Адресованное послание - Сергей Жулей
В харчевню вошёл отряд, все – в форме городовой стражи. Ими руководил бритый кареглазый человек с небольшими седыми усами, в одежде без знаков различия. Жёсткие складки у губ, скупые уверенные движения явно свидетельствовали: человек привык к тому, чтобы его приказы выполнялись без промедления. Жестом он оставил двух человек у входа в харчевню. Так же жестом отправил двоих перегородить выход в заднюю дверь.
После этого бритый сел за стол, откуда был виден весь зал, и, выдержав паузу, произнёс:
– Нападение на людей наместника равносильно нападению на самого наместника. Неоказание помощи людям наместника равносильно неоказанию помощи самому наместнику. Выйдет отсюда тот, кто докажет преданность делу наместника.
Пауза, повисшая в воздухе, оказалась до неприличия короткой.
– Хозяин наверняка знает одного из бандитов, рыжего. Этот рыжий и затеял драку, – вялогубый мужичишка в потёртой одежде заискивающе стёр со стола, за который уселся бритый, хлебные крошки. – Я могу уйти?
Бритый кивнул:
– Уходи.
Ручеёк людей (один за другим) потянулся к столу бритого. Кто-то во весь голос, а большинство шёпотом вспоминали различные детали недавних событий. Бритый, морща лоб, складывал из этой мозаики в своём мозгу цельную картину. Наконец в уже полутёмной харчевне остались, помимо стражи, колдун с собакой, Тина со слугой и полумёртвая от страха девчонка-поломойка. Сатика увели раньше, так же как и двоих раненых стражников. Бритый дёрнул подбородком – и девчонка опрометью кинулась в двери, пискнув напоследок слова благодарности.
Бритый усмехнулся:
– Собственно, мне давно всё ясно, но надо же было дать верноподданным выразить свои чувства. А вы почему медлите?
И его взгляд без всякого выражения остановился на женщине.
– Меня зовут Тина. А это мой верный слуга Ибес. Мы зашли незадолго до вас и мало что видели.
Бритый покосился на слугу, на его пояс с ножами.
– А что же ваш верный слуга не попытался остановить преступников?
– Ну что вы! Ибес мухи не обидит без серьёзной причины.
– За что же он таскал кандалы да ещё дважды пытался уйти от наказания?
– Если быть точным, то трижды, – на самом донышке глаз Тины метались весёлые искорки.
– А, так у него ещё и языка нет, – бритый наконец понял, что над ним насмехаются. – Придётся вас задержать. Обоих. Возможно, ваш слуга тоже из этой шайки.
– Не получится.
Тина улыбнулась, вздохнула и, вытащив из кармана синюю квадратную картонку, положила её на стол. Бритый некоторое время оторопело смотрел на предъявленный документ, затем повернул голову в сторону колдуна:
– А ты тоже ничего не видел?
– Я путешествую из края в край. В каждом свои законы и порядки. Было бы странно, если бы я начал вмешиваться в дела кого бы то ни было без ясного представления о них.
– Ну так я тебя арестую, чтобы ты смог разобраться в этих делах! Я уж об этом позабочусь.
– Не получится, – Тина уже без улыбки положила на стол перед бритым ещё одну картонку, уже фиолетового цвета. – Я забираю его под свою ответственность и свидетельствую, что он не замешан в этом деле.
Лицо бритого исказилось. Он рванул верхнюю застёжку на одежде и, сдерживаясь из последних сил, прохрипел:
– А я вас уверяю, что обязательно доведу до сведения наместника, каким сомнительным личностям он даёт свои охранные грамоты. И не было ещё случая, чтобы он ко мне не прислушался. И берегитесь меня отныне. Кто бы вы ни были – берегитесь! Моё имя – Корлис. Запомните его, если не слышали!..
В звенящей тишине Тина забрала со стола бумаги и вышла из помещения. Колдун с собакой последовали за ней. Последним покинул харчевню Ибес…
– Вы действительно предъявили настоящие документы? – полюбопытствовал колдун, отойдя с десяток шагов от харчевни.
– Где бы я их взяла?..
– Я так и подумал. Но сделано было мастерски! Тем более, что вы, скорее всего, никогда не видели настоящих бумаг и выковыривали сведения из головы этого Корлиса. Кстати, кто он такой?
– Начальник тайного сыска наместника. Если бы я знала, что это он, я вела бы себя менее легкомысленно. А вы откровенны…
– Ну вы же не ради утёнка сюда явились. Мы можем значительно сэкономить время, да и вам не надо будет придумывать причину, из-за которой вы рисковали, забирая меня из лап тайного сыска.
Тина замедлила шаг и, повернув голову, вгляделась в колдуна. В сумеречном освещении его лицо вовсе не казалось больным или измождённым.
– Как вас называть?
– Тейрис.
– Тейрис?
– Я думаю, звучит ничуть не хуже, чем, скажем, Тина.
– Действительно, не хуже…
Аллея перед домиком Тины была подсвечена мириадами светящихся насекомых.
– Рискнёте остановиться у меня?
– А сколько времени нужно Корлису, чтобы связаться с наместником?
– Почтовым голубем – два дня. Но что он ему напишет? Что потерпел неудачу в попытке задержать двух разбойников? Нет, Корлис не таков. И пока у него не будет реальных достижений, он ничего писать не будет.
– А они действительно разбойники?
Тина замедлила шаг. Во взгляде Тейриса не читалось ничего кроме простого любопытства.
– Откуда же мне знать? Любой человек, не подчиняющийся властям, почти наверняка – разбойник.
– В таком случае, с удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, – несколько непоследовательно заключил колдун.
Пёс не стал входить под зелёные своды, нависшие над аллеей, и улёгся поперёк дорожки. Тейрис нагнулся и, положив руку на шею пса, произнёс, не особенно понижая голос:
– Если нас и захотят отравить, то не сегодня.
Глава четвёртая
Шоколадный кролик нервно косил агатовыми глазами, поджимая уши. Розовая ленточка, повязанная ему на шею одним концом, заканчивалась бантиком на другом, перекинутом через ветку и обхватывающим ствол засыхающего дерева, стоявшего на берегу пруда. Две маленькие собачки (результат длительного генного эксперимента) сидели перед кроликом и блестящими глазами, сквозь кудряшки шерсти на мордах, пытались определить «иерархию» этого не виданного прежде в их мире существа. Полузадавленный искусственным отбором инстинкт подсказывал им, что перед ними жертва, однако размеры этой потенциальной жертвы внушали уважение; и собачки, на всякий случай, синхронно виляли хвостами и тихонько потявкивали, пытаясь привлечь внимание хозяев, чтобы по их реакции определить своё дальнейшее поведение.
Гомон отдыхающих людей, катавшихся на прогулочных лодках по пруду, сливался со щенячьим восторгом ребятишек, бегавших по берегу, и действовал усыпляюще.
Керим сидел на скамейке, полуприкрыв глаза от блестящего солнца, и отличался от других, быть может, лишь редким для этого города смуглым цветом лица. Он не понимал, чем его притягивает этот город. Керим посещал его с периодичностью в тридцать-сорок лет. Земных лет. И разгадать причину своего очарования пока не смог.
Но в
