Малах ха-Мавет (СИ) - Федорченко Юлия

Райс снова почесал руку. Джип свернул с шоссе, и теперь они проезжали мимо каких-то трущоб. Легковая машина завязла бы здесь колесами. За окном проплывали облупленные домики, перекошенные заборы и поросшие бурьяном, загаженные бытовым мусором дворы. По крыше автомобиля барабанил дождь. Вот оно что, подумала Лотти. Они собираются меня укокошить.

Хлоя притормозила у кладбищенских ворот, порылась в бардачке и бросила назад два предмета: кастет и балисонг. Они легли точно между карателями, и ситуация вновь утратила ясность. Лотти жадно схватила нож. Она успела по нему соскучиться. С холодным оружием ее бы не пустили в самолет.

— Ну и чего расселись? — спросила Хлоя с легким оттенком раздражения. На соседнем сиденье пестрел ее канареечный плащ. — Вылезайте. Конечная станция, поезд идет в депо.

— И что дальше? — отозвался Райс.

Хлоя оглянулась на него через плечо.

— А дальше ты сам по себе.

Лотти посмотрела на улицу. Там было по-прежнему мокро и сыро, дождь лил, как из ведра. Хлоя наблюдала за ней в зеркало, держа одну руку на руле. Мотор она не заглушила и собиралась уехать, как только высадит пассажиров.

— Можно взять твой плащик? — спросила карательница.

— Конечно. — Последняя услуга. — Бери.

Ветер трепал одежду и швырял в лицо холодные капли. Лоснились гранитные плиты, рыдали молчаливые ангелы, склонившись над могилами и скорбя о человеческих судьбах — судьбах жестоких и незавидных. Сидни пришлось вломиться в закрытый склеп, сбив замок рукояткой пистолета, иначе Эстер не пережила бы этого приключения. Когда сквозь плотную пелену дождя лидер различил два силуэта, одного из них в желтом дождевике, то решил, что дело не выгорело. У него упало сердце. Эстер в больничных тапочках подошла к подножию лестницы. Сидни слышал ее тяжелое прерывистое дыхание у себя за спиной.

— Это они? — сипло поинтересовалась она.

Лидер не знал, что ответить. А фигуры приближались. Кое-как Эстер вскарабкалась по ступенькам и заняла позицию по его левую руку. Она вся тряслась: от холода или волнения, а может, от того и другого.

— Это они? — повторила Эстер.

— Да, — с облегчением произнес Сидни, когда стало видно, что Лотти просто напялила чужой плащ. Капюшон все еще скрывал лицо, однако лидер никогда бы не спутал кошачью грацию Хлои с этой рваной, дерганой походкой. — Все в порядке.

Лотти тормознула в пяти шагах от склепа, выкатив глаза в немом удивлении. В проеме стояла белая фигура, призрачная в темноте ночи. Волглая простыня облепила тело Эстер, над головой пациентка держала пластиковый мешочек с лекарством: от стойки она избавилась, когда удирала из больницы. Пакетик шлепнулся наземь, Эстер выдернула из вены иголку и простерла руки к карательнице. Как по заказу, слепящая молния расколола небо. Невероятно бледное лицо Эстер расчерчивали розоватые шрамы, оно казалось скроенным из отдельных кусочков кожи.

— Взгляни, — сказала Эстер, — рассмотри хорошенько. Ты превратила меня в чудовище, отобрала у меня шанс на нормальную жизнь… — Она закашлялась, постучала себя по груди и сделала несколько судорожных вдохов. — А теперь ты за это заплатишь.

Лотти никогда не отличалась особенной сметливостью, но осмыслить происходящее мог бы и более примитивный разум. Она шарахнулась от этой группы линчевателей, и, когда Райс загородил проход между двумя надгробиями, выбросила лезвие и махнула у него перед лицом, целясь по глазам. Он чудом остался зрячим и шлепнулся в колючки, а карательница перескочила могильную плиту и с диким хохотом и гиканьем понеслась вглубь кладбища. Вероломная Хлоя! А может, Видящий тоже предал ее в последний момент? Потому что Лотти сбилась с пути. Или пришло ее время. Или же грязь и порок пустили корни в ее естество…

— Кто дал ей оружие? — осведомился Сидни.

— Я так захотел, — ответил Райс, поднимаясь с колен. Он весь перемазался в земле, а в руках у него остался яркий Хлоин дождевик. — Чтобы честно.

— Если ты ее упустишь, — предупредил лидер, — я тебя прибью.

Райс бросился вдогонку за карательницей, а Сидни пустил в ход все свое красноречие, убеждая Эстер вернуться обратно в склеп. Девушка стояла с видимым трудом, она все еще дрожала. Восковая кожа окрасилась нездоровым, горячечным румянцем, аккуратные швы от операций страшно вздулись и теперь походили на келоидные рубцы. Лидер обнял Эстер за плечи и привлек к себе, без всякого романтического намерения, просто чтобы согреть. Она с благодарностью уткнулась носом в его плечо.

— Наверное, я ее напугала…

— Ерунда, — бросил Сидни. Что-то кольнуло Эстер в самое сердце, когда она уловила в его голосе нотки разочарования. Не такого он от нее ждал. После всех объяснений и уговоров она повела себя наперекор плану. — Но ты ведь поступишь как надо?

— Я попробую.

— Лотти всего лишь инструмент в чужих руках.

— Я знаю, но… — Если до сих пор лидер вел себя предельно осторожно и деликатно, то сейчас он свалял дурака и чересчур сильно на нее надавил. Все в девушке взбунтовалось от негодования. Закрались сомнения, что этот спектакль устраивается вовсе не ради нее, а ради той твари, которая превратила ее лицо в лоскутное одеяло…

Вокруг нее простирался громадный лабиринт: все памятники выглядели идентично, за горизонт уходили бесконечные ряды могил. Одинокие деревья с еще не распустившимися листьями заслоняли небо своими голыми сучьями и цеплялись за одежду. Гроза не утихала, дождь стоял сплошной стеной, каменные плиты окружали туманные ореолы. Лотти слишком часто вертелась на одном месте и меняла направление и в итоге позабыла, откуда пришла. Она потерялась в немой обители мертвых. А из Райса получилась первосортная ищейка: он выследил ее по обломанным веткам и отпечаткам на мокрой земле. Когда он приблизился, карательница сидела на краешке плиты и играла с ножом. Она убежала вовсе не потому, что струсила. Лотти ничего не боялась: по крайней мере, не смерти. Точно так же она могла подстеречь Райса за одним из высоких надгробий, выпрыгнуть на него и прикончить одним выверенным ударом. Однако он отдал ей балисонг, позволил вооружиться. Уж точно это не Хлоя распорядилась таким образом: напарница редко руководствовалась понятиями чести и долга, или, точнее, никогда. Если бы Хлоя задумала ее прихлопнуть, она бы не дала жертве даже самого мизерного шанса на спасение.

Райс стоял над Лотти, пока она раз за разом подбрасывала нож и выдергивала его из размытой почвы. Реальность и иллюзия словно поменялись местами: одинаковые сегменты кладбища были четкими и объемными, тогда как парень казался плоским, точно вырезанным из бумаги. Такое происходило с Лотти не впервые: больное восприятие опять сыграло с ней злую шутку. Карательница с вызовом отбросила назад волосы.

— Здесь чего-то не хватает, — сообщила она, положив на виски оба указательных пальца, — но так было не всегда. Кто-то забрал это у меня, хотя я не хотела. — Райс молча смотрел на нее. — Мои бывшие напарницы, Тара и Лиз, тоже не хотели кое с чем расставаться. Но и его у них забрали. Что-то отняли у нас всех… — она взглянула на Райса сквозь завесу дождя, — и у тебя тоже.

Все еще не говоря ни слова, он засучил рукава и показал ей внутреннюю сторону рук. Лотти всего на миг задержала взгляд на отметинах на его коже, не проявив, впрочем, особого интереса. Она уже видела их в машине.

— Ужасно чешется, когда сыро, — сказал Райс.

— Чего ты хочешь?

Он спрятал шрамы под курткой.

— Помочь тебе.

Лотти запрокинула голову и расхохоталась. Ничуть не растерявшись, Райс продолжал:

— Та девушка…

Карательница вдруг перестала смеяться и грубо перебила его:

— Я знаю, кто она. И что?

— Она готова простить тебя.

— Неужели? — фыркнула Лотти. — Только говорила она совсем другое. Да если бы меня вновь уложили на кушетку, надели обруч и предложили ей встать у рубильника, она бы вряд ли отказалась. А с каким восторгом она бы включила ток!

— У тебя все равно нет другого выбора.