Дж. Уорд - Вечный любовник

Его веки медленно поднялись.

– Мне просто нравится слышать твой голос.

У Мэри перехватило дыхание. Его глаза были неоновыми, светящимися, переливающимися.

Это должны быть контактные линзы, подумала она. У людей просто не бывает глаз столь пронзительного цвета.

– Отличие от других людей тебя не очень беспокоит, так? – Прошептал он.

– Нет.

– Это хорошо.

Она вдруг поняла, что почему-то улыбается ему.

– Я был прав, – прошептал он.

– Насчет чего?

– Ты прекрасна, когда улыбаешься.

Мэри отвела взгляд.

– В чем дело?

– Пожалуйста, давай без попыток очаровать меня. Лучше уж светский разговор.

– О, я не из тех, у кого есть шарм. Я всегда говорю только правду. Спроси моих братьев. Моя честность часто приводит к неловким ситуациям.

Есть еще такие, как он? Боже, это, наверное, семья как с рождественской открытки.

– Сколько у тебя братьев?

– Пять. Теперь. Мы потеряли одного. – Он сделал глубокий глоток воды, прикрывая стаканом лицо, словно не хотел, чтобы она видела его глаза.

– Я сожалею, – тихо сказала она.

– Спасибо. Никак не могу смириться. И мне чертовски его не хватает.

Подошла официантка с большим подносом. Когда тарелки были расставлены вокруг него, и салат Мэри тоже оказался на столе, официантка задержалась у их столика до тех пор, пока не услышала многозначительное «спасибо» от Хела.

Сначала он принялся за Альфредо. Погрузив вилку в клубок феттуччине[56], он покрутил ее, чтобы зацепить достаточное количество макарон, и отправил их в рот. Осторожно прожевав, он добавил щепотку соли. Потом он перешел к стейку, поперчив его. Затем взял чизбургер, почти поднес его ко рту, но, нахмурившись, снова опустил на тарелку. Ножом и вилкой отрезал себе кусочек.

Он ел изящно как настоящий джентльмен.

Неожиданно он взглянул на нее.

– Что?

– Извини, я, э-э-э… – Она поковырялась в своем салате, а потом снова начал наблюдать, как он поглощает пищу.

– Если ты продолжишь глазеть на меня, я начну краснеть, – чуть растягивая слова, произнес он.

– Мне жаль.

– А мне нет. Мне нравится, когда ты на меня смотришь.

Тело Мэри вздрогнуло. И она отреагировала на это, грациозно уронив сухарик из салата себе на колени.

– Ну так на что ты смотришь? – Спросил он.

Она взяла салфетку, чтобы стереть пятно со своих брюк.

– На то, как ты ешь. Твои манеры поражают.

– Едой нужно наслаждаться.

Ей стало интересно, чем еще он наслаждается также. Медленно. Вдумчиво. Боже, она могла хорошо представить себе его половую жизнь. Должно быть, он великолепен в постели. Большое тело, золоченая кожа, длинные, тонкие пальцы.

В горле стало сухо, и она отпила из стакана.

– Но ты всегда… столько ешь?

– Вообще-то, я просто очень проголодался. Наверстываю упущенное. – Он еще немного подсолил феттуччине. – Так ты занималась с аутичными детьми, а теперь работаешь в юридической фирме. Чем ты еще занимаешься? Что тебя интересует? Какое-нибудь хобби?

– Я люблю готовить.

– Правда? А я люблю есть.

Она нахмурилась, стараясь не представлять его за своим столом.

– Ты снова недовольна.

Она махнула рукой.

– Да нет.

– Да, недовольна. Тебе неприятна мысль о том, чтобы приготовить что-то для меня, так ведь?

Его честность поразила ее. Мэри начало казаться, что расскажи она ему все, в ответ она узнает, что именно он думает или чувствует по этому поводу. Будет ли это что-то хорошее или плохое. В любом случае.

– Хел, у тебя, что, нет вообще никакого фильтра между мозгом и ртом?

– Вообще-то, нет. – Он покончил с Альфредо и отодвинул пустую тарелку в сторону и принялся за стейк. – А что насчет твоих родителей?

Она глубоко вздохнула.

– Моя мама умерла четыре года назад. Моего отца убили, когда мне было всего два года. Он оказался не в то время не в том месте.

Он помолчал какое-то время.

– Это тяжело. Потерять обоих.

– Да, тяжело.

– Мои родители тоже умерли. Но, по крайней мере, они оба дожили до старости. У тебя есть сестры? Братья?

– Нет, были только я и мама. А теперь есть только я.

Снова повисла тишина.

– Так откуда ты знаешь Джона?

– Джона… А, Джона Мэтью? Бэлла рассказывала тебе о нем?

– Некоторым образом.

– Я не так хорошо знаю его. Он только недавно появился в моей жизни. Я думаю, он особенный ребенок, хотя, судя по всему, ему нелегко приходится.

– Ты знаешь его родителей?

– Он сказал мне, что у него их нет.

– Ты знаешь, где он живет?

– Я знаю район. Не самый лучший.

– Ты хочешь спасти его, Мэри?

Какой странный вопрос, подумала она.

– Не думаю, что он нуждается в спасении, но мне бы хотелось стать его другом. По правде говоря, я еда его знаю. Он просто появился у меня во дворе однажды ночью.

Хел кивнул, как будто она дала ему ответ, который он ждал.

– Откуда ты знаешь Бэллу? – Спросила она.

– Тебе не нравится твой салат?

Она посмотрела в тарелку.

– Я не голодна.

– Уверена?

– Да.

Закончив с бургером и картошкой, он потянулся к маленькому меню.

– Может, десерт тебе больше понравится? – Спросил он.

– Не сегодня.

– Тебе нужно больше есть.

– Я плотно пообедала.

– Это неправда.

Мэри сложила руки на груди.

– Откуда тебе знать?

– Я чувствую твой голод.

Она перестала дышать. Его глаза снова заблестели. Такие голубые, такие чистые… как морские глубины. В которые можно окунуться. В которых можно утонуть. В которых можно умереть.

– Как ты узнал, что я хочу есть? – Спросила она. У нее было такое ощущение, что мир уходит из-под ног.

Его голос стал ниже, пока окончательно не стал похож на урчание.

– Но я ведь прав? Так какая разница, откуда мне это известно?

К счастью, подошла официантка, чтобы забрать пустую посуду, и момент был упущен. К тому моменту, как он заказал Яблочный крисп[57], какое-то пирожное и чашку кофе, мир вокруг Мэри снова пришел в норму.

– Ну а ты как зарабатываешь на жизнь? – Спросила она.

– Так и сяк…

– Кино? Модельный бизнес?

Он рассмеялся.

– Нет. Я, безусловно, могу быть лишь красивой декорацией, но предпочитаю приносить пользу.

– И какую пользу ты приносишь?

– Ну, думаю, можно сказать, что я солдат.

– Ты служишь в войсках?

– Что-то вроде того.

Это могло объяснить агрессивность. Физическое превосходство. Резкость в его глазах.

– В каких именно?