Андрей Дашков - Дракон

Накса вытащила кляпы и ждала реакции. Она сделала вид, что хочет рассмотреть детенышей поближе. На самом деле обучение уже началось. Ее рука будто случайно задержалась перед лицом мальчика, который был чуть старше и крупнее сестры. Если бы сопляк попытался укусить ее, она нанесла бы безжалостный и строго выверенный удар – как раз такой, чтобы урок запомнился навсегда. Заодно она проверила бы хватку его челюстей и оценила быстроту…

Но щенок продемонстрировал нечто более ценное – ум и выдержку, редкостные для его возраста. Возможно, он догадался о ее намеренях, а возможно, умел просчитывать свои действия на несколько шагов вперед. Накса решила, что в любом случае он не мог прочесть ее мысли – она поставила надежный экран.

Их взгляды встретились. Абсолютная непроницаемость его глаз с вертикальными щелями зрачков была гораздо красноречивее и опаснее открытой ярости. Накса поняла, что ей придется принять вызов, брошенный будущим в столь извращенной форме.

И еще неизвестно, кто окажется победителем.

21. Приманка

Суггестор ждал его на окраине постурбана. Это была женщина. Вначале Вампир принял ее за проститутку или агента Обители, но очень быстро понял, что она ни то и ни другое. Кто-то из суперов оставил на ней незримое клеймо жертвы. Так что самку можно было считать подарком. Угощением, приготовленным для гостя. Шесть литров красного «вина».

Вампир был пока сыт, но по достоинству оценил сомнительный дар.

Пища, которая достается слишком легко, почти всегда означает ловушку. Что ж, ему не привыкать. Как существо, изначально предназначенное быть живой приманкой, Вампир ничего не имел против. Долгие годы он бродил, разоряя чужие угодья, чтобы привлечь к себе внимание крупного хищника. Кажется, такой момент наступил. Путь длиной в целую жизнь заканчивался. Вампир не испытывал по этому поводу ни малейших сожалений.

У него не возникло даже мысли взять предложенную «еду» и вернуться в пустыню. По мере приближения к цели становилось ближе и последнее освобождение. Вампир ничего не знал о смерти. Поэтому у него не было причин считать себя живым.

Самка была напугана. Тот, кто поставил клеймо, заодно проделал старый трюк с ее органами чувств. На жаргоне суперов-фермеров это называлось «стричь скотину» – что-то из древности, относящееся к домашним четвероногим тварям… Конечности женщины были свободны, однако она плохо видела, слышала и обоняла. Да и разговаривала с трудом.

Впрочем, для Вампира она не представляла интереса в качестве источника информации – за исключением тех выводов, которые он сделал из самого факта ее появления. Все выглядело слишком просто. Кто-то знал о приближении супера и бросил ему приманку. Суггесторы пропустили самку через внешнюю границу оборонительного рубежа – значит, получили соответствующий приказ. Так иногда поступали с больными, чтобы предотвратить эпидемию, но женщина не была носителем смертельно опасных вирусов – во всяком случае, здоровью Z-11 ничего не у грожало. Никто даже не пытался стрелять в Вампира. Из этого следовало, что ему дадут свободно пройти мимо сторожевых постов. И теперь только одно имело значение: КТО из суперов захватил постурбан?

Вампир быстро, но тщательно обыскал самку. Она тупо повиновалась, пока он грубо лапал ее, царапая когтями. Кроме всего прочего, у нее была снижена чувствительность к боли – еще одно удобство для любителя парного мяса. Или свежей крови.

Разорвав парку и меховой жилет, он обнаружил, что прямо на животе у самки нарисована карта постурбана с обозначением маршрута и конечного пункта.

Это меняло дело. Кто-то собирал ГРУППУ. А может быть, и СТАЮ.

Такое случалось крайне редко – на памяти Вампира всего лишь однажды: когда Джампер выступил в большой поход против Независимых Подземных Территорий. В тот раз погибли шестеро суперов – но и Территории превратились в филиал преисподней. Вымершей преисподней, непригодной для тех, кто проклят навеки. Там не осталось даже пожирателей падали…

И в Обители задавали себе вопрос: зачем Джамперу нужна была ТАКАЯ победа? Разве что он предвидел угрозу, которую могли представлять в будущем обитатели пещер. Кстати, ни Дракон, ни Ханна в походе не участвовали. Во всяком случае, в СТАЕ их никто не видел – что, конечно, далеко не одно и то же…

Z-11 был готов сражаться где угодно, с кем угодно и в какой угодно компании. При любом раскладе он ничего не терял. Если другие прикончат нескольких суперов, то этим они всего лишь расчистят ему путь к главным мишеням. Но есть работа, которая по зубам только ему – Вампиру, Не Отбрасывающему Тени.

22. Обитель

Обитель Полуночного Солнца оказалась идеально защищенной. В каком-то смысле она была и останется неуязвимой – до тех пор, пока жив хотя бы один монах. С точки зрения Кена, способ маскировки и защиты был столь же прост, сколь и эффективен – никакой Обители не существовало. То есть ее не существовало в виде постурбана, поселения, фермы, стана, церкви, отряда фанатиков или любого другого образования, сосредоточенного в определенном месте. Незримой Обителью была вера, которая объединяла сотни, а может, и тысячи супраменталов и агентов из числа суггов и митов, разбросанных по всему вымирающему миру, – вера в возрождение цивилизации. Но кроме веры, было оружие и была реальная сила: судя по тому, что организация по-прежнему действовала, ее основу составляли далеко не худшие представители расы. И, как догадывался Кен, из поколения в поколение они осуществляли СВОЮ Программу…

Вероятно, тот, кто создал Обитель, был настоящим гением. Однако не исключено, что он был трусливой крысой и все получилось как бы само собой – в результате долгой и жестокой борьбы за выживание. У монахов просто не оставалось другого выхода. Зато теперь любые попытки уничтожить Обитель оказывались бессмысленными – все равно что сетью ловить ветер. Можно было уничтожить одного, двух, трех, десяток агентов, но для одновременной охоты на всех, не говоря уже о тщательно замаскированных адептах, не хватило бы ни сил, ни возможностей даже объединившихся суперанималов. А ведь были еще Судьи и Поднятые, и были постурбаны, считавшиеся необитаемыми…

Впрочем, в той же степени это относилось и к суперам. Они собирались в стаи только в исключительных случаях и на короткий срок. Поэтому сложившееся равновесие могло поддерживаться еще неопределенно долгое время. И Кен не знал бы, на кого поставить, если бы речь шла о превосходстве в будущем – лет этак через сто. Находиться на грани жизни и смерти было для него естественным и единственно известным ему состоянием. Он был далек от того, чтобы оценивать постоянно тлеющую войну в категориях добра и зла. Война шла всегда и повсюду. Настоящее каждую минуту сражалось с прошлым и уничтожало его. Сильные пожирали слабых, а слабые – слабейших. Даже мозг был в первую очередь оружием. Инстинкт самосохранения приказывал: «Убей, чтобы не быть убитым!» И тот, кому удавалось вырваться из замкнутого круга насилия, делал это лишь ценой жизни несчастных, копошившихся в грязи и умиравших ради чьей-то мнимой «чистоты».