Сергей Пономаренко - Ведьмина охота

— Это вы их не видите, а я вижу их всегда. Вот оно стоит за тобой, прислушивается, примеряется к тебе, Иванна. — Магда изображает жуткую гримасу, которая и отдаленно не напоминает улыбку.

Мне становится не по себе, и я непроизвольно оборачиваюсь. Понятно, что никого и ничего нет, как и следовало ожидать. Пытаюсь себя убедить, что ее предвидения — лишь совпадение, но не получается.

Хочется побеседовать о Магде с Соней, но понимаю, что ей сейчас не до меня. Слух о том, что случилось, уже облетел все палаты, и больные наэлектризованы. Возвращаюсь к окну в коридоре и погружаюсь в транс, бездумно наблюдая за природой.

Направляясь на ужин, в коридоре вижу идущую мне навстречу встревоженную и бледную Соню. Несмотря на ее озабоченный и печальный вид, останавливаю ее.

— Уже известно, от чего умерла Люба?

— Приходил Павел Петрович, сделал вскрытие, мне пришлось ему помогать, так приказал главврач. Люба умерла от инфаркта миокарда, как и предполагал Феликс Маркович.

— Люба никогда не жаловалась на сердце, была здорова на вид, и только сегодня было заметно, что ей нездоровится. Она утром обращалась к дежурному врачу, он что, не смог определить, насколько серьезно ее недомогание?

Тут я обращаю внимание на то, что Соня меня не слушает, а думает о чем-то своем.

— Теперь ближайшую неделю мне будет сниться эвисцерация по методу Шора, хотя я не очень впечатлительная. — Тут Соня мне подмигивает, не меняя печальной маски на лице. — Хочешь, расскажу, как она проходит?

— Только от одного названия меня передергивает.

Даже мороз по спине прошел после того, как она сообщила, что участвовала во вскрытии тела несчастной Любы. Как это ужасно — видеть человека живым, а потом копаться в его внутренностях… Бр-р! Понятно, почему у Сони такой отрешенный вид.

— Да, тебе досталось… Чего же это Катю из мужского отделения не привлекли, она ведь была не против?

— По-моему, главврач неспроста вызвал именно Павла Петровича для вскрытия. Это уже третья смерть за последние три месяца при схожих обстоятельствах. Первая была в мужском отделении, еще две — в женском. Первые два вскрытия делал Феликс Маркович.

— Даже так!.. Я хотела бы с тобой поговорить на эту тему.

— Сейчас я занята, давай встретимся ближе к отбою. Я зайду за тобой в палату.

— Хорошо, до встречи.

Во время ужина Соня едва заметным кивком дала понять, что ждет меня, и вышла из столовой. Не став допивать чай, я поспешила вслед за ней в ординаторскую. Соня заварила кофе в двух кружках, накрыв их блюдцами, и стала готовить бутерброды — намазала белый хлеб маслом, прикрыв сверху тонкими ломтиками сыра. Видно было, что она успокоилась, — выглядела прежней оптимисткой.

— Я уверена, что смерть Любы, как и предыдущие, — не случайность, а хорошо спланированные убийства! — заявляю ей с порога.

— У тебя есть факты? — Соня спокойно продолжает заниматься бутербродами. — Павел Петрович — очень опытный врач, и у него другое мнение. Я специально полазила по медицинским справочникам и теперь не сомневаюсь: картина клинической смерти подтверждает его патологоанатомическое заключение.

— Он, возможно, и опытный врач, но, думаю, есть нюансы, о которых может знать только профессиональный патологоанатом. Что, если передозировка каких-то сильнодействующих сердечных лекарств вызвала смерть Любы? Магда в обоих последних случаях заранее предрекла смерть, видимо, она что-то знает, но боится об этом сказать.

— Ты считаешь, что это умышленные убийства? — Соня, закончив делать бутерброды, тут же продегустировала один и сделала приглашающий жест рукой.

Несмотря на постоянное чувство голода из-за рациона больничной столовой, я не спешила последовать ее примеру — мне не давали покоя подозрения, что происходящие здесь смерти спланированы, срежиссированы заранее.

— Да, именно так! Ты можешь достать историю болезни Магды? Очень подозрительны эти ее зловещие предсказания, которые сбываются.

— Я слышала об этих предсказаниях. — Соня улыбнулась, достала из стола папку и протянула мне. — Поэтому уже полюбопытствовала. Ее история болезни — настоящий детектив. Возьми почитай.

Раскрыв пухлую папку, я жадно начала читать. Ровный, почти каллиграфический почерк, написано черными чернилами, в углу — фотография Магды. На ней она выглядит значительно старше, у нее злобное выражение лица, ехидно поджатые тонкие губы. Для детального ознакомления с историей болезни потребовался бы не один час, поэтому я бегло просмотрела то, что привлекло внимание. Магде Черноус сорок два года, она работала лаборанткой на хлебозаводе, расположенном в районном центре. Причиной ее госпитализации стало проявление агрессии на фоне психотической формы сумеречного расстройства сознания с последующей амнезией. Во время приступа она нанесла серьезные ножевые ранения сожителю, он чудом выжил. Ее сомнамбулизм стал следствием психического заболевания. У нее периодически возникают слуховые и зрительные галлюцинации, она их считает пророчествами, которые ей подсказывают духи. С одной стороны, явная сумасшедшая, с другой — ведь она реально предсказала смерть Любы!

Начинаю строить версию:

— Магда работала в химической лаборатории, у нее были приступы агрессии, она даже пыталась убить сожителя. Возможно, она одержима манией убийства. Теперь действует более осмотрительно, сменила нож на яд, может быть, какой-то известный ей химический препарат. Вывод: она сама претворяет в жизнь свои пророчества. В ее голове звучат голоса, а галлюцинации она принимает за духов. И не только пророчествует, но и выполняет их указания. Внезапная смерть Любы уж слишком подозрительна.

— При подобных заболеваниях человеку свойственны внешние проявления агрессии, но хладнокровно спланированное убийство — это совсем другое. Да и где здесь она может найти химические вещества или даже сильнодействующие лекарства?

— Ты считаешь, что Магда не может быть причастной к убийствам?

— То, что это были убийства, — лишь твое предположение. С таким же успехом можно предположить, что Люба покончила с собой, приняв сильнодействующий сердечный препарат. Но у больных для этого мало возможностей. Как бы Магда смогла столь хитроумно совершить преступление и замаскировать его? Если было совершено убийство, то действовал не химик, а скорее медик. Предположим, что кто-то из медперсонала к этому причастен, но какова мотивация? Из истории болезни Любы следует, что она была бомжихой и за душой у нее ничего нет. То же самое касается и больной Петровой, которая умерла полтора месяца назад. Ее истории болезни у меня нет, но я хорошо помню эту женщину: сорока трех лет, одинокая, никто ее не навещал, в больнице она находилась непродолжительное время.