темперамента собеседника и старался понравиться ему. И это обычно ему удавалось без особых усилий.

Этот доминиканский монах по имени Скедони был духовником и неизменным советником маркизы ди Вивальди. Узнав о недостойном поведении сына и его намерении жениться на простолюдинке, вознегодовавшая и уязвленная маркиза поспешила тут же попросить совета у своего духовника. Она знала, что он, как никто, способен понять ее и помочь ей. От маркизы не ускользнуло сходство их характеров, и она сразу поняла, как они могут быть полезны друг другу. Скедони тоже это знал и тонко и искусно использовал эту дружбу. Семейство ди Вивальди имело имя и влияние при дворе, и Скедони имел право рассчитывать на достойное вознаграждение за свои услуги. Маркизе также льстило частое присутствие монаха в ее доме, придававшее ему еще большее благочестие и известность.

Маркиза и ее духовник, каждый движимый своими интересами и страстями, не посвятив в это главу дома, приступили к исполнению своего плана.

Винченцо, покидая будуар матери, встретил Скедони в коридоре. Тот, видимо, шел к маркизе. Винченцо знал, что монах является духовником матери, и поэтому ничуть не удивился, увидев его здесь, хотя время было слишком позднее для таких посещений. Скедони, проходя мимо, поклонился, придав своему лицу смиренное и благочестивое выражение. Однако Винченцо, окинув его внимательным взглядом, невольно содрогнулся от недоброго предчувствия.

ГЛАВА III

Ты существуешь?Не небожитель? Добрый дух? Иль злой?Коль скоро стынет кровь моя от страха,Скажи, кто ты такой?

Винченцо стал постоянным гостем синьоры Бианки на вилле Алтиери. Наконец к их беседам начала присоединяться и Эллена. Тетушка, хорошо зная свою племянницу и наблюдая за молодыми людьми, пришла к заключению, что деликатность и такт образованного юноши оказывают на стеснительную и целомудренную Эллену куда большее впечатление, чем красноречивые признания. Веди Винченцо себя иначе, возможно, он отпугнул бы Эллену и она бы могла отказать ему. Пока же опасность этого с каждым днем уменьшалась. Винченцо часто навешал их, и они проводили время в тихих задушевных беседах.

Теперь синьора Бианки полагала, что следует окончательно убедить Винченцо в том, что у него нет соперников.

До сих пор Эллена решительно отвергала любые попытки нарушить ее покой и уединение. Что касается ее сдержанности, смущающей Винченцо, то тетушка объяснила ему это скорее тем, что гордая Эллена всегда помнила об отношении к ней семьи Винченцо. Обнадеженный этим объяснением, юноша лишь терпеливо ждал, когда она наконец поверит в святую искренность его чувств. В этом ему, как могла, помогала синьора Бианки, чьи разговоры о достоинствах Винченцо Эллена выслушивала со все большим вниманием.

Так прошло несколько недель, и наконец Эллена, уступив настоятельным советам тетушки, к собственной радости, согласилась признать официально ухаживания Винченцо ди Вивальди. Она почти уже не думала о его семье, а если и вспоминала об этом, то с уверенностью и надеждой, что все непременно образуется.

Теперь молодые влюбленные в сопровождении тетушки и ее дальнего родственника, синьора Джотто, нередко совершали прогулки по живописным окрестностям Неаполя. Винченцо был счастлив, что более не требуется скрывать его помолвку с Элленой и он может появляться с ней совсем открыто. Он всячески старался восполнить тот урон, который был нанесен ее репутации его тайными визитами на виллу. Ее чистота и доверчивость усиливали это чувство вины перед ней и его преданную любовь. Все это вытеснило из его головы все мысли о родителях и их гневе.

Молодые люди побывали в Пиццуоте, Байе, на зеленых холмах Паузолино, совершили несколько вечерних прогулок по лагуне, где слушали мелодичные звуки гитар, пение виноградарей или рыбаков, отдыхавших после трудового дня. В тихих волнах лагуны отражались темные густые купы деревьев и одинокие полуразрушенные виллы у самой кромки воды. На горизонте виднелись парусники, уходящие в море.

Однажды вечером, когда они сидели втроем в саду, в павильоне, где когда-то Винченцо невольно услышал тайное признание, слетевшее с уст Эллены и сделавшее его таким счастливым, Винченцо отважился наконец попросить синьору Бианки ускорить их бракосочетание с Элленой. Старая синьора на этот раз уже не противилась. Здоровье ее сильно пошатнулось в последнее время, и с каждым днем она чувствовала себя все хуже. Уставшим и печальным взором глядела она на знакомые холмы, закатное солнце над лагуной, разноцветные паруса судов у причалов и рыбачьи лодки, возвращающиеся из Санта-Лючии домой с вечерним уловом, величественную древнеримскую башню в конце мола, на которую косо падал луч заходящего солнца. Все было до боли знакомо, но уже не радовало сердца и не приносило, как прежде, отдохновения.

— Увы! — печально произнесла она. — Как прекрасно уходящее на покой солнце, как тихо и покойно вокруг. Боюсь, мне уже недолго любоваться этим.

В ответ на мягкий упрек Эллены тетушка высказала свое пожелание видеть Эллену счастливой и устроенной и внезапно добавила, что надо поспешить с бракосочетанием, пока она еще жива. Эллена, напуганная мрачными предчувствиями тетушки и той прямотой, с которой она все сказала в присутствии Винченцо, в смятении и испуге разрыдалась. Юноша между тем, казалось, во всем понимал тетушку.

— Не надо плакать, дорогое дитя, — говорила та. — Времени у меня действительно мало. Я, чувствуя это, не буду скрывать. Исполни мою просьбу, прошу тебя, и свои последние дни я проведу в покое.

Затем, помолчав немного, она взяла Эллену за руку.

— Наша разлука, дорогая, будет тяжким ударом для нас обеих. Да, это так, синьор, — сказала она, повернувшись к Винченцо. — Эллена мне как дочь, а я, надеюсь, была ей доброй любящей матерью. Представьте, что будет с ней, когда меня не станет. Только ваша близость и забота могут помочь ей легче перенести утрату.

Винченцо, бросив на нее встревоженный взгляд, хотел было что-то сказать, но старая синьора продолжила:

— Я не говорила бы об этом так спокойно, если бы не знала, что отдаю мое дитя в добрые и надежные руки. Вам, синьор Винченцо, вручаю я судьбу моей девочки. Заботьтесь о ней, оберегайте ее от всех бед и превратностей судьбы, как старалась делать я. Я бы многое еще сказала, но я слишком устала…