Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

— Истина всегда абсолютна. Она относительна только в нашем разуме в свете нашего восприятия.

Влад, немного задумавшись, слегка наклонил голову, как бы почти согласившись, и просто не зная, что на это ответить.

— За абсолютность истины, — протянул он ко мне свою бутылку после некоторых размышлений.

— За абсолютность истины, — ответил я, снова чокнувшись кружкой о его бутылку.

Меня забавляла такое наше единодушие в отношении к разным философским вещам

Влад сделал глоток и еще раз затянулся.

— Только я все же не хочу просыпаться, правда. Реальность меня мало чем привлекает.

— Твой сон когда-нибудь тебя поглотит, — заметил я.

— Реальность тоже в долгу не останется.

— С этим трудно не согласиться, — задумчиво покачал я головой утвердительно, — Только вот пока ты в реальности — у тебя есть шанс что-то сделать и все изменить. Когда ты спишь — все происходит независимо от тебя самого, и ты абсолютно беспомощен. Ты не можешь это контролировать.

Наступила пауза.

Влад продолжал курить и утвердительно покачивал головой, как бы в чем-то соглашаясь, но в то же время обдумывая эти слова и рассуждая над различными вариантами возражения.

— Мое восприятие реальности несколько изменилось, — наконец сказал он.

Я убрал локоть со стола, оголив образовавшийся на щеке след от собственного кулака, и откинулся на стуле.

— В этом мире постоянно что-то меняется, и наш разум не исключение.

— Меняется все, это правда, — ответил Влад, — Только вот как меняется? Становится чем-то совершенно другим и абсолютно новым или…

— Приобретает ранее существовавшие уже когда-то формы, — одновременно произнесли мы с ним.

Влад затянулся.

— Да, это загадка, — задумчиво добавил я в заключении, улыбнувшись.

— Это факт, — согласился Влад.

Наступила еще одна пауза.

Мы сидели тут на этой кухне и размышляли о смысле жизни, и казалось, что при нашем размышлении о ней уныние и грусть от осознания абсолютной ее бессмысленности и далеко не радужном нашем восприятии — немного растворялись в окружающем пространстве и как будто становилось легче. Иногда печаль нужно просто выговорить, чтобы не держать ее в себе, дожидаясь пока она тебя поглотит. Но это помогает не на долго. Это дает временное облегчение. Причина же остается не решенной, и продолжает рождать новые следствия.

— Ты-то чем занимаешься? — наконец спросил меня Влад, и, не дожидаясь ответа, добавил: — Все пытаешься спасти этот погибающий мир?

— Вроде того, — ответил я.

Влад снова вытянул ко мне руку с бутылкой, призывая легонько стукнуть о ее блестящее играющее бликами света стеклянное тело, и произнес:

— За мир во всем мире.

— За мир во всем мире, — ударил я своей кружкой по его бутылке.

— Я, правда, Костян, не вижу смысла в этой жизни, — сказал Влад после очередного глотка, — И я правда не вижу смысла просыпаться. Эта реальность, о которой ты говоришь — она меня пугает. Я не хочу жить в ней. Не хочу жить в этом мире, — он затянулся, — Мне страшно. Страшно заводить семью. Страшно заводить детей. Страшно идти и что-то делать, чем-то заниматься. Страшно ставить перед собой какие-то задачи и следовать каким-либо целям. Страшно доверять людям. Страшно просто жить, — он сделал небольшую паузу, — И я не хочу. Просто не хочу. Вот просто не хочу и все… Мне кажется, я уже достаточно повидал в этой жизни… Я не хочу напрягаться в ней и к чему-то стремиться. Меня от нее тошнит.

Влад посмотрел мне прямо в глаза. Не знаю, что он прочитал в отражении моих зрачков, но я в его глазах видел глубокую бездну печали и абсолютного непонимания, зачем ему действительно дана эта жизнь, и зачем вообще, собственно говоря, жить.

— Мне плевать ваще кто я в принципе. Кем я являюсь. И кем мог бы стать. Чем занимаюсь. Что делаю. Все это мне кажется совершенно бессмысленным. То есть, конечно, я понимаю, что у меня есть вполне естественные потребности — в том числе и социальные, и где-то глубоко внутри я все равно хочу, чтобы ко мне хорошо относились и хорошо обо мне думали. Но — у меня возникает один вопрос: "А зачем?". И этот вопрос у меня возникает на любую потребность и на любое желание, которое вдруг неожиданно просыпается у меня внутри.

Уголки тонких губ скривились в ухмылке на остром лице Влада, он затянулся и продолжил:

— Мне вот правда — вообще наплевать, что дальше будет с моей жизнью, и что будет со мной. Мне наплевать, что я сопьюсь, превращусь в алкоголика и сдохну где-нибудь под забором, замерзнув зимой в собственных обоссанных штанах. Или стану бомжем, нажрусь какой-нибудь хрени на помойке и скопытюсь от отравления. Да мне ваще насрать. Я не вижу смысла что-то делать и к чему-то стремиться.

Я продолжал смотреть прямо на Влада, а он продолжал говорить.

— Знаешь, есть такая приколка: опыт — это когда на все вопросы "Почему?", "Зачем?", "Для чего?", "Когда?", "Как?", приходит один — "На#&я?"

— Да тебе лет-то примерно столько же, сколько и мне. Ты еще молодой. Ты не всю жизнь еще видел. Так же как и я — не всю, — произнес я спокойно, без улыбки.

— Может быть, — ответил Влад, затушив сигарету в пепельнице, — Может быть. Но я и не хочу дальше смотреть на эту жизнь. И не хочу дальше знать, что там. Я видел уже достаточно. Все самые основные моменты мне уже известны… Да и к тому же: вот я видел до хрена стариков и людей в таком… зрелом возрасте — что-то не заметил я на их лицах улыбок счастья. Все злые, раздраженные, неудовлетворенные чем-то, постоянно вспоминают молодость и жалуются на то, что чего-то не доделали в жизни и чего-то не смогли. Я это уже видел все. Не думаю, что дальше есть еще что-то интересное.

Я задумчиво, приподняв одну бровь, посмотрел в сторону, и пожал плечами, ничего не ответив. Как-то сложно было тут спорить.

Наступила пауза.

Мы просто сидели молча и я своей безответностью соглашался в значительной степени со словами Влада, прекрасно понимая его состояние.

— Достало все…

Пауза продолжалась.

— Кхм… — наконец я попытался все-таки что-то сказать, — Я думаю, — начал я, — Зря ты так рассуждаешь. Тебя это разрушает. Ты просто сгниешь когда-нибудь в этих рассуждениях. Зачем это? Что в этом хорошего? Ничего. Только хуже будет… Тебе не стоит так глубоко уходить в эту депрессию… И так уж безнадежно смотреть на этот мир… Ты ведь действительно еще молод, так же как и я. Мы с тобой еще очень молоды. И в этой жизни — в ней есть и что-то хорошее. Разве нет? Да, дерьма много всякого. Но и что-то хорошее в ней тоже есть. Отношения между людьми. Друзья. Вспомни друзей. Вспомни, как хорошо было с друзьями. Общение. У тебя сестра есть — она любит тебя. Разве это не прекрасно? Любовь — сама по себе, ваще любая, отцовская, материнская, дружеская, романтическая. Когда-нибудь у тебя появится жена. Это тоже прекрасно. Дети будут. Будешь смотреть на них и радоваться. Будешь любить их, наблюдать за тем, как они растут… Неужели не хочешь этого?… Отношения между людьми… Любовь… Вот что важно… Ты ведь нужен тем людям, которые тебя любят… Своей сестре. Своим друзьям. Мне… Появится жена, дети — будешь нужен своей семье… Для этих людей ты… имеешь какое-то значение… Ты значим и будешь значим для них…