Юля Лемеш - Дозвониться до небес

– Какой такой перерасчет? – Бабкина раздражительность была вызвана странным извещением, которое предписывало с десяти до двенадцати посетить собес.

– Тебе что – совсем пенсия по фигу? – якобы безразлично спросил Арсений.

– Вот это самое я и хотела сказать. Но у меня в том районе еще кое-какие дела имеются. Так что – пойду.

Бабка выходила из дому только при одном условии – если дел накапливалось больше двух. А если из трех удавалось сделать два, считала, что не зря день прошел.

Как только за ней закрылась дверь, Арсений позвонил друзьям. Борька притащил с собой отмычку, отпер замок, и они гуськом вошли в бабкину комнату.

– Ничего не передвигать! – в сотый раз напомнил отчаянно трусивший Арсений.

– Зануда! – Вовка огляделся и присвистнул: – Не бабка, а солдат прусской армии.

В комнате не было ничего, кроме кровати и шкафа с зеркалом на дверях. Борька тут же сунул руку под матрас, рассчитывая найти там самое интересное.

– Ни фига себе! – удивленно зашипел он, показывая приличных размеров финский нож.

– В шкафу ничего интересного. – Вовка аккуратно перелопатил стопку отутюженного постельного белья.

Арсений открыл шкатулку. В которой оказалось несколько юбилейных медалей и серьги с зелеными камешками. Кроме них – скрепка, пара монет времен перестройки, шило, запонки с янтарем и рваная цепочка, завязанная узелком.

– Туфтовато. Ворам тут ловить нечего.

– Ой! – Арсений взвизгнул и вытащил из-под шкафа небольшого ярко-оранжевого зверька.

– Пика-пика-пикачу! Сквиртл! – обрадованно завопил Борька.

Он принялся скакать, выписывая кренделя ногами и изображая немыслимый восторг. Даже нож выронил от неожиданности. Но в ногу себе не попал, нож воткнулся в пол с неожиданной силой. Еле выдернуть получилось. Довольный Борька не уставал радоваться яркой игрушке.

– Нереальная хрень. Откуда тут это мультяшное чудовище?

Арсений недоуменно пожал плечами. Лучше пусть на бабку думают. Так он им и признается, что игрушку ему подарили давным-давно на какой-то праздник, и она ему нравилась! Он и сейчас был ей рад. Давно не мог понять, куда она подевалась.

– А тут что такое? – Вовка вынул из шкафа странного вида мешочек, набитый какими-то предметами.

– Золото-брильянты! – оживился Борька, заглядывая внутрь.

Вместо обещанного золота в мешочке хранился какой-то немыслимый хлам. Обыкновенные камешки, осколки стекла, пробки от бутылок, монетки, но камешков было больше всего.

– Это че за филиал мусорного ведра?

– Бабка-то того – сбрендила, – понурился Борька.

– Я знаю, что это. Положь на место, – как можно убедительнее попросил Арсений.

Он сразу догадался о назначении «мусора», но рассказать ребятам не мог. Потому как уже чересчур перестарался с раскрытием бабкиных тайн. А про содержимое мешочка вообще лучше молчать. Бабка называла этот хлам «предметами силы». Вроде как в шутку. Смысл крохоборства был прост. В удачные дни, когда все дела шли легко, как по маслу, она выходила проветриться. Для успокоения ума. И угуливалась до усталости. Принося с каждой прогулки любой подобранный мелкий предмет, желательно камушек. Для чего она их хранила, Арсений точно не знал, но предполагал, что этот ритуал имеет некое оккультное значение. И уж явно не стоит его обсуждать с посторонними.

– Ну вот – мы так ничего и не нашли, – расстроился уставший Вовка.

– Скорее всего, у нее ячейка в банке. Или она на счет все денежки складывает, – задумчиво предположил Борька.

– Паспорт точно с собой взяла и какие-то удостоверения, – вспомнил Арсений.

У него с детства была стойкая неприязнь ко всякого рода квитанциям и документам. Которые принято хранить сколотыми скрепками и схороненными в пластиковые синенькие папки. Класть папки в ящики. Каждый месяц прикреплять новые. Перебирать время от времени. И все равно, когда очередной конторе требовалось подтвердить, что ты не верблюд, а честный плательщик, родители психовали и орали, тратя полдня на поиски требуемой бумажки. Вываливали стопки квитанций на пол и рылись в них, как бешеные куры.

– Надо, по ходу дела, чердак обследовать, – Борькин азарт пока не угас, он еще надеялся на удачу.

– Ребята, а что мы с найденным будем делать? Не сопрем же? Так какого фига мы суетимся? – опомнился Вовка.

Все приуныли. Но поскольку оставалось время и немного энтузиазма, поперлись на чердак. Пока Борька ползал по паутинным углам, Арсений обнаружил коричневый чемодан со старыми фотографиями и письмами в потертых конвертах и решил их рассмотреть.

– Ни одного знакомого лица.

– Ну и рожи! – Вовка поразился, насколько изменились люди за последние лет сто.

На карточке в шеренгу выстроились скорбные настороженные личности всевозможных возрастов, а перед ними – открытый гроб с покойником и почему-то часть лошадиной задницы с хвостом. Люди в шеренге казались грязными, потому что фотокарточка успела порядком выцвести. А у покойника было вполне себе умиротворенное, довольное сложившимися обстоятельствами лицо.

– Сейчас все гораздо красивее, – согласился Арсений, вглядевшись в кошмарного бородача в центре скорбящих.

– А вот эта мадам очень даже ничего. – Вовке досталась совсем другая фотокарточка.

С пожелтевшего картонного фото на них смотрела молодая девушка.

– Артистка какая-то, – предположил Борька, отряхивая коленки.

– Щас я вам такую артистку покажу!

Ребятам было видно только верхнюю половину разъяренной бабки, стоящей на лестнице. Вовка охнул и ногой захлопнул чемодан, стукнув Арсения по пальцам. От боли Арсений дернулся и зацепился штаниной за замок чемодана. Падали они кубарем. Первым спикировал Вовка, потом – чемодан с Арсением, а сверху – Борька. Который не вовремя споткнулся.

Хитрая бабка увернулась, и вся эта куча-мала шмякнулась с лестницы. Вдогонку попадали фотографии. Они громко шлепались на ступеньки, изображая аплодисменты.

– И чтоб духу вашего тут больше не было! Засранцы! А тебе, внучек, я щас всыплю по первое число, чтоб неповадно было в мою комнату лазить!

Удирали в такой спешке, что одевались уже на улице. Впопыхах Арсений выскочил вслед за товарищами.

– Ни фига се, погуляли, – напоследок заявил Борька.

– Культурно время провели, – смысла фразы не понял никто, но Вовке она казалась многозначительной.

– Ну, мы пошли? – сочувственно спросил Борька, догадываясь, что ждет друга после их ухода.

Закрывая за собой калитку, друзья обернулись, чтобы помахать на прощание. И ушли, громко обсуждая происшедшее. Арсений издал долгий горестный вздох. Пора было сдаваться на милость победителя.

– Бабушка, ты не сердишься? – осторожно заглядывая на кухню, спросил Арсений.