Воины Пернатого Змея (СИ) - Свидерская Маргарита Игоревна
И были у него дома, построенные из зеленых драгоценных камней, которые называли чальчихуитес, а другие (дома) из серебра, и еще другие, сделанные из белых и красных раковин, и еще другие из плит (золота), и еще другие из бирюзы, и еще другие из богатых перьев; и вассалы его были легки на ногу, и шли они и туда и сюда, разнося о нем добрую славу.
И говорят еще, что был он несметно богат, и имел все необходимое и желаемое из пищи и питья, и что при его правлении маис был в изобилии, а тыквы очень толстые – целая вара (83,5 сантиметра) в окружности, а початки маиса были такими большими, что человек едва уносил один початок на спине; а тростник, сердцевину которого жарили и ели, был высоким и толстым, и на него можно было залезать, как на дерево; и что сажали и собирали они хлопок всех цветов: и красный, и желтый, и коричневый, и белый, и зеленый, и синий, и черный, и оранжевый, и все эти цвета были естественными, ибо так они вырастали; и еще говорят, что в названном селении Толлане разводили многих и разных птиц с богатыми красочными перьями, которые назывались шиухтотоль – синяя птица, и кетсальтотоль – птица с тонким пером, и цакуан – птица с черно-золотистыми перьями, и тлаухкечоль – птица с красными перьями, и еще другие птицы, которые пели сладко и нежно.
И еще владел названный Кецалькоатль всеми богатствами мира, золотом и серебром, и зелеными камнями, которые называли чальчихуитес, и другими драгоценными вещами, и огромным изобилием деревьев какао разных расцветок, которые называются шочикакоатль; и названные вассалы названного Кецалькоатля были очень богаты, и не было у них ни в чем недостатка, ни голода, ни нехватки маиса, а маленькие початки маиса они не ели, а топили ими свои бани, как дровами; и говорят также, что названный Кецалькоатль пребывал в постоянном покаянии, и прокалывал он себе ноги и проливал свою кровь, которая оставляла красные пятна на колючих листьях магея, а ровно в полночь он приходил к источнику, который называли Шиппакай, и омывался в нем, а этот обычай и порядок приняли (также) жрецы и министры мешиканских идолов, и делали они так, как совершал обряд названный Кецалькоатль…" [38]
Женщины так часто рассказывали и слушали древнюю легенду, что запомнили ее дословно. Она, которую раньше передавали только шепотом и самым близким; красивая сказка, за которую казнили в праздничный день тех, кто смел утверждать об иной жизни – таинственных странников из Запретных Земель, стала путеводной звездой обездоленным, их последней надеждой в конце долгого пути.
Внутри у Магуай все протестовало против этого слаженного хора:
– Вы безумны! Вы повторяете придуманную когда-то и кем-то легенду! Никто не пытался проверить правдивость этих слов! А вы верите в нее!
– Ох, когда же выкипит вода в этом котелке, что носит имя Магуай?! – тяжело вздохнула тетя и отошла к дочерям, пора уже было укладываться спать, – Да, мы верим этим словам, слишком много крови на них, и тебе не отнять у нас надежды!
Магуай оставалось только рассерженно сопеть, и, кутаясь в одеяло, опускать голову, чтобы не видеть этих сияющих непонятной верой женских глаз. Когда улеглись, девушка продолжала ворочаться и никак не могла уснуть.
"Они не просто верят, а превратили легенду в молитву! Совсем спятили!.. Что мы будем делать, если нет никакой Запретной Земли? Уж лучше ей быть! Ох-хо-хо! Зачем мы покинули Изтак?" – пока Магуай размышляла, лагерь угомонился, опустилась тишина, которая и убаюкала девушку.
Ранним утром всех разбудили шестикуали, вернее шум, который подняли животные. Мало того, что, откапываясь, ящеры топали и громко свистели, так стоило одному зареветь, как они подхватили этот крик и толпой понеслись на восток. Наездники, оставшиеся без животных, пробежали немного за ними, но, наглотавшись пыли, стоящей столбом, повернули назад и с надеждой обратились к Магуай:
– Что их спугнуло?
– Не спугнуло, а поманило?! – перебивали друг друга девушки. Магуай с трудом поднялась на осыпающийся бархан, за которым скрылись шестикуали, и стала искать песчаное облако. Она уже поднесла к губам заветный свисток, призывающий ящеров, как глаза буквально споткнулись – там, куда неслось свистящее и ухающее облако, стоял зеленый лес, а с серо-синих скал лился изумрудный водопад.
Магуай готова была поклясться – вчера не было ни бархана, ни зеленого леса, ни изумрудного водопада! Ничего этого не было!
– А вот и начало Запретных Земель… – прошептал кто-то из девушек, стоявших рядом.
– Получается – мы дошли?! – спросила другая, и уже не сдерживая радости, спрыгнув с бугра, понеслась к стоянке, крича и размахивая руками:
– Там Запретные Земли! Мы дошли! Скорее собирайтесь, люди! Запретные Земли рядом!
– Глупая девчонка! Это Картины Ветра! – попыталась схватить ее и заставить замолчать Магуай, но не получилось и, потеряв равновесие, девушка покатилась вниз. Отплевавшись и отряхнув одежду, она поднялась назад.
Решив не обращать внимания на переполох, Магуай снова поднялась и стала смотреть в сторону широкой зеленой полосы, долго и пристально, пытаясь поймать момент, когда ветер незримым движением шелохнет этот рисунок. Но прошло пять минут, десять, двадцать, а только облако пыли перемещалось к водопаду. Скоро шестикуали исчезнут с поля зрения, спохватилась девушка, она готова была уже свистнуть, но сообразила, что может лишить себя доказательства существования водопада, а потому стала ждать. Облако пыли остановилось и замерло, немного поколебалось из стороны в сторону, затем рассыпалось. Обождав немного, чтобы шестикуали утолили жажду, Магуай свистнула.
– У-у-у. циви-циви! – разнеслась трель. Повторила. Наконец вдалеке замаячило облако, поднимаемое несущимися к лагерю животными. Прибежавшие ящеры были свежи и бодры, предложенную воду в деревянной кадушке никто пить не стал. Значит, это не Картины Ветра, а настоящий водопад. Откуда он взялся за одну ночь? Может быть, что-то произошло в снежных горах или какая-нибудь речушка изменила направление? Тогда не стоит терять времени, нужно быстрее ехать туда и насладиться дарами природы: прохладной водой и тенью деревьев.
– Собирайтесь, едем! Запретные, не запретные земли, там есть вода! – распорядилась Магуай, и женщины в лагере спешно погрузили вещи на спины животных. Едва ящеры выскочили на пригорок, как беженки увидели зеленую полосу леса, и по каравану пронесся радостныq крик:
– Слава тебе, Великий Кецалькоатль!.. Слава!..
Магуай оглянулась назад, женщины подгоняли шестикуалей, их лица были освещены удивительным светом, казалось, что горе отошло, а может с ним покончено навсегда… И тут снова произошло чудо – девушка отворачивалась на секунду, но, повернувшись, увидела, как зеленая полоса леса выросла в несколько раз. Шестикуали не могли бежать с такой скоростью! Вот еще и еще! Лес приближался и, можно было подумать, что он бежит путникам навстречу! Совершенно забыв про осторожность и безопасность, опьяненные восторгом, женщины кричали и улюлюкали, нетерпеливо подгоняя животных.
Вот она спасительная прохлада и лесная тень!
Вот он шум чистейшей горной воды, спадающей с высокой голубой скалы!
Вот они – Запретные Земли!
А вот и люди… Много людей.
Бег ящеров снизился, едва въехали под сень высоких деревьев. Подлесок был вырублен, отсутствовали лианы, к которым привыкли за время путешествия по Южному Лесу. Странным был зеленый травяной покров – удивительно сочного зеленого цвета, невысокий и ровный, как ковер в парадном зале из шкуры, у которой ворсинка к ворсинке, а здесь – травинка к травинке. Повсюду были открытые шатры, навесы с болтающимися гамаками, иногда пространство занимали широкие деревянные нары, где доски набили поверх бревен и накрыли одеялами. Много попадалось настилов со сваленными ящиками, бочонками, мешками с пожитками и продуктами. Горели костры, на которых жарилось мясо или кипел в котелках бульон. Пища, приправленная пряностями, издавала привычный, до боли родной и знакомый аромат, напомнивший дом, прошлую мирную жизнь. Люди, снующие между деревьев и построек, тоже удивляли чистотой и опрятностью, какой-то необыкновенной неторопливостью и спокойствием.
