Лана Синявская - Невеста с Бесовского места

– Дело в том, что мой пациент так давно зол на весь свет, что сам вид людей ему отвратителен. Он их избегает.

– Вы сказали «пациент». Старик болен?

– Не больше, чем вы или я. Но сам он считает по-другому. Он не курит, не употребляет спиртного, ест только диетическую вегетарианскую пищу и ничего не пьет, кроме воды. К тому же он вбил себе в голову, что ему нельзя волноваться. В остальном он совершенно здоров.

– Разве врач может настолько идти на поводу у пациента? – Не сдержалась я.

– Мне достаточно хорошо платят, чтобы я не только шла на поводу, но и тащила в зубах поводок.

– Но у него убили сына! – Поддержал меня Захар. – Разве это недостаточно веский повод, чтобы нарушить правила?

– Вы хотите подняться к нему в спальню, после того, как он строжайше запретил его беспокоить? – Ужаснулась женщина.

– Да, что в этом особенного?

Возникла долгая липкая пауза. Потом она нехотя отступила в сторону:

– Что ж, добро пожаловать. – И добавила как бы между прочим: – Если не боитесь получить заряд дроби. Ружье у него всегда при себе.

На лестнице Захар обернулся к ней:

– Вы не с нами?

– Ну уж нет! Только не я. Мне дорога моя шкура и лишние дырки в ней ни к чему.

Мы поднялись на второй этаж по железной винтовой лестнице. Наверху было темно.

– В этом склепе что, на лампочках экономят? – рявкнул Крылов, запнувшись о край ковра. Наташа крепко вцепилась в мою руку.

На площадке была только одна дверь, разумеется, плотно закрытая и запертая. Мы обнаружили ее только тогда, когда глаза немного привыкли к темноте. Захар Ефимович, не привыкший никому верить на слово, пару раз подергал за ручку, прежде чем постучать.

На стук никто не отозвался.

Мы повторили попытку.

– Пошли вон! – заверещали из-за закрытой двери. Я невольно попятилась, но Крылов продолжал стоять, как скала.

– Владимир Петрович, откройте! – крикнул он зычно.

– Убирайтесь из моего дома!

– Дедушка! Папу убили! Открой, пожалуйста! – подала голос Наташа, барабаня в дверь кулачками. Я с трудом оттащила ее в сторону, помня о том, что у старого маразматика есть ружье.

– Владимир Петрович, это ваша внучка, – сообщил Крылов запертой двери. – Вы ей нужны. Откройте же!

За дверью было тихо.

– Старый маньяк, – негромко выругался Захар. Должно быть, старик подслушивал прямо под дверью, так как после этих слов он неожиданно заверещал:

– Сам – маньяк! Убирайтесь все! Вы все покойники! Покойники!

Визг оборвался на высокой ноте. Раздался глухой стук. Что-то упало.

– Пошли, незачем ребенку видеть весь этот цирк, – сказал Крылов, обнимая одной рукой рыдающую Наташу, а другой рукой подталкивая меня к лестнице. И добавил с угрозой, непонятно к кому обращаясь: – Придется вернуться сюда позже.

Глава 14

Я увела все еще всхлипывающую Наташу в дом. Крылов, к счастью, заходить больше не стал, отправился восвояси. Не знаю, от чего я больше устала: от калейдоскопа непонятных событий или от его присутствия. Хотелось побыть одной и хоть немного подумать. Такая возможность представилась где-то через час, когда Наташа, напившись чаю с липовым цветом, уснула. Я не решилась оставить девочку одну и примостилась на диванчике в углу комнаты.

Несмотря на то, что я совершенно вымоталась за этот день, сон не шел. С каким удовольствием я оказалась бы сейчас в своей собственной квартире вместо того, чтобы ломать голову над тем, что творится в этом доме. А творится явно что-то нехорошее. Это загадочное убийство не давало мне покоя. Захар Ефимович убедительно доказал мне, что никто не мог подлить в коктейль отраву, но налицо пятеро отравленных и даже один труп! И кто же это все проделал?

Снова и снова я прокручивала в голове события того дня, но разгадка не находилась. Да еще эта противная девчонка путала все карты. Я нутром чувствовала, что Лилибет неспроста вертится вокруг этой семьи, но все-таки она еще слишком мала для того, чтобы подозревать ее в чудовищном преступлении. Да и в доме ее в тот день не было, за это я могла поручиться.

Старик что-то знает – я явственно почувствовала страх в его голосе, когда он вопил из-за запертой двери. Наташа проболталась, что Владимир Петрович обожает подсматривать, и ни за что не пропустил бы такое важное событие, как свадьба собственного сына. Преступник должен был, как минимум, дважды зайти в дом: первый раз – чтобы отравить коктейли и усыпить свидетелей, второй – чтобы убить. Впрочем, достаточно и одного раза: добавив отраву, он мог легко спрятаться в огромном доме. Но, так или иначе, хотя бы один раз он попал бы в поле зрения не в меру любопытного старика – могу поклясться, что тот весь день сидел в обнимку со своей трубой, как приклеенный.

Но как заставить его рассказать правду? Со стариком еще можно было бы попытаться договориться, но как быть со стерегущей его покой говорящей лошадью? Эта мадам знает свое дело и не подпустит меня к своему пациенту на пушечный выстрел.

Итак, этот вариант пока казался недосягаемым. Я попробовала зайти с другой стороны. Если я не могу понять, как было совершено преступление, то можно попытаться вычислить того, кому была выгодна смерть Сальникова. На беду все основные подозреваемые, чей мотив был виден невооруженным глазом, оказались в тот день вырублены лошадиной дозой наркотика. Но должен быть кто-то еще. У этого человека имелся мотив. Даже не мотив – мотивище! Вон какую хитрую схему изобрел. Наверняка долго готовился.

Я снова принялась перебирать в уме всех знакомых Сальникова, которые так или иначе попадали в поле моего зрения. И тут я вспомнила то, что весь день не давало мне покоя.

ОНА ЕГО НЕ УЗНАЛА!

Розалия Львовна много лет прожила в одном доме с Игорем Владимировичем, она обязана была знать всех его близких друзей или хотя бы просто знакомых. А Захар Ефимович должен входить в самый ближний круг: мне ли не знать, как тщательно отбирались те, кого Сальников пригласил на свою свадьбу. Но старуха вела себя так, словно видела его впервые. Она отвечала на вопросы, строила версии, занималась измышлениями, но ни разу не назвала его по имени. Не удивлюсь, если она вообще приняла Крылова за работника правоохранительных органов или просто за моего знакомого.

Так кто же он, этот странный человек? Что, если он и есть таинственный преступник, который делает вид, что пытается разгадать загадку, а на самом деле пытается замести следы.

Мне стало страшно. Я слишком поздно спохватилась и успела наболтать много лишнего. А вдруг он решит, что я слишком много знаю? И что тогда? Мешок на голову и концы в воду? Мама дорогая! Да нет, если бы он хотел от меня избавиться, то уже сделал бы это. Возможностей было предостаточно. Хотя, конечно, еще не вечер…