Затаившийся у порога (ЛП) - Ли Эдвард

- Не умничай, - но, конечно же, Белоснежка произнёс "умничай" как умвничай.

- Рыжая сделала всё, что мы сказали, а она всё ещё не умоляет о жизни.

- Полагаю, это может означать только...

Питер Пэн закрыл рот Хейзел открытой ладонью, а затем двумя пальцами зажал ей ноздри.

Её глаза выпучились; она промычала в закрытый рот. Смешки Питера Пэна становились всё мрачнее и мрачнее, когда её зрение помутнело. Она шлёпнулась в грязь, как препарированная лягушка. Её лёгкие расширились...

"Они убивают меня. На этот раз по-настоящему".

Смех стал эхом, когда сознание Хейзел потемнело.

Она умерла? Она чувствовала, что очень быстро тонет, падая в бесконечную дыру в земле...

Безликий голос прошептал очень далеко:

"Хейзел, дитя моё, заклинаю тебя..."

У неё перехватило дыхание, когда руки оторвались от её лица. Она хрипела и одновременно втягивала воздух, вздрагивая. Но...

Но...

Чудовищный натиск - непристойное посягательство - вызвал её первый нешуточный крик.

"Что это?"

Она услышала новые смешки, словно какой-то трюк со звуковыми эффектами, который превращал каждое произнесение в сотню, вместе с...

Вместе с тошнотворным влажным шлёпающим звуком. Что-то огромное входило и выходило из её влагалища до такой степени, что она думала, что рожает ребёнка наоборот.

- Посмотри, рыжая! - Питер Пэн расхохотался.

Чья-то рука дёрнула её голову, заставив взглянуть вниз между расставленными ногами. В то же время она почувствовала самый ужасный запах в своей жизни.

"Он не... Он же не..."

Белоснежка сел между её ног. Он снял один из своих ботинок; отсюда была и вонь: отвратительный запах большой, немытой несколько дней ноги деревенщины. Она могла только догадываться, что он намазал её лосьоном для рук, и теперь почти вся его ступня застряла в её вагинальном бочонке.

- Вот так, э-э-э! - он праздновал. - Вот так...

Шмяк, шмяк, шмяк, - шлёпал звук.

Ужасная штука входила и выходила из неё, время от времени расширяя её вагинальные губы до растянутого розового края.

- Нет ничего лучше старого доброго траханья ногами, чтобы сбить спесь с девицы! - Питер Пэн загудел.

Шмяк, шмяк, шмяк...

- Э-э-э, э-э-э, - проворчал Белоснежка. - Я не делал грёбаный трах ногами уже...

- Что? - крикнула Хейзел. - С ёбаного возраста енота?!

Насильники расхохотались.

- Давай, - подначивал Питер Пэн. - Посмотрим, сможет ли она кончить от этого.

Ужасная ступня согнулась внутри, затем Белоснежка оторвал её зад от земли и...

- Э-э-э! Она идёт!

Когда ступня вошла в неё до щиколотки, Хейзел, что вполне понятно, вскрикнула.

А затем руки Питера Пэна опустились, чтобы закрыть ей рот и снова зажать ноздри.

Шмяк, шмяк, шмяк...

Её конвульсии удвоились. Она услышала отдалённое гудение в своей голове, затем её лёгкие снова начали расширяться. Смешки порхали, как летучие мыши вдалеке.

"Вот оно", - пришла спокойная мысль сквозь ужасающие субвенции.

Крест на запятнанной груди Хейзел казался раскалённым слитком на её сердце, и когда её жизнь начала погружаться в невыразимую тьму, она умоляла:

"Я знаю, что меня не стоит спасать, Боже, но мог бы Ты хотя бы знать, что я сожалею о своих грехах?"

Её мозг обесточился, эффект от которого поразил её, как сильнодействующий опиум, и даже когда её разум стал полностью чёрным, она знала, что мастурбирует, знала даже, что достигла оргазма в момент...

Смятение. Пандемическое волнение. Руки отлетели от лица Хейзел. Она взвизгнула, когда ступня была выдернута из её разграбленного влагалища, как леденец, вытащенный изо рта жадного малыша. Хейзел чуть не умерла от дрожи, когда её легкие переполнял воздух. Что происходило? Когда ей удалось наклониться, в её глазах вспыхнул интенсивный белый свет.

"Свет в конце туннеля Смерти", - подумала она наверняка, но тогда почему нападавшие всё ещё здесь?

Белоснежка и Питер Пэн, казалось, впали в панику и ругались себе под нос.

- Ну вот, чёрт возьми, как тебе это нравится?

- Давай, мы должны убираться!

Бешеные шаги загрохотали по земле, затем их маниакальные силуэты исчезли в деревьях.

"Должно быть, я ещё жива", - предположила Хейзел.

Очень медленно её зрение начало проясняться. Очевидно, игра в футбол продолжалась какое-то время, потому что солнце опустилось ниже. Именно тогда она поняла, что интенсивный белый свет в её глазах на самом деле был парой фар автомобиля.

Огромная, широкоплечая фигура приблизилась и подняла её.

- Святой Моисей, с тобой всё в порядке, мисс? - раздался добродушный, но тяжёлый голос.

Хейзел просто безвольно лежала на руках, которые казались надёжными, как металлические перила.

- Я, я... - только и смогла сказать она.

- Не волнуйся. Эти мужчины ушли, - сказал ей грубый северный акцент.

А затем она почувствовала, как её пронесли на небольшое расстояние и посадили на пассажирское сиденье того, что, по её мнению, должно было быть пикапом. Её спаситель исчез на мгновение, затем вернулся с сумочкой и скудной одеждой. Он накрыл её одеялом. Когда он сел за руль, Хейзел наконец смогла сказать:

- Спасибо. Ты спас мою жизнь.

Его форма выглядела нечёткой.

- Ой, нет, я сомневаюсь, что они бы тебя убили, но они были грубыми, но сейчас всё в порядке. Я тебе скажу, однако, если этот парень делал то, что, похоже, он делал... ну, я почти хотел бы убить их сам, - пауза. - Кажется, в этом мире много злых людей.

Хейзел обняла себя под одеялом, когда пикап отъехал. Ответил ли Бог на её молитвы или это была просто удача? Наконец к ней вернулось зрение, и она смогла разглядеть в подробностях своего спасителя...

"Я не верю..."

Это был мускулистый мужчина, которого она видела за выносом мусора. "Лесник".

- Ты, должно быть, одна из девчонок, живущих у Уилмарта.

- Да, - выпалила она. - Меня зовут Хейзел Грин.

- А я Гораций Ноулз. Вырос здесь, - он покачал головой, увенчанной тонкими прямыми чёрными волосами до воротника. - Здесь лучшие леса и природа, которые ты можешь найти в нашем районе, - мирное растягивание зазвучало еле сдерживаемым гневом. - Но иногда случаются такие нечестивые вещи. Это может отпугнуть туристов. Никогда не понимал, почему некоторые люди такие... плохие.

"Такие злые", - спонтанно подумала Хейзел.

- О, но мы с подругой на самом деле не туристы - её, кстати, зовут Соня. Мы просто приехали, чтобы встретиться с её женихом. Он унаследовал хижину Генри Уилмарта.

- Я встречался с профессором Уилмартом только один раз. Очень хороший человек, и очень жаль, что так случилось...

- Да...

- Что ж, лучше не думать об этом. Особенно после того, через что тебе пришлось пройти. Всего двадцать минут, и я доставлю тебя к шерифу округа.

Хейзел потёрла живот под одеялом; он всё ещё болел от принудительных рвотных схваток.

"Шериф округа..."

- Не беспокойся, Гораций. Но если бы ты мог отвезти меня обратно в хижину, это было бы здорово.

Только сейчас она заметила остальные черты его лица: точёная челюсть, тёмные глаза, бакенбарды.

"Он деревенский Адонис", - подумала Хейзел.

Но Гораций выглядел встревоженным её комментарием.

- Но, мисс, тебя изнасиловали, не так ли?

"Приятель, из-за того дерьма, которое эти животные сделали со мной, твоё типичное изнасилование выглядит как дети, пускающие мыльные пузыри".

- Да, но мне неудобно сообщать об этом в полицию. Я не могу дать описание; они были в масках.

Гораций мрачно кивнул.

- Кажется, я понял, о чём ты говоришь. Многие женщины не сообщают, что их изнасиловали, потому что половине из них не верят.

Она чуть не рассмеялась.

"Все женщины, которые рассказывают об этом, шлюхи. Ага".

- Они не порезали меня и не убили. Мне на самом деле очень повезло.