Екатерина Неволина - Большая книга ужасов – 19

«Не может быть!» – прошептал Юрка и огляделся.

За спиной возвышались все те же металлические ворота, по бокам которых стояли две небольшие колонны, на которых красовались бюсты пионеров в буденновках, подозрительно похожие на тот бюст с отбитым носом, который Юра видел раньше лежащим на земле. Однако сейчас нос у статуи был в полном порядке.

Юра зажмурился, надеясь, что стоит снова открыть глаза, и наваждение отступит. Вот сейчас…

– Эй, что стоишь-то? Не слышишь: отбой! «Спа-а-ать, спа-а-ать, по пала-а-атам! Пии-ааанераа-ам и важа-а-атым!!!» – фальшиво пропел знакомый голос.

Юрка открыл глаза. Перед ним стоял Серега.

– Ну, пойдем же, а то беда, если Лена застукает нас после отбоя! – сказал он, глядя прямо в удивленные Юркины глаза.

– Это что, розыгрыш? – спросил Юра друга, мимоходом отмечая правдоподобность декораций.

– Какой розыгрыш?! Уже десять часов! Отбой! Ты что, горна не слышал? – в свою очередь удивился приятель.

– Горна? Какого горна? Это вы с Егором придумали, да? – спросил Юрка с надеждой, тем не менее прекрасно осознавая, что осуществить подобную мистификацию не под силу двум тринадцатилетним подросткам.

– Пионерский горн, чурбан! Ты что, с осины рухнул?! Давай, соображай быстрее! Все уже по палатам разбежались. Черт, а вот и Лена. Труба! Сейчас нам по полной влетит!

Двор и вправду опустел, а к ним приближалась высокая девушка в темной юбке и белой рубашке, под воротником которой был повязан… самый настоящий пионерский галстук! Ну точь-в-точь такой, как в старых фильмах! Как про Алису Селезневу, которую они с ребятами смотрели еще в Москве, незадолго до отъезда в лагерь! Девушка удивительно напоминала Юрке кого-то очень знакомого… Только вот кого?..

– Вы что, отбоя не слышали? – спросила она, нахмурившись, до боли знакомым голосом. – Как не стыдно свой отряд подводить! Ну-ка марш в кровати! И без звука!

В этот момент Юрка вдруг осознал, кого именно она ему напоминает.

– Мама? – осторожно спросил он, окончательно удостоверившись, что все происходящее видится ему в кошмаре – мама была лет… намного моложе и гораздо, гораздо тоньше.

– Ты чего, мальчик, тю-тю? – ласково поинтересовалась девушка, покрутив пальцем у виска. – Тебя в лазарет отправить?

– Елена Андреевна! – протяжным голосом заныл Серый. – Перегрелся он немного, вот и бредит!

– А я думаю, что это вы придумали специально, чтобы дисциплину не соблюдать. Вот пожалуюсь директору лагеря, вас завтра на линейке пропесочат, а еще купания лишат, – пообещала девушка и добавила: – Хватит мне комедии разыгрывать! Оба спать! И живо! А кого поймаю с зубной пастой, уши сразу же откручу!

С этими словами она повернулась и пошла по аллее, постукивая каблучками.

– Бред! – выдохнул Юра. – Какой же бред!

– Ты чего, она ж и вправду нажалуется! – Серый выглядел по-настоящему обеспокоенным. – Ну пойдем, пойдем скорее!

Он с силой потянул Юрку за руку в сторону белеющих в полутьме корпусов. Тех самых, которые, как точно знал Юрка, в это время лежали в руинах, а значит, являлись игрой воображения.

Они прошли по воображаемой аллее между воображаемых бюстов, вошли в воображаемую дверь и очутились в воображаемой комнате человек на двенадцать. В комнате стояли кровати с высокими железными спинками, а на кроватях лежали и сидели мальчишки, которым, судя по виду, тоже было лет по тринадцать.

– Порядок, это не Ленка! – крикнул кто-то при виде их.

Вообще мальчишки вели себя слишком шумно для воображаемых.

Юра сел на кровать, натужно скрипнувшую и ощутимо прогнувшуюся под ним. Картинка казалась ему слишком яркой и пугающе реальной.

Мальчишки тем временем продолжили болтовню, причем в одной части комнаты с удовольствием смаковали подробности похода на девчонок с зубной пастой (совершенно дикая для Юры вещь – разве он сам пошел бы мазать, скажем, Динку?! Зачем?), в другой рассказывали одну из популярных страшилок, которую Юрка читал в книжке ужастиков Успенского. Обескураженный всем этим, он сидел на продавленной кровати и вдруг заметил темноволосого мальчишку. Даже удивительно, как он пропустил его в самый первый момент. Теперь этот мальчик отчетливо выделялся среди своих товарищей. Он лежал на своей кровати, закинув руки за голову, и, не принимая участия в обсуждении, смотрел на Юрку. Беседа обтекала его, словно морские волны огромный валун. Юрка не мог сказать, что именно в нем такого уж особенного, но что-то определенно было.

– Кто это? – тихо спросил он Серегу, расположившегося на соседней кровати.

– Ну ты даешь! Совсем, видно, перегрелся сегодня. С начала смены вместе, а будто и не узнаешь? – присвистнул тот. – Может, тебе лучше все-таки того… в медпункт?

– Не надо мне в медпункт. И вообще, что это, розыгрыш? Не понял фишки, – начал злиться Юра.

– Какая фишка? При чем здесь фишка? Ты что, в настольные игры резаться собрался? – переспросил Серый, и в глазах его было такое искреннее недоумение, что Юрка только рукой махнул.

– Та-ак! – послышался строгий голос, и дверь неожиданно распахнулась. – И кто здесь не спит? Кому в чулан захотелось?

– Атас! Ленка! – вихрем пронеслось по комнате, и все мальчишки нырнули под одеяла.

– А тебе что, отдельное приглашение требуется? Все-таки желаешь посетить чулан? – спросила ехидно девушка, до дрожи напоминавшая Юрке его маму.

Он затряс головой, силясь прогнать наваждение, но совершенно тщетно.

– Ладно, – пробормотал мальчик, устраиваясь на противно визжащей кровати, – это только ночной кошмар. Вот проснусь утром, обязательно расскажу Дине и Серому, какая мне чушь приснилась. Обхохочутся.

С этой мыслью он провалился в глубокий тяжелый сон – как будто рухнул в колодец.

Казалось, глаза только-только сомкнулись, как Юрку разбудил громкий противный звук.

Юра открыл глаза. О ужас! Он находился в той самой комнате. Вчера, в полутьме, он почти не разглядел ее, зато теперь мог в полной мере оценить и унылые грязно-белые стены, и ряд железных кроватей с облупившейся краской, и уродливые деревянные тумбочки рядом с каждой из них. Каземат или больничная палата – никак не иначе!

Тем временем в комнате уже кипела жизнь.

– Вставай, уже семь тридцать, на гимнастику опоздаешь! – крикнул ему Серый, прыгавший на одной ноге, пытаясь не запутаться в своих излюбленных широченных штанах защитного цвета, в которых он вчера красовался на дискотеке. Идти в таких на гимнастику (кстати, а это вообще зачем?!) казалось верхом маразма.

– Какая гимнастика! Какие семь тридцать? Ну пошутили – и ладно, – пробормотал Юра, смутно догадываясь, что вчерашний кошмар не закончился, а напротив – плавно перетек в сегодняшний, и, похоже, ситуация только ухудшилась.