Стивен Кинг - Роза Марена

Но произошло нечто другое. Наискосок на перекрестке, где она только что перешла улицу, расположился не бросающийся в глаза фасад магазина с неоновой вывеской: «Залоги, займы, покупка и продажа хороших ювелирных изделий».

Внимание Рози привлек последний вид услуг. Она снова взглянула на свое свадебное кольцо и вспомнила, как Норман говорил ей незадолго до свадьбы: «Если будешь носить его на улице, носи камнем к ладони, Роза. Это дорогой камешек, а ты всего лишь маленькая девчонка».

Она спросила его однажды (это случилось до того, как он начал учить ее, что безопаснее не задавать лишних вопросов), сколько стоило кольцо. Он ответил, тряхнув головой и снисходительно улыбнувшись — улыбкой родителя, чей ребенок хочет знать, почему небо голубое или сколько снега на Северном полюсе. «Не важно, — сказал он. — Знай лишь, что передо мной стоял выбор: или камень, или новый „бьюик“. Я выбрал камень. Потому что я люблю тебя, Роза».

Теперь здесь, на перекрестке, ее снова посетило то чувство, которое пробудил его ответ, — страх. Человек, способный на такие экстравагантные поступки, вызывает страх. Это было романтично. Но с бриллиантом такого размера, оказывается, небезопасно разгуливать по улице. Потому что он любил тебя, Роза.

И быть может, он действительно любил, но не безумной любовью. Это было четырнадцать лет назад, и у девушки, которую он любил, были ясные глаза, высокая грудь, плоский живот и длинные сильные ноги с крутыми бедрами. И когда эта девушка ходила в туалет, в моче у нее не было крови.

Рози стояла на углу, возле фасада магазина с неоновой вывеской, и смотрела на свое свадебное кольцо. Она пыталась предугадать, что будет ощущать — страх, ностальгию по быстро ушедшей любви или, быть может, жалость от расставания с вещью, к которой давно привыкла. Когда же не почувствовала ровным счетом ничего, она повернулась к дверям магазина. Скоро она покинет приют «Дочери и Сестры», и, если кто-нибудь в этом заведении предложит ей разумную сумму за ее кольцо, она сумеет уйти из приюта, ничего не задолжав за еду и жилье или даже с парой сотен в кармане.

Может, я просто хочу избавиться от него, подумала она. Может, она и дня больше не хочет провести с этой вещью, которая напоминает ей все ужасы ее прошлой жизни.

Табличка на двери гласила: «Заем и Залог города Свободы». Эта надпись поразила ее какой-то странностью — она слыхала несколько шутливых прозвищ города, но все они имели отношение к озеру или к погоде. Потом она прогнала эту мысль, открыла дверь и вошла внутрь.

2

Она ожидала попасть в темноту, и там действительно было темно, но внутренний интерьер «Займа и Залога» неожиданно оказался золоченым. Солнце уже опустилось низко, светя прямо на бульвар, и теплые лучи его проникали внутрь помещения через окна магазина, обращенные на запад. Один луч превратил висящий саксофон в золотой факел.

Это тоже не случайно, подумала Рози. Кто-то специально повесил там этот саксофон. И этот кто-то — хороший психолог. Она поддалась очарованию минуты. Даже запах помещения вносил свою лепту в очарование — запах пыли веков и тайн. Слева она услышала слабое тиканье множества часов.

Она медленно пошла по центральному проходу, мимо рядов гитар, подвешенных за грифы, с одной стороны, и стеклянных стендов с какими-то приборами и стереооборудованием — с другой. Там были и громадные многофункциональные акустические системы, которые в телевизионных шоу называют «громовыми ящиками».

В дальнем конце прохода находился длинный прилавок с еще одной неоновой дугообразной вывеской над ним. «Золото, серебро, красивые ювелирные изделия» — светились голубые буквы. А ниже — красные: «Мы покупаем и продаем, мы торгуем».

«А может, еще умеете ползать на брюхе, как ящерица?» — подумала Рози и, улыбнувшись своей шутке, подошла к прилавку. За ним на стуле сидел мужчина с лупой часовщика в глазу. С ее помощью он рассматривал что-то, лежавшее перед ним на подставке. Подойдя чуть ближе, Рози увидела, что он исследует карманные часы с открытой задней крышкой. Человек за прилавком ковырялся в них стальным зондом, таким тонким, что Рози с трудом его разглядела. Ей показалось, что человек этот молод, быть может, ему даже меньше тридцати, — волосы длинные, почти до плеч; одет в голубую шелковую сорочку поверх простой белой нательной майки. Она сочла такую комбинацию выходящей за рамки строгих канонов заведений такого рода.

Слева от нее послышался какой-то шорох. Она повернулась и увидела пожилого мужчину, присевшего на корточки и роющегося в груде книг в мягкой обложке, сложенных под табличкой «Старое доброе чтиво». Его плащ топорщился вокруг него колоколом, а чемоданчик — черный, старомодный и начинающий расползаться по швам — терпеливо стоял рядом, как преданный пес.

— Могу вам чем-нибудь помочь, мэм?

Она перевела взгляд на мужчину за прилавком, который уже сдвинул с глаза лупу и смотрел на нее с дружелюбной улыбкой. Глаза у него были карие, с зеленоватым оттенком, очень красивые, и она машинально прикинула, определила бы его Пам как что-то интересненькое. Пожалуй, нет. Маловато мышц, выпирающих из-под рубахи.

— Может быть, — сказала она и стащила с пальца обручальное и свадебное кольца, сунув обручальное в карман. Она почувствовала себя непривычно без колец, но решила, что сможет привыкнуть к этому. Женщина, способная запросто уйти из дома, не захватив даже смены белья, скорее всего сумеет ко многому привыкнуть. Она положила колечко с бриллиантом на бархатную подставку рядом со старыми часами, которыми занимался ювелир.

— Сколько, по-вашему, это стоит? — спросила она, а потом, словно вспомнив что-то, добавила: — И сколько вы можете дать мне за него?

Он подцепил кольцо кончиком большого пальца и поднес его к золотому солнечному лучу, в котором танцевали пылинки. Камень брызнул ей в глаза искорками разноцветных огоньков, и на какое-то мгновение она ощутила сожаление. Потом ювелир окинул ее едва уловимым взглядом, но достаточно долгим, чтобы она заметила в его зеленоватых глазах выражение, казалось, говорившее: «Вы что, шутите?»

— Что? — спросила она. — В чем дело?

— Ничего, — сказал он. — Один момент.

Он снова всунул свою лупу в глазницу и как следует рассмотрел камень в ее свадебном кольце. Когда он опять поднял на нее глаза, его взгляд читался уже без труда. Действительно, ошибиться в нем было просто невозможно. Вдруг Рози все поняла, но не испытала ни удивления, ни гнева, ни сожаления. Всего лишь легкое смущение: почему она не догадывалась об этом раньше? Как могла быть такой дурой?