Сакс Ромер - Зеленые глаза Баст

— Добрый вечер, Мартин… Добрый вечер, Хокинс, — свысока бросил он и, подойдя к стойке, распорядился:

— Как обычно, Мартин.

Трактирщик с полунасмешливой почтительностью принялся исполнять заказ; Хокинс смотрел в мою сторону, чувствуя себя не в своей тарелке, что удивило новоприбывшего и заставило заметить мое присутствие. Он резко развернулся ко мне, и я увидел, что его кожа — там, где лицо не закрывали кусочки пластыря, — заполыхала. Сверкнув карими глазами, он закричал, гневно махнув рукой трактирщику:

— Мартин! Мартин, будь ты проклят! Тут чужак! Какого черта ты меня не предупредил?

— Простите, мистер Эдвард, — проговорил трактирщик, ставя стакан виски перед взбудораженным посетителем. — Не успел.

— Врешь! — несколько неподобающе для такого пустякового недоразумения бушевал и ярился тот. — Нагло врешь! Хочешь, чтоб надо мной вся округа потешалась!

Подняв только что наполненный стакан, он швырнул его на присыпанный песком пол; стакан разлетелся вдребезги. Затем, схватив шляпу и прикрыв ею, как щитом, свое изувеченное лицо, он выскочил из зала.

— Катитесь вы все к чертям! — крикнул он нам с порога.

Я слышал, как он быстро зашагал прочь. Он свернул за угол, и шаги смолкли. Я поглядел на Хокинса. Егерь уставился в кружку, медленно вращая ее, будто перемешивал содержимое. Мартин, выйдя из-за стойки, флегматично смел осколки стакана в совок. Я вдруг понял, что эти простые деревенские жители приняли нервную вспышку близко к сердцу и печалятся, как родители, чей отпрыск опозорил себя. Но я, разумеется, не был готов поддержать возникший заговор молчания: репортер во мне требовал объяснений.

— Странный юноша, — кинул я пробный камень. — Кажется, очень ранимый?

— Ранимый? — повторил Хокинс, сразу подняв взгляд. — Видал я, как он взял Тома Пайка одной рукой за шкирку, а другой за штаны да запихал в лошадиную поилку, а тот всего только спросил, где он одежу шьет, точно-точно.

— Местный Карпантье, полагаю?

— Ну, спуску никому не дает, — сказал Мартин и, глянув на меня, вернулся за стойку.

— Вижу, он тяжело переживает из-за своего нынешнего увечья. Ошибусь ли я, если предположу, что недавно он запутался в колючей проволоке?

К моему откровенному разочарованию, Мартин лишь порычал что-то в ответ и мрачно покачал головой; Хокинс, как зеркало, повторил его неопределенное покачивание.

— Он сильно покалечился? — не сдавался я.

— Одна царапина глубокая, — ответил Хокинс и бросил извиняющийся взгляд на трактирщика. Неприятный инцидент, казалось, сблизил их. — Та, что на шее. Но он-то над своей внешностью трясется, да, Мартин?

— Точно, — согласился Мартин.

Я взял быка за рога. Я никогда не упускал шансов такого рода, и не столь важно, насколько значимым мог показаться тот или иной эпизод: я не раз убеждался, что именно случайные находки зачастую приводят к искомой сути, к настоящей новости.

— Так выпьем, джентльмены, — сказал я, — скоро ночь, но до десяти есть время пропустить стаканчик виски.

Мои усилия увенчались успехом, потому что, пока Мартин едва ли не с готовностью разливал напиток, у Хокинса развязался язык.

— То был молодой мистер Эдвард Хайнс, сэр, — поведал он торжественным шепотом. — Его отец самый богатый фермер в наших краях, а молодой мистер Эдвард знатный бабник, точно-точно. Уж поверьте, и того не скрывает. Как сюда наведается, тут же выложит, за кем ухлестывает. И горе той, кто ему поддастся. Хорошо хоть моя дочурка в Лондоне, пока этот мистер Эдвард тут толчется, правда-правда.

Трактирщик поставил стаканы на стойку, и Хокинс умолк.

— Ваше здоровье! — сказал я. Потом добавил:

— Так что там наш покалеченный юный друг?

— Да уж, — продолжил Хокинс, — как-то это все смешно, да, Мартин?

Трактирщик зарычал.

— Мистер Эдвард зашел сюда недели три назад, весь из себя такой важный. Сказал, что у него свидание с лондонской дамой, вроде бы та из самого Западного Уингема с ним повидаться приехала. Правда, Мартин?

Мартин подтвердил.

— Он с ней и повидался, — заявил Хокинс, изображая наивного школьника. — И еще через четыре дня повидался. Она ему подарочек сделала — на долгую память. Он нам показал. А после он ее и в третий раз повидал, и…

Хокинс замолк и посмотрел на трактирщика, будто безмолвно просил помочь все мне разъяснить про то третье свидание с загадочной «лондонской дамой».

— Продолжай, расскажи ему, — произнес Мартин. — Он здесь остановился; вроде парень неплохой.

Я искренне обрадовался комплименту, сделанному в самой длинной реплике трактирщика, и отсалютовал ему стаканом.

— Ну ладно, — продолжил Хокинс, — мы не видали его пару вечеров, однако в ту среду…

— В тот четверг, — поправил Мартин.

— Верно говоришь, — согласился Хокинс, — то был четверг. Я как раз днем шел сюда и встретил старшего Хайнса, а он возвращался с Уингемского рынка. То четверг был. Так вот, в тот самый четверг молодой мистер Эдвард явился затемно. Тайком проскользнул. Нас вроде тут трое али четверо сидело, так ведь, Мартин? Точно, был то базарный день. Украдкой он проскользнул, а с лицом сами знаете что, только хуже. Словечка никому не вымолвил, но и мы молчок. Проглотил залпом двойную порцию виски и так же бочком назад. Вот история так история, да, сэр?

И он победоносно взглянул на меня. Честно говоря, я-то чувствовал одно только разочарование. Рассказ о том, как сельский волокита поцапался с местной амазонкой, показался мне гораздо менее захватывающим, чем он виделся моим собеседникам.

— И больше вы ничего о случившемся не знаете? — спросил я.

— Нет, — ответил Мартин, — знаем. Расскажи ему, Хокинс.

— Угу, — вновь вступил в разговор Хокинс, — пускай слушает, раз уж тут живет. Итак, сэр, молодой мистер Эдвард помалкивал о том, что с ним стряслось. Может, и мы бы обо всем скоро позабыли, ежели б в этом трактире полгода назад он сам не попортил жизнь молодому Гарри Адамсу.

— Это почему? — вяло поинтересовался я: разговор начал меня утомлять. Но Хокинс только оживился, его глаза опять озорно заблестели, и он объяснил:

— Молодой Гарри Адамс одно время был по женской части единственным соперником мистера Эдварда, правда-правда. Парень пригожий, с войны возвернулся, угу. Он нынче в Лондоне. Так вот, как-то вечером полгода назад приковылял этот Гарри Адамс сюда, а лицо и шея все в кровище. Упал он прямо на то место, где вы сейчас сидите, и вырубился, правда, Мартин? Нам пришлось послать юного Джима Кордера (в те дни он еще сюда заглядывал) бегом за доктором, что живет аж за Лиуэйз. Ну и ночка тогда выдалась!