Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья

Заканчивался девятнадцатый век. В загородный викторианский особняк набилось около сотни приглашенных гостей, считавших, что новый хозяин – богач, прибывший из Европы. Одним из этих гостей был и Алево. Первые несколько часов Холдор действительно вел себя как радушный, богатый и воспитанный хозяин. Затем, поняв, что нового притока гостей больше не ожидается, он запер все двери и устроил кровавую вечеринку, уцелеть после которой удалось только Алево, да и то лишь благодаря тому, что Холдор признал в нем слугу. Алево пришлось «веселиться» вместе с безумным скандинавом. Не то чтобы он прежде никогда не питался человеческой кровью – нет, Алево был уже достаточно стар, чтобы голод пробирался в его сознание, но убивать людей ради забавы… Это было слишком. Холдор же ликовал. Он словно и не был слугой Вайореля. Нет. Скорее, хищником. Скалой мускулов с голубыми глазами и волосами до плеч. При других обстоятельствах некоторые известные художники, с которыми был прежде знаком Алево, пожелали бы запечатлеть на своих холстах природную красоту этого скандинава, но в ту ночь… В ту ночь сама смерть воплотилась в Холдоре и заполнила запертый викторианский особняк ужасом и отчаянием. Люди кричали, пытались спастись, бежали, падали, молили о пощаде, стоя на коленях. Некоторым из них Холдор давал шанс, жизни других забирал сразу. Пара молодоженов, пришедших на званый ужин, попались ему под руку одними из первых. Холдор вырвал молодому мужу желудок и у всех на глазах повесил молодую жену на кишках ее супруга, перебросив их через огромную люстру, свисавшую с потолка. Девушка все еще была жива, пытаясь ослабить склизкую петлю, стянувшую шею, когда Холдор метнулся в толпу и начал без разбора разрывать глотки кричащих людей. Алево стоял прижавшись к дальней стене и не двигаясь, наблюдал за безумием.

– Присоединяйся! – проорал ему Холдор, уже давно признав в Алево слугу.

Алево хотел отказаться, но не посмел ослушаться, потому что Холдор не предлагал ему присоединиться к кровавой трапезе – приказывал, не принимая отказа…

Когда ближе к утру Алево, пьяный от выпитой крови и пережитого безумия, покинул особняк, кровь и испражнения растерзанных гостей, просочившись под парадные двери, заливали мраморные ступени. «Если Холдор всего лишь слуга, то каков его хозяин? Наверное, зло. Абсолютное зло», – думал в каком-то онемении Алево. Ничего другого в голове не было – звенящая пустота, где так легко зародиться безумию. Алево казалось, что он забыл даже свое имя, не говоря уже о том, где он живет и куда ему идти. Поэтому, когда началось утро, он просто зашел в старый фамильный склеп.

Каменные ступени круто уходили вниз. Алево чувствовал холод и сырость, и в то мгновение ему казалось, что он уже никогда не заставит себя покинуть это место. Он останется здесь, пока жизнь не покинет его грешное тело и падшую душу. Хватит с него внешнего мира. Он и так уже многие века обманывает смерть. Но потом Алево подумал: «А что будет с моим хозяином, когда голод доберется до него и заставит выйти на улицу? Сколько погибнет людей?» И Алево заставил себя собраться, дождаться сумерек и покинуть спасительный склеп. Он видел застывший вдалеке викторианский особняк, где в прошлую ночь разверзся сам ад, но Холдора там уже не было – Алево не чувствовал его присутствия. «Дьявол ушел», – подумал он тогда, вернулся к своему хозяину и попытался расспросить о Вайореле, которому служил Холдор.

– Вайорель любит музыку, – сказал Оллрик.

– Музыку? – растерялся Алево, но хозяин уже потерял к нему интерес, и Алево решил, что незнание в итоге будет лучше. Хватит с него и памяти о безумной обагренной кровью вакхической ночи в викторианском особняке.

Алево не давал себе слово, что больше не заберет человеческую жизнь. Не боялся он и стать таким, как Холдор – подобное должно быть у человека в крови с рождения, это невозможно приобрести. Алево просто продолжил жить, сделав несколько новых распоряжений, согласно которым кровь поставляли ему купленные доктора и санитары. Ночь с Холдором не принесла и кошмаров, лишь странным образом сделала Алево чуть более человечным, научив ценить то хорошее, что еще оставалось в нем по прошествии прожитых веков. В общем, Алево приспособился, как приспособился и когда появились искатели Наследия.

Это не было хитростью и коварством. Алево просто выживал, был всегда начеку, держал себя в форме, чтобы почувствовать приближение искателей или охотников и сбежать, разыграв комедию, согласно которой Наследие поверит, что с ним вместе бежал и вендари. Главное, не забывать об опасности, предвидеть опасность, готовиться к ней…

В день, когда Алево встретил Эрбэнуса, чувства и инстинкты подвели его. Он ошибся, зазевался, потому что никогда прежде Наследие не привлекало к охоте на вендари и их слуг обычных людей. Поэтому Алево и не ждал человека, не был готов к встрече с Ланой Зутерман, которая пришла в ночной бар и подсела за его столик. Со дня, как она покинула резервацию, прошло две недели. Идея встретиться с Алево принадлежала ей. Странно, но Наследие, несмотря на всю свою генетическую память, оказалось крайне непластичным в плане понимания человеческих поступков.

– Сколько раз уже сбежал Алево? – спросила Лана, когда они с Эрбэнусом колесили вечерами по городу, где был замечен слуга вендари.

– Двенадцать… Может, чуть больше, – ответил Эрбэнус, пытаясь почувствовать Алево в одном из баров, почувствовать любого слугу, который сможет привести его к своему хозяину.

– А ты не думал, что Алево тоже способен чувствовать вас? – снова спросила Лана.

– Он же просто слуга.

– Ты показывал мне и более сильных слуг. Старых и сильных. Алево стар?

– Мы не знаем.

– Почему?

– Наследие воюет с вендари, а не с их слугами. Если слуга придет к нам и сдаст своего хозяина, решив вернуться к нормальной жизни, то мы отпустим его.

– И многие об этом знают?

– Что?

– Как Наследие предлагает слугам свободу и прощение? Как они могут узнать об этом и обдумать предложение?

– Они могут встретиться с нами.

– Но ведь вы убиваете слуг.

Их спор продолжался несколько часов. Вернее, не спор, а беседа, где Лана вела себя, как ведут многие взрослые с настырными детьми, – терпеливо, но настойчиво, донося свои идеи и взгляды путем неопровержимых доказательств. Но и Эрбэнус был по-детски упрям – мудрец, который не прожил в этом мире и года.

– Ты хочешь поймать вендари или нет? – потеряла терпение Лана, когда им наконец-то удалось отыскать след Алево.

– Ты уверена, что слуга может чувствовать меня?

– Нет, но только так можно объяснить, что ему удается сбегать снова и снова. Или ты знаешь другой ответ?