Отто Пензлер - Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

Джим не мог поверить своему счастью.

Наконец появился Беннингтон. Джим спустился с башни и направился через двор к Особому залу. Он тяжело дышал, и у него подгибались ноги.

Он уже прежде бывал в Почетных комнатах, со многими женщинами. Но никогда он не чувствовал подобного возбуждения — и волнения. Ему казалось, будто он окаменел.

В Почетной комнате номер три стояла одна большая кровать, устланная красными атласными простынями. Красным был и бархатный ковер, и занавеси на зарешеченных окнах, и тени от одинаковых ламп по обе стороны кровати.

Джим сел в мягкое кресло и стал ждать, весь дрожа.

«Успокойся, — убеждал он себя. — Это глупо. Она просто женщина».

Да, конечно.

Услышав в коридоре шаги, он вскочил на ноги и повернулся к двери, ожидая, когда та откроется.

Спотыкаясь, вошла Диана, которую подталкивали сзади Морган и Доннер, коренастые помощники Дока. Она сверкнула глазами на Джима.

— Ключ, — сказал Джим.

Морган покачал головой.

— Я бы на твоем месте не стал.

— Это ведь я ее притащил.

— Стоит дать ей послабление, и она расквасит тебе не только нос.

Джим протянул руку. Морган, пожав плечами, бросил ему ключ от наручников, затем оба вышли. Дверь захлопнулась, автоматически закрывшись на замок.

И он остался наедине с Дианой.

Судя по ее виду, она отчаянно сопротивлялась, пока ее вели в Почетную комнату. Ее густые волосы были растрепаны, падая золотыми прядями на лицо. Синее атласное платье свалилось с одного плеча. Пояс платья распустился, открыв узкую щель от поясницы до каймы у колен. Больше на ней ничего не было.

Джим подсунул палец под пояс и потянул, распуская наполовину развязавшийся узел, затем распахнул платье, стягивая его с рук, пока оно не уперлось в наручники на запястьях.

Несмотря на возбуждение, он ощутил чувство вины, увидев красные полосы на ее животе.

— Мне очень жаль, — пробормотал он.

— Делай, что собирался, — ответила она. Хотя она старалась, чтобы голос ее звучал твердо, Джим услышал в нем едва заметную дрожь.

— Я сниму с тебя наручники, — сказал он. — Но если станешь драться, мне придется снова тебя стукнуть. А мне этого не хочется.

— Тогда не снимай их.

— Без них будет легче.

— Легче для тебя.

— Ты знаешь, почему ты здесь?

— Разве не очевидно?

— Не столь уж очевидно, — сказал Джим, стараясь говорить осторожно. Комната прослушивалась. Страж в Центре безопасности наверняка все слышал, а сам Роджер очень любил слушать записи из Почетных комнат. — Дело не в том, что я просто… могу с тобой развлечься. Дело в том, что… я должен сделать тебя беременной.

Глаза ее сузились. Она прикусила губу и ничего не сказала.

— Это значит, — продолжал Джим, — что мы будем видеться каждый день. По крайней мере, в те дни, когда ты можешь зачать. Каждый день, пока ты не забеременеешь. Понимаешь?

— Зачем им нужно, чтобы я забеременела? — спросила она.

— Им нужно больше людей. Для охраны, обслуги и так далее. Нас слишком мало.

Она посмотрела ему в глаза. Он не мог понять, поверила ли она в его ложь или нет.

— Если ты не забеременеешь, тебя отправят к донорам. Там намного хуже, чем здесь. Доноры… все стражи могут их иметь, когда захотят.

— Значит, или ты, или вся банда?

— Именно.

— Ладно.

— Ладно?

Она кивнула.

Джим начал раздеваться, чувствуя нескрываемый упрек в ее взгляде.

— Ты, наверное, ужасный трус, — сказала она.

Он почувствовал, как его охватил жар.

— Ты на вид совсем не злой. Значит, ты трус. Раз служишь этим тварям.

— Роджер очень хорошо к нам относится, — сказал он.

— Если бы ты был мужчиной, ты бы убил его и всех ему подобных. Или умер бы, попытавшись это сделать.

— У меня и здесь неплохая жизнь.

— Жизнь пса.

Раздевшись, он присел перед Дианой. Его лицо отделяло от золотистого пушка в ее промежности лишь несколько дюймов. Ощутив неожиданную жаркую волну похоти и стыда, он опустил взгляд к короткой цепочке, туго натянутой между ее лодыжек.

— Я не трус, — сказал он и снял стальные браслеты.

Едва оковы упали на ковер, она ударила коленом ему в лоб, не слишком сильно, но достаточно, чтобы он потерял равновесие и стукнулся задом о пол. Диана упала назад, изогнувшись и упираясь бедрами ему в грудь. Прежде чем он сумел подняться, ей каким-то образом удалось просунуть скованные руки и запутавшееся платье под ягодицы, подтянув ноги вверх. Руки неожиданно оказались перед ней, прикрытые свисающим платьем.

Когда ее пятки ударились о пол, Джим бросился на нее. Она широко раскинула ноги, подняв колени и вытянув руки над головой. Платье окутало ее лицо и грудь, словно блестящий занавес.

Джим обрушился на нее сверху. Она застонала и обхватила его ногами. Он потянулся к ее рукам, но те двигались слишком быстро. Скрытая под платьем цепь мелькнула перед его глазами и туго обмоталась вокруг горла.

Задыхаясь, он нащупал скрещенные на его затылке запястья и потянул за них, чувствуя, как ослабевает цепь. Он продолжал тянуть ее за руки, пока цепь не вдавилась в горло Дианы.

Платье свалилось с ее лица, глаза выпучились, зубы оскалились. Она извивалась, брыкалась и дергалась.

Когда он вошел в нее, в глазах ее блеснули слезы.

На следующий день Джим позволил Моргану и Доннеру приковать ее к кровати.

Сделав свое дело, все еще ощущая тугое тепло ее тела, он прошептал:

— Прости…

Джим надеялся, что микрофон не уловил его слов.

В одно мгновение ненависть в ее глазах сменилась чем-то другим. Удивлением? Надеждой?

— За что ты просил прощения, Джим?

— Прощения?

— Ты извинялся. За что?

— Перед кем?

— Ты стал с ней слишком мягок, — сказал Роджер. — Не могу сказать, что в чем-то тебя обвиняю. Она красивая. И отважная. Но она явно тебя портит. Боюсь, придется отдать ее кому-нибудь другому. Поменяешься с Филом. Можешь взять его девку, а он возьмет твою. Так будет лучше для всех.

— Да, сэр.

Девушку Фила звали Бетси, это была хорошенькая брюнетка с красивой фигурой. Она отдавалась ему не только с радостью, но с энтузиазмом. Она говорила, что ненавидит жизнь дикаря — в лесу, где приходится часто голодать и всегда бояться. Здесь же, по ее словам, был рай.

Джим имел ее раз в день.

И каждый раз он закрывал глаза, заставляя себя поверить, будто она — Диана.

Он тосковал по ней. Он мечтал о ней. Но ее содержали в Особом зале, где она была доступна только для Фила, так что вряд ли у него мог появиться шанс когда-либо увидеть ее снова. Тоска съедала его. Он начал надеяться, что она не сумеет забеременеть и тогда ее в конце концов отправят в донорское отделение.