Ирина Ангара - Мертвые тоже хотят жить (СИ)

Умереть от гепатита. Бред какой-то!

А между тем факты наврали, и рядом с анализами Вадима черным по белому, точнее темно-синей ручкой по белым листам был написан диагноз.

Неожиданно захотелось снова посмотреть карту мужа, но уже не домашнюю, а местную, для внутреннего использования. Выскочив к стойке регистратуры, нашла нашу улицу и метнулась туда, на полках с буквой «А» выискивая фамилию мужа.

Аксаковский Вадим Викторович, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года.

Нервно выхватив папку, чуть не выпустила ее из рук и едва не рассыпала содержимое по полу.

Спокойнее, Мариш, спокойнее.

Уговаривая себя, так же как и с записями Макса, пролистнула ее до конца, стараясь не вырвать от напряжения расползающиеся маленькие листочки, подклеенные к страничкам. Врачи, анализы, анализы, врачи и диагнозы. Анализов и диагнозов оказалось на удивление больше чем в папке, находящейся дома.

Удивленно приподняв брови и закусив губу, попыталась разобрать почерк врача, к счастью относительно понятный. Или мне так просто захотелось? Не знаю, но все же я смогла разобрать, что последние исследования были сделаны буквально неделю назад и были получены и пришиты к делу только вчера. Повторное исследование печени и крови, довольно сложное и затратное, иначе почему бы его так долго делали? Правда ведь? Сложное, нужное…

Я пыталась подобрать слова, глядя на результат, но глаза ничего не видели, строчки расплывались, буквы отказывались складываться в слова.

Очень сложное и важное! Очень нужное исследование…

Заорав, с силой запустила тетрадь в стену.

Очень важное… И такое долгое. Смертельно долгое!

Боже, почему?

Ноги подкосились, и я упала, тяжело ударяясь коленями о чистый пол.

Почему!?

Кулаки сжались и ударили о плитку. Раз за разом. А я кричала, разбивала совсем недавно ровную квадратную плитку на мелкие осколки и кричала, вымещая всю свою боль. Где-то начали лопаться стекла, заорала сигнализация, где-то совсем далеко, в другой реальности, в чужой вселенной. В моей же было всего три слова «показатели в норме» и контрольный выстрел, четвертое «здоров». Слова, перечеркнувшие мою жизнь.

Ошибка? Как? Как так можно ошибаться!?

Обессилено упираясь кулаками о пол, я уже молча глотала слезы, стараясь понять, а что дальше? И не понимала. Мстить? Кому? Врачам? За ошибку?

Горько хохотнув, покачала головой.

Нет. Глупая, глупая ошибка. Я не знаю, как они ее прокомментируют, уже не важно. Все глупо.

Вадиму? Да. Вадиму, да. День, неделю, месяц. Да. А потом? А потом он будет жить, ведь я не смогу его убить. Не смогу.

Боже!? Почему он будет жить?

Я смогу превратить его жизнь в ад, а его самого в пускающего слюни идиота. Смогу.

И тут же качнула головой.

Я… я не смогу.

Я хочу, чтобы ему было больно, как мне, хочу. Но…

Закрыв лицо руками, попыталась вытереть бегущие слезы лишь для того, чтобы их место заняли новые соленые дорожки.

Слабая, трусливая. В этом ты вся, Марина. В этом ты вся.

С трудом поднявшись на ноги, цепляясь пальцами за полки, случайно осыпала вниз ровные ряды медицинских карт. Но мне было все равно. Завтра придут, уберут. Это чья то работа, да, чья то жизнь.

Всхлипнув, прикрыла рот ладонью, а потом, неожиданно для себя, со всей силы ударила кулаком по противоположному ряду, а потом еще раз, круша полки и в клочья разрывая чужие медкарты. Все равно все это ложь. Ложь.

Я не помнила, как покинула раскуроченную регистратуру, как оказалась бредущей по улице а потом и в этом тихом парке недалеко от нашей с Вадимом квартиры. Беспомощно оглянувшись, забралась с ногами на лавочку и обхватила себя руками.

Мыслей в голове не было. Сплошная пустота, из-за которой я могла лишь глупо смотреть вперед, периодически поднимая голову выше, на ущербную луну, подмигивающую из-за рваных серых облаков.

Мимо медленно шла влюбленная парочка. Остановившись рядом с моей скамейкой, они теснее прижались к друг дружке и принялись самозабвенно целоваться, пока, наконец, девушка, нервно хихикая, не оттолкнула парня и с опаской не посмотрела в мою сторону.

— Бу? — прошептав, сжалась сильнее, было холодно и мерзко. А еще противно, и совершенно не хотелось смотреть на чужое счастье.

— Представляешь, — девчонка потянулась к уху парня и жарко зашептала: — Показалось, что на нас смотрят. С лавочки.

— Да брось, — парень потянул ее за талию к себе, — Птичка пролетела и ага.

Он засмеялся и закружил подругу.

— Все равно неприятно, пошли, — утягивая спутника за рукав, она вновь обернулась и тихо добавила, — Покажется же такое.

Проводив удаляющиеся спины, отвернулась.

Молодые, красивые, живые.

Фонари вокруг засияли ярче, тепло озаряя наступающую ночь, разбавляя серые краски яркими пятнами, а мимо меня все шли и шли люди, торопясь по своим делам.

И все живые.

Горько улыбнувшись, слезла со своего насеста и посмотрела направо. Там, за частично облетевшими березами и кленами высилась новая многоэтажка, именно там мы жили с Вадимом, на седьмом этаже. Но проверять, дома он или нет, да устраивать пакости совершенно не хотелось. Вообще его видеть не хотелось.

Отвернувшись, представила кухню Макса. Он действительно тот, кто мне нужен, он всегда понимал меня правильно.

— Макс? — появившись в темноте, ровно посреди кухни, оглянулась. Все на своих местах, кроме брата.

— Макс? Ты спишь? — осторожно пробираясь вперед по темному коридору, прислушалась к тишине в туалете и в ванной, и заглянула в комнату, тоже пустую. Брата не было.

— И где же ты? — задала вопрос и оглянулась, наверное надеясь найти подсказку. Но комната молчала, разглядывая меня темными провалами окон, да подмигивая мелькающими за ними огоньками чужих квартир.

Опустившись на край кресла, обхватила себя руками.

Одиноко, больно, страшно, обидно… Клубок эмоций гнездился в груди и грозился в любой момент вырваться наружу, опять устроив безобразную истерику. Хотелось видеть брата, прямо сейчас, хотелось почувствовать его теплые объятия, слышать успокаивающий голос. Но его не было.

Где ты? Макс? У родителей? На работе? С друзьями? На улице? Где!?

Вскочив, представила квартиру родителей. Неосознанно я решила пройтись по всему неназванному списку, в глубине души надеясь найти брата как можно раньше и желательно одного.

Тьма смешалась со светом, и вот я в родительской двушке. Мама, папа на кухне молча пили чай, такая обыденная и до боли родная картина, вот только мама не улыбалась, а папа не шутил. Молча стерев слезы, отвернулась и представила место, в котором была сегодня утром, курилку за зданием.