Рубин - Зеа Рэй Даниэль

– Что принц делал на заставе среди воинов? – обреченно спросила Рубин.

– Искал брата.

– Покажи свое настоящее лицо.

– Нет, – жестко отрезал принц и отпустил ее.

Рубин отошла на несколько шагов и развернулась, глядя с яростью и вызовом.

– Соблазняешь меня, пока я не в себе, – зашипела она. – Заявляешь, что будешь ждать меня в своей постели. Обещаешь, что попросишь короля Луара даровать мне титул. Заверяешь, что после этого женишься на мне. Но как я могу верить тебе, если даже не знаю твоего истинного облика? Я рассматривала у камина Ериона! А тебя, принца Орде, я не знаю. – Она отрицательно покачала головой.

– Я сказал правду о своей внешности. Тебе придется поверить мне на слово.

– Не стану, – заявила она. – И с этого места не сойду, пока ты не покажешь мне свой истинный облик.

Ордерион усмехнулся и отвернулся. Кажется, он надеялся, что она блефует.

– Я жду! – тоном королевы, отдающей приказ, выдала Рубин.

– Нет. – Он снова взглянул на нее. – Не сейчас. Возможно, в будущем, когда ты привыкнешь ко мне и узнаешь получше. Или исцелишь меня.

– И чего же ты так страшишься? – Она возмущенно свела брови у переносицы. – Мнения девицы, которая во всем от тебя зависит?

– Я боюсь страха, который появится в твоем взгляде, как только ты меня увидишь. Этот страх сменится отвращением, с которым я не смогу бороться, даже если снова надену маску. Слухи правдивы, Рубин. – Он покачал головой. – Мана превратила меня в чудовище. А быть для тебя чудовищем я не желаю.

– Настоящие чудовища бродят там, – она указала на озеро, – в тумане, спускающемся в ночи. Не думаю, что ты можешь с ними сравниться.

Ордерион молчал, глядя на нее.

– Ну же! – воскликнула Рубин. – Не будь трусом! Покажи мне свое лицо!

– Я не трус. – Он виновато опустил глаза. – Я всего лишь мужчина, который хочет, чтобы красивая дева, которая ему нравится, смотрела на него без отвращения.

– Если не покажешь свое настоящее лицо, я именно с отвращением и буду на тебя смотреть! – Она надменно вскинула подбородок. – Как на труса, коих я презираю!

Ордерион медлил. Затем все же расстегнул верхние пуговицы рубашки и прижал пальцы к знаку на груди. Марево прошлось по его лицу и спустилось на шею. Коснулось руки и полетело ниже, пока не достигло сапог, в которых он стоял перед ней.

Принц внимательно следил за взглядом Рубин. Вот сейчас она придет в себя и осознает, на кого смотрит. Страх прокрадется в ее глаза и покроет эти чистые голубые озера коркой льда. Затем завладеет каждой из черт ее красивого лица и с треском ломающихся иллюзий превратится в отвращение.

Зачем же он снял маску, являя ей истинный облик? Нет, не потому что она так рьяно настаивала на этом. И не потому, что назвала его трусом. Он снял маску, потому что в глубине души все же надеялся, что окажется неправ.

Взгляд Рубин не похолодел, как он того ожидал. Наоборот, он словно зажегся каким-то странным интересом. Брови Рубин поползли вверх, выражая удивление. Она склонила голову набок, начиная бегать глазами от одного изъяна к другому, будто пыталась охватить их все разом и собрать целостный образ.

Заморгала, словно прогнала наваждение, и насупилась. Не с обидой, нет, с некой озадаченностью.

– И это ты называешь уродством? – наконец выпалила она, вскидывая руки, чем привела Ордериона в недоумение. – Я думала, у тебя носа не будет! Или щеки проваленные! Или бугры сплошные вместо лица! Боги! – воскликнула она. – У людей не языки, а помело! Вечно придумают небылиц, чтобы потом по углам рассказывать!

Ордерион не смог сдержать улыбки. Она появилась на его губах непроизвольно и сразу же принесла облегчение.

– Неужели совсем не страшно? – спросил он, уже зная ответ, читая его в заинтересованном взгляде Рубин.

– Ни капли. – Она отрицательно покачала головой. – Разве что… – Рубин поморщила нос, и Ордерион напрягся.

Улыбка сползла с его лица, умоляя о пощаде.

– Разве что глаза. – Рубин сложила руки на груди. – Хотя нет, они у тебя очень выразительные. На такие, скорее, засмотришься ночью.

– Перед тем, как убежать? – предположил Ордерион.

– От тебя не скрыться. Ты же не отпускаешь!

– И не отпущу, – пообещал он.

Он был готов сорваться с места, подлететь к ней, прижать ладони к лицу и поцеловать. С жадностью. С упоением. Вторгаясь в нее языком и ловя каждый из ее вздохов губами.

«Нельзя… – подсказал внутренний голос. – Она может этого испугаться».

Для принцессы образ Ордериона сложился в единую картинку, которая не пугала и не отталкивала. Наоборот, очень захотелось подойти и к нему и прикоснуться.

Она сделала шаг вперед. И еще один. Медленно подняла руку, чтобы дотронуться пальцами до его щеки.

Алые глаза Ордериона неотрывно следили за ней, маня и притягивая к себе взгляд. Чернота измененной кожи покрывала веки и каплями спускалась на щеки, будто кто-то брызнул на лицо принца черной краской и теперь она стекала с век вниз. Прожилки отметин силы покрывали видимые участки кожи, стелясь от шеи к подбородку и соединяясь знаками молний с чернотой вокруг глаз.

Рубин прикоснулась к этим отметинам, заскользила по ним пальцами. Более плотные, чем неизмененные участки белой кожи, они казались похожими на дивные рубцы, но не грубые, а, наоборот, мягкие и гладкие.

Рубин остановила руку у губ Ордериона. Их изменения никак не коснулись. По-прежнему чувственные, с правильным контуром; они в тот момент казались ей олицетворением самого греха.

Почему ее не пугало все то, что она видела? Почему это пугало других? Молодой мужчина, стоящий перед ней, по-прежнему был красив. Каждая из черт его уникального лица по-прежнему была идеальной, и нос… Нос, который раньше казался длинным, теперь стал короче и идеально подходил его лицу. Алые глаза дарили яркий свет и предупреждали, что в этом мужчине сокрыта сила и мощь, которая лишь выглядывает наружу по краю зрачков и предостерегает, что игры с огнем опасны.

Палец скользнул к его губам, проводя подушечкой и надавливая, словно проверяя предположения Рубин о том, что они теплые и мягкие. О да… Они именно такие…

– Глупцы те, кто видят в тебе чудовище, – зашептал ее голос. – Ибо не знают они, что настоящие чудовища прячутся в них самих.

Принц чуть наклонился вперед, будто намереваясь ее поцеловать, но тут же остановился, одергивая себя. Неужели все еще думает, что она может испугаться? Или сам пугается того, что в ней нет страха перед ним?

Рубин встала на носочки и сама потянулась к его губам. Их взгляды встретились, и в ярко-алых всполохах маны отразилась насыщенно-синяя гладь. Ордерион коснулся ее губ первым. Ласково. Без напора. Только обозначая намерение углубить поцелуй. И Рубин закрыла глаза, отвечая на его порыв.

Волна возбуждения поднялась по телу, когда его язык проник внутрь. Мурашки слились в тонкие ручейки, струящиеся по коже. Волнение охватило грудь, вздымающуюся при каждом вдохе. Рубин беззастенчиво исследовала, сминала и пробовала на вкус. И ей нравилось то, что она испытывала! Боги, как же ей это нравилось!

Пальцы заплутали в шелке его багрово-черных волос, стягивая с них ленту и отбрасывая ее в сторону. Пряди тут же рассыпались по плечам Ордериона, пряча их лица от всего мира.

Разве может быть поцелуй таким сладким? Столь тягучим и одновременно властным? Сурими не рассказывала Рубин об этом. А пьяные губы мужа целовать не хотелось. Да и вряд ли с Атаном она когда-нибудь смогла бы испытать нечто подобное. Ведь чудовище, жившее внутри него, Рубин чуяла издалека.

Руки Ордериона снова оплели ее талию, поднимая вверх и отрывая от земли. А Рубин все не останавливалась, будто надеялась, что сможет парить в воздухе вечность и наслаждаться только его губами, страстно целующими ее в ответ.

Девичий смех заставил обоих замереть. Голоса людей вдалеке.

– Смотрите, вон парочка! – загоготал какой-то юноша.