Говард Лавкрафт - Сны в Ведьмином доме

Старый Провиденс! Таинственные силы долгой и непрерывной истории этого места сперва произвели его на свет, а потом заставили оглянуться в прошлое, чтобы познать удивительные, безграничные тайны жизни и смерти. В этом городе было скрыто нечто чудесное и пугающее, и все долгие годы прилежных изысканий, все странствия явились лишь подготовкой к возвращению и долгожданной встрече с Неведомым. Такси провезло его мимо почтовой площади и старого рынка к месту, где начиналась бухта, а затем вверх по крутому извилистому подъему, к северу от которого засверкали в закатном зареве ионические колонны и огромный купол церкви «Христианской науки». Вот показались уютные старые имения, знакомые ему с детских лет, и причудливо выложенные кирпичом тротуары, но которым он ходил еще совсем маленьким. И наконец он увидел справа белые стены старой фермы, а слева — классический портик и фасад большого кирпичного дома, где он родился. Так, с наступлением сумерек, Чарльз Декстер Вард вернулся в отчий дом.

5

Психиатры менее консервативной школы, нежели та, к которой принадлежит доктор Лайман, связывают начало подлинного безумия Варда с его путешествием по Европе. Допуская, что Вард был совершенно здоров, когда покинул Америку, они полагают, что возвратился он уже пораженным болезнью. Однако доктор Виллет не согласен и с этим утверждением. Что-то произошло позже, упрямо твердит доктор, приписывая известные странности юноши в данный период тому, что за границей он приучился совершать определенные ритуалы, безусловно необычные, но ни в коем случае не говорящие о психических отклонениях. Чарльз Вард, значительно возмужавший и окрепший, был на первый взгляд совершенно нормальным, а при общении с Виллетом проявил самообладание и уравновешенность, которые ни один безумный — даже при скрытой форме душевной болезни — не смог бы демонстрировать в течение долгого времени, как бы он ни желал притвориться здоровым. На мысль о безумии наводили лишь звуки, которые в разное время суток можно было услышать из лаборатории Чарльза, помещавшейся на чердаке. Это были монотонные заклинания, напевы и громкая декламация в необычных ритмах. И хотя все это произносилось голосом самого Варда, в характере звуков, интонациях и словах было нечто такое, отчего у невольного слушателя кровь стыла в жилах. Было замечено, что черный кот Ниг, всеми любимый и уважаемый обитатель их дома, шипел и испуганно выгибал спину, услышав определенные сочетания звуков.

Запахи, которые временами проникали из лаборатории, также были в высшей степени необычны: иногда едкие и ядовитые, они порой сменялись маняще-неуловимыми ароматами, которые, казалось, обладали какой-то волшебной силой и вызывали в уме фантастические образы. Вдыхавшие их люди говорили, что перед ними вставали, как миражи, великолепные виды — горы странной формы либо бесконечные ряды сфинксов[56] и гиппогрифов,[57] исчезающие в необозримом пространстве. Вард больше не предпринимал, как прежде, прогулок по городу, целиком отдавшись изучению экзотических книг, которые он привез домой, и не менее экзотическим занятиям в своем кабинете. Он объяснял, что европейские источники дали ему новый импульс и предоставили новые возможности, и обещал вскоре потрясти мир великими открытиями. Изменившееся и как-то постаревшее лицо Варда превратилось в почти точную копию портрета Карвена, висевшего в библиотеке. После разговоров с Чарльзом доктор Виллет часто останавливался перед камином, удивляясь феноменальному сходству юноши с его отдаленным предком и размышляя о том, что единственным различием между давно усопшим колдуном и молодым Вардом осталось небольшое углубление над правым глазом, хорошо заметное на картине.

Любопытны были беседы доктора с его молодым пациентом, которые велись по просьбе отца Чарльза. Вард никогда не отказывался встречаться и говорить с доктором, но последний так и не смог добиться полной искренности от молодого человека: его душа была как бы замкнута в себе. Часто Виллет замечал в комнате странные предметы: небольшие изображения из воска, которые стояли на полках или на столах, полустертые остатки кругов, треугольников и пентаграмм, начерченных мелом или углем на полу в центре просторной комнаты. И по-прежнему каждую ночь звучали заклинания и напевы со странными ритмами, так что Вардам стало все труднее удерживать у себя прислугу, равно как и пресекать разговоры о безумии Чарльза.

В январе 1927 года произошел необычный инцидент. Однажды, когда около полуночи Чарльз произносил заклинание, гортанные звуки которого угрожающе звучали во всех комнатах, со стороны бухты донесся сильный порыв ледяного ветра, и все, включая соседей Вардов, ощутили слабую дрожь, сотрясавшую землю вокруг их дома. Кот метался по комнатам в ужасе, и на милю вокруг жалобно выли собаки. Это явление стало как бы прелюдией к сильной грозе, необычной для зимнего времени года, а в конце ее раздался такой грохот, что мистер и миссис Вард подумали, что в их дом ударила молния. Они бросились наверх, чтобы посмотреть, какие повреждения нанесены кровле, но Чарльз встретил их у дверей чердака, бледный, решительный и серьезный. Его лицо казалось жуткой маской, выражающей насмешливое торжество. Он заверил родителей, что гроза обошла дом стороной и ветер скоро утихнет. Они немного постояли рядом с ним и, посмотрев в окно, убедились, что Чарльз прав: молнии сверкали все дальше, и деревья больше не клонились под порывами ледяного ветра, насыщенного водяными брызгами. Гром, постепенно стихая, превратился в глухой рокот, похожий на сатанинский смех, и в конце концов замер вдали. На небе снова показались звезды, а торжество на лице Чарльза Варда сменилось иным, очень странным выражением.

В течение двух месяцев после этого Чарльз проводил в своей лаборатории значительно меньше времени. Он проявлял доселе ему не свойственный интерес к погоде и без особых причин расспрашивал, когда в этих местах оттаивает земля. Однажды ночью в конце марта он ушел из дома после полуночи и вернулся только утром. Его мать, не спавшая все это время, услышала звук мотора у задней двери, где обычно сгружали провизию. Можно было различить спорящие голоса и приглушенные ругательства; миссис Вард, встав с постели и подойдя к окну, увидела четыре темные фигуры, под присмотром Чарльза снимавшие с грузовика длинный и явно тяжелый ящик, который они внесли в заднюю дверь. Она услышала тяжелое дыхание грузчиков, гулкие шаги и, наконец, глухой удар на чердаке, словно на пол поставили что-то очень тяжелое; после этого шаги раздались снова, и четверо мужчин, выйдя из дома, уехали на своей машине.