Елена Кипарисова - Прах Феникса

  На выходе он обернулся.

  - И действительно лучше ляг спать. Только попробуй бежать, и остаток вечности проведешь на цепи. Ты же знаешь, что я не шучу. Я вообще люблю эту фишку со связыванием.

  Эндж вышел, хлопнула дверь, в замке повернулся ключ. Даже роскошная комната могла превратиться в тюрьму. Теперь я это понимала.  

Глава 7

  Я почти не спала, только бездумно смотрела в потолок, вспоминая слова Энджа. Страх за свою жизнь больше меня не тревожил, но волнение так и не проходило. Меня пугала окружающая обстановка. Все было чужое, дикое, угрожающее. Я слишком привыкла жить в безопасности, зная все наперед, а теперь, оказавшись совершенно новом мире, была беспомощна.

  Сначала мне хотелось бежать, но слишком быстро пришло понимание, что укрыться больше негде. Ни дома, ни родных, ни близких. Куда податься мертвецу? Мое место было рядом с моими родителями. И почему я только не умерла вместе с ними? Это было бы справедливо. Мысль, что их больше нет, разрывала мне сердце, но я и отдаленно не могла передать это чувство потери. Даже самая ужасная физическая боль не способна сотворить такого. Как пропасть, разрастающаяся в груди, как сотни острых мечей, вонзенных в сердце, как черная дыра, поглощающая все живое. Я кричала от переполнявшего меня ужаса, слезы стали привычными, но легче не становилось. Перед глазами стояли глухие могилы - все, что осталось от моей прежней жизни.

  Почему именно я? Что будет дальше? Как мне повернуть время вспять и все исправить? Сотни вопросов не позволяли мне заснуть, становясь все настойчивее, как только я закрывала глаза.

  Мне нравилось лежать без движения, притворяясь мертвой. В этом было что-то правильное, естественное. Быть может я все еще верила, что ситуация измениться, вернется к норме, но мне пришлось загнать эти мечты глубоко внутрь, ни в коем случае не показывая остальным, особенно Энджу. Вся боль и страх, вся уязвимость теперь прятались от посторонних глаз, считаясь непозволительной слабостью. Я выбрала безразличие.

  Мой надзиратель, как и обещал, ворвался в комнату с заходом солнца. Включив яркий свет, он недовольно посмотрел на мою безжизненную фигуру и уже по привычке сел рядом.

  - А я то надеялся на радушный прием. Как глупо. Взамен же меня снова встречает труп. Гениально. Я принес тебе кое-что из одежды. Калипсо оказалась весьма щедра. - Эндж бросил на кровать большой подарочный пакет, который до этого держал в руках.

  Я не обратила на это внимание. Плясать под его дудочку совсем не хотелось.

  - Тебя уже ждут, так что бегом вставай и одевайся. - В голосе мелькнули командирские нотки. Ему не нравилась наша игра.

  - Хочешь, чтобы я применил силу? - буквально через минуту спросил он, когда моей реакции вновь не последовало. - Откуда такая тяга к насилию, а, крошка? Какие-то сокровенные эротические фантазии? Идея полного подчинения мужчине?

  Поморщившись от его грязных идей, я все-таки шевельнулась и поднялась, притянув к себе пакет с одеждой. В эту минуту Эндж увидел мою слабость и теперь прекрасно знал, за какие ниточки дергать, чтобы я всегда оставалась его послушной куклой. Но мне было плевать. Терпеть его прикосновения, даже для того, чтобы что-то доказать, совсем не было желания. По крайней мере, не сейчас.

  Щедрость Калипсо не знала границ, а точнее девушка не знала такого понятия как 'щедрость'. Одежда напоминала бесформенные тряпки, которыми можно было лишь протирать полы. Не думаю, что та шикарная блондинка, встретившая нас в гостиной, могла вообще прикасаться к подобному тряпью. Режущие глаз расцветки, большие размеры, совершенно безвкусные фасоны. Не нужно быть гением, чтобы понять ее неприязнь ко мне. И почему только враги появляются без всякого нашего на то желания и ведома, тогда как друзей приходиться искать всю жизнь? Одного недоброжелателя я уже получила.

  - Можешь идти голой, я не против, - тут же сказал Эндж, заметив недовольное выражение на моем лице. - Я никогда не понимал этой привязанности к вещам. Тебе придется пока поносить это, а если будешь послушной девочкой, мы купим тебе что-нибудь приличное.

  - Выйди, - резко бросила я, даже не взглянув на мужчину. - Мне нужно переодеться.

  - Может тебе помочь? - усмехнулся он, слегка покачиваясь на носках и скрестив руки на груди.

  - Лучше бы одолжил свою рубашку, - пробормотала я себе под нос, раскладывая на постели совершенно отвратительные вещи. На Эндже сегодня была черная классическая рубашка навыпуск, застегнутая только на несколько пуговиц, с закатанными рукавами. И это человек, который не понимал смысла в моде. Лжец.

  - Как скажешь, детка. - Мужчина тут же начал обнажаться, очень медленно расстегивая пуговицы. Вскоре на мои колени мягко легла его рубашка. - Я жду снаружи, так что поторопись.

  Я не могла пошевелиться, рассматривая столь щедрый подарок. Ткань была мягкой и все еще теплой на ощупь. Более того, от нее исходил невероятный аромат дорого парфюма, которым пользовался Эндж. Мне стоило отложить ее в сторону и впредь быть более осторожной в своих желаниях, но рука сама тянулась к вещи. Я так желала его ненавидеть за все случившееся, но внутри зародился лишь странный трепет. Мне не хотелось думать об этом.

  Его рубашка превратилась в довольно милое платье чуть выше колена. Калипсо щедро снабдила меня нижним бельем, а под ворохом тряпья я обнаружила сносный ремень-веревку, чтобы подвязать наряд на бедрах. Но мне пришлось вернуться к вчерашней обуви, хотя и эти сапоги пришлись к месту. В дополнение ко всему я заплела волосы в две косы 'рыбий хвост' и слегка их растрепала.

  Эндж нетерпеливо постучал в дверь, и мне пришлось закончить со сборами. Наверное, стоило меньше думать о внешнем виду и мыслить уже о вечном и великом, но старые привычки не искоренить. Отсутствие макияжа до сих пор казалось недопустимым. Но, улыбнувшись своему отражению, я смело открыла дверь. Глаза мужчины слегка расширились, но он довольно скоро справился с собой, сделав вид, что ему абсолютно все равно. Подобными вещами его было не удивить.

  - Только постирай ее, перед тем как вернуть мне, - прокомментировал Эндж, недовольно глядя на мою одежду, а сам, так и не удосужившись прикрыть свой обнаженный торс. - Это моя любимая рубашка. Будь с ней осторожна, и стирай только вручную.

  Он тут же взял меня за руку и повел вниз, сменяя один этаж другим, и совершенно не обращая внимания на то, что я старалась замедлить его шаг. Как ни странно, меня не удивляла его бесцеремонность, более того, я уже начала воспринимать ее как неотъемлемую часть личности Энджа. Это была его победа.