Анатолий Шинскин - Тихий омуток

 -- Размечтался. Ребята честно трудились,  и должны получить плату. Звякну в автосервис, думаю, колеса уже там. Сервис предъявит счет администрации, и ремонт твоего Джипа оплатит госбюджет.

 -- А ребят не смутит, что колеса снимали с Запорожца, а ставят на Лендровер?

 -- Не смутит,  -- нахмурился  Колян. –  Колеса уже прошли десяток рук,  и ребята будут другие. Кроме того, авторемонтники  -- наш скрытый резерв – в артерию пока не вцепляются, но деньги любят и умеют скачать с незадачливых чайников. Да вот и они, будто за углом стояли.

           Пассажиры вышли из машины, уже обернувшейся черным Лендровером. Под бортами стопки красного кирпича.

 -- Терпеть не могу эти иностранные гробы, -- скривился Гульфик. -- Если б "положение не обязывало", гонял  на отечественной. Душевные автомобили, а главное, эффект родного стойла присутствует в машинах Советской постройки: "Москвичах", "Запорожцах" и "Жигулях-копейках" -- к дому едут быстрее, доезжают даже при отсутствии "искры" и бензина.  А вот иномарки -- тачки без малой родины: служат, кому попало, и напрягаться, насчет выручить водилу из беды, не будут.

 -- Без колес и отечественные не поедут, -- возразил Колян.

        Из подкатившей Газели двое парней, нагловато косясь на Джульетту, выкатили пять колес, споро установили на оси, прикрутили запаску к задней дверце. Колян, закуривая, сделал правой ладонью отметающий жест, и Газель умчалась в облачках пыли.

 -- Я поведу,  -- Гульфик открыл водительскую дверцу. --  А почему ты считаешь нашим резервом только авторемонтников?  Россия идет, ха, шагает, и слова нужного не подберешь. Скажем, катится  к рынку. "Дикий капитализм" -- главное слово "дикий". Семьсот лет убеждался, что жизнь -- статичная штука и меняться не спешит, но сейчас и выражение "жизнь меняется" не отражает реальности: жизнь переворачивается с ног на голову. -- подпрыгнув на очередном колчке, Лендровер свернул на центральную улицу и вытеснил в кювет проезжающего велосипедиста.

 -- Пешком ходи, малохольный, -- проорал Гульфик. --  Люди звереют на глазах, и наш потенциал растет в геометрической прогрессии. Оборотистый мужичок выбился в фермеры, и уже вовсю обсасывает своих незадачливых земляков, месяцами, а то и годами не отдает заработанное. Хозяева складов, магазинов списывают все убытки на работяг,  вычитают из зарплаты, а не нравится – гуляй. В фирмы принимают людей с испытательным сроком – три месяца без оплаты, а потом выгоняют – испытания не прошел. Когда забираешь чужой труд, карман оттопыривается круче.

 --  Напомни, -- съерничал Колян. -- Ты в своих превращениях Карлом Марксом не был? 

 --  Нет, я был Адамом Смитом и пытался обосновать приоритет натурального продукта над денежной массой! – развеселился Гульфик. – Мне интересен оскал нарождающегося Российского предпринимательства, ставящего во главу угла деньги, добытые любым путем.

 -- Вроде скручивания колес с нашей машины и продажи их нам же...  Я и раньше догадывался, что желающих воровать и брать взятки в разы больше, чем легитимных коррупционеров и карманников. И это не какой-то скрытый резерв или партийка, пусть и правящая, -- это уже ближе к народному фронту. На этом направлении у России есть будущее.

  -- Слушай по пунктам и останови, если я не прав. Каждый сам за себя – раз, никогда не чувствовать себя сытым – два…

             Джульетта приподнялась с заднего сиденья и, обхватив Коляна руками за шею, громко промурлыкала:

 -- А если я сейчас не прокушу наполненную кровью артерию, а еще лучше аорту – озверею – это три. Немедленно везите меня  к служебным обязанностям.

 -- Уже приехали, – Гульфик остановил машину, не доезжая ста метров до здания администрации. – Продемонстрируй народу свои лучшие чувства – голода и неутолимого голода.

 --  Уже бегу. Я сейчас согласна даже вену прокусить. Черт! -- Джульетта замахала рукой и стремительно выскочила на дорогу. -- Гульфик, у тебя в машине таракан. Убей немедленно.

 -- Ага, сейчас, -- ухмыльнулся в ответ Гульфик. -- Тараканы выносливы, жизнеспособны, всеядны, плодовиты, красивы по-своему. С места срываются со скоростью семьдесят км. в час. Других проблем у меня нет, кроме как такое чудо природы уничтожать!  Иди себе, работай над созданием новых кровососущих тварей.

           Колян засмеялся и тоже приоткрыл дверцу, собираясь выйти:

 -- Ты прав.  Они так хотят и так много работают, чтобы  иметь все и сейчас, что уже превратились во всесокрушающую силу,  денег у ребят уже по грудь, а надо, чтоб до горла, чтоб обратно лезло; а кодекс Российского предпринимательства один в один повторяет кодекс чести вампира. Не резерв они, а конкуренты.

 -- Согласен с тобой, -- Гульфик придержал дверцу. -- Но и наши собратья давно не следуют правилу: "Жри, но знай меру." Бескорыстных вампиров уже и не осталось почти, а которые в горло вцепляются и высасывают до капельки, так те и не вампиры, а меркантильные упыри -- хрен им, а не счастья и бессмертия.

БРАТ ОСОБОГО ПОЛА

Легкомыслие у русских в крови.

И знают, что не вечны,

а хотя бы тапочки белые справить,... -- руки не доходят.

Наблюдение по жизни

Я не люблю солнце, но раздавлю даже

брата за место под ним!

Откровение пьяного вампира

Рыбинспектор Никитенко тонул. Погибал на рабочем месте. Страдал за преданность долгу. Загибался на трудовом посту. Терпел за попытку отстоять государственные интересы. Он всхлипнул, жалея себя, и почувствовав ногами дно, оттолкнулся и всплыл, хлебнул воздуха ртом и носом, и снова начал медленно погружаться.

            Умирать не хотелось, и Никитенко активно работал на спасение своего большого молодого тела. Он учел первый опыт и теперь действовал по системе --  подгибал ноги, и, достигая дна, резко отталкивался, лицо на пару секунд поднималось над поверхностью воды, а это возможность дышать и запас времени на освобождение от сетей, которые Никитенко судорожно рвал кончиками пальцев.    К сожалению, дно речушки в этом месте круто опускалось, и с каждым нырком расстояние до поверхности возрастало.

 -- Обхохочусь, когда ты порвешь последнюю ячейку, а вынырнуть уже не сможешь, -- захихикал Мнимозина в голове рыбинспектора.

 --  А вот хрен тебе! – Никитенко оттолкнулся очередной раз и, сколько мог, набрал воздуха. – Вылезу и вытрясу душу у… у всех вытрясу. А у тебя первого, нет, сначала у Коляна.

 -- Чем тебе Колян не угодил? Он хороший парень.

 -- Хороший, когда спит, но спит зараза мало. А когда не спит, житья от него нет. Везде он. Порву гада.