СКОЛЬКО СТОИТ? - Мэтт Шоу
- Что... что... Что ты собираешься со мной сделать? – сквозь истерический смех, заикаясь, смогла проговорить Нина.
Мика повернулся к Эстер и сказал:
- Принеси поднос. Пора начинать. - Когда его вторая жена отошла за штору, шериф повернулся к Нине. - Я собираюсь причинить тебе боль. Я не собираюсь тебя убивать, я причиню боль. Видишь ли, последние несколько лет я проверял одну теорию и, кажется, не ошибся. Конечно, мне нужны... обширные испытания, прежде чем я смогу сказать, что моя теория верна. Я считаю, что боль - эмоциональная и физическая - вызывает чрезмерное выделение слюны. Это моя теория. Итак, я собираюсь с помощью пыток вызвать у тебя чрезмерное слюноотделение.
Нина покачала головой и застонала:
- Нет, нет, нет. Пожалуйста, я дам тебе свою слюну. Ты... Тебе не обязательно причинять мне боль... Ты...
- Не стоит умолять меня. Своего решения я не переменю. Просто смирись. Так будет легче, - перебил девушку Мика, взмахнув рукой.
Занавески снова с шумом распахнулись и Эстер подошла к распятию, держа в руках металлический поднос. На подносе лежали тонкие палочки и пустая стеклянная банка. От палочек исходила гнилостная вонь, как от тухлых яиц, смешанных в бочке с нечистотами и человеческими останками. Женщина держала банку под подбородком Нины, а другой рукой удерживала поднос.
Взяв одну из палочек, Мика пояснил:
- Это бамбуковые шпажки, смоченные в сере. Они тонкие, но прочные. Сейчас будет жечь.
Шериф схватил Нину за левую руку. Он крепко сжал ее указательный палец, не давая ей вырваться из хватки. Прежде чем она успела произнести хоть слово, он воткнул острый кончик шпажки ей под ноготь, отчего раздался хрустящий треск. Ноготь окрасился кровью и треснул посередине.
Нина вскрикнула от боли, глядя на свою руку. Шпажка, смоченная серой, вонзенная под ноготь, принесла с собой агонию. Жгучая боль разлилась по всей руке. Слезы хлынули из глаз девушки, но вместо повышенного слюноотделения она почувствовала, что во рту пересохло.
Мика схватил ее за средний палец, затем воткнул еще одну шпажку под ноготь. Тонкая палочка вошла под основания ногтя и пронзила палец так глубоко, что почти пропорола палец до дистального межфалангового сустава. Кровь окрасила треснувший ноготь, но тот не отломился.
Нина снова вскрикнула и задрожала. Она крутила запястьем и дергала рукой, безнадежно пытаясь освободить конечность из хватки шерифа и не дать ему искалечить свои пальцы. Но усилия были бесплодны.
Когда Мика воткнул еще одну шпажку под ноготь ее безымянного пальца, Нина закричала:
- Остановись! Пожалуйста! - Она хрипела и стонала, не в силах выдержать хоть толики этой адской боли. - Мне... мне... мне больно... Пожалуйста, это... это больно! – заикаясь и захлебываясь в рыданиях, бормотала девушка.
Засунув следующую шпажку под ноготь ее мизинца, Мика рявкнул:
- Слюни!
Нина истерически всхлипнула. Закрыв глаза, она опустила голову и пустила слюни в банку. Липкая слюна медленно заполняла банку. Теория шерифа оказалась верной, сухость во рту после первого приступа агонии сменилась потоком слюны, которая, стоило ей раскрыть рот, полилась, как из-под крана.
Мика схватил ее за большой палец и воткнул еще одну шпажку ей под ноготь. Хриплый вздох вырвался из губ пленницы. Она кашляла и хрипела, задыхаясь в нестерпимой пытке. Резкая боль в пальцах отозвалась во всем теле. Нина почувствовала покалывание во всей левой руке. Боль была невыносимой, как будто миллион игл засунули ей под ногти и продолжали вбивать.
Наблюдая за ее конвульсирующими пальцами, Мика сказал:
- Не я придумал этот способ пытки, поэтому не хочу ставить его себе в заслугу. Мой отец рассказал мне о нем, когда я был моложе. Он утверждал, что был свидетелем этого во время своих путешествий по нескольким азиатским странам. Полицейские засовывали бамбуковые палочки под ногти подозреваемым, чтобы выбить у них признание. Представь себе, если бы полиция делала то же самое здесь. Такое даже представить невозможно, правда?
Он схватил шпажку, торчащую из ее указательного пальца, затем надавил на нее. Шпажка немного согнулась, а затем ноготь соскочил с пальца под давлением.
Пока Нина кричала от боли, Мика удовлетворенно отметил:
- И это срабатывало. Они всегда получали признания, которые хотели. Я тоже получу то, что хочу. Продолжай пускать слюни. У тебя хорошо получается.
- Прекрати! О, Боже, я... Я не могу дышать! Пожалуйста, это слишком!
- Если ты можешь кричать, ты можешь дышать.
Мика нажал на шпажку под ногтем мизинца. Тонкая палочка согнулась под давлением, а кончик еще глубже вонзился в ее нежную плоть. Вместе с криком Нины раздался тихий треск, затем ноготь отломился. Половина ногтя осталась на пальце, другая половина упала на пол перед ботинками шерифа.
Мика продолжал отщелкивать ногти один за другим. Эстер не обращала внимания на жестокую пытку и крики девушки, сосредоточившись на сборе слюны. Она держала банку под подбородком пленницы, несмотря на ее неистовые метания. Нина корчилась и билась в конвульсиях на распятии. Пытка была невыносимой.
Глаза Нины выпучились в агонии, когда последний ноготь на ее левой руке отломился. Она медленно повернула голову и посмотрела на свою руку. Кровь капала с кончиков пальцев, как красная краска с пальцев рисующего ребенка. Жгучая боль не только не утихала, она казалось, охватила каждый нерв в ее теле и причиняла невыносимые страдания.
Бросив шпажку на пол, Мика скомандовал:
- Неси следующий инструмент.
- Н-нет, - закричала Нина, пока Эстер, оставив банку, снова скрылась за занавеской. - Пожалуйста, прекрати это. Мне жаль. Мне так жаль.
Нахмурив брови, Мика в недоумении повернулся к ней.
- За что ты извиняешься? Ты все делаешь правильно.
- Я не знаю. Я просто... Я хочу, чтобы это прекратилось. Пожалуйста, прекрати это. Я умоляю тебя.
- Так тебе не жаль на самом деле? Не стоит говорить того, чего не имеешь в виду. Помни: я не люблю лжецов. А теперь успокойся. У нас есть еще несколько минут, прежде чем ЛСД начнет действовать.
Эстер протиснулась между занавесками, неся тяжелый молоток для отбивания мяса. На молотке была засохшая кровь - кровь Андреа.
Заметив инструмент, Нина закричала:
- Нет! Пожалуйста! Нет!
Мика взял у женщины молоток и кивнул на банку, показывая, чтобы она приступила к своим обязанностям. Эстер подхватила баночку и снова поднесла ее ко рту пленницы.
- П-п-пожалуйста, я сделаю все... – заикаясь и рыдая, Нина не прекращала свои мольбы, с ужасом глядя на покачивающийся
