Стивен Кинг - Лангольеры

— Что ж, все вместе скоро это узнаем.

— И ничем не помочь этому, дружок?

— Совсем ничем.

767-й пересек отметку 25 000 и продолжал снижение.

Все пассажиры собрались в главном салоне, даже лысый мужчина, который упрямо не покидал своего места в деловом классе. Никто не спал, за исключением бородатого в самом дальнем конце самолета. Его храп слабо доносился из хвостовой части авиалайнера. Альберт Косснер на миг ему позавидовал. Хотелось тоже проспать все это, а после приземления сказать, как наверняка скажет этот бородатый соня: «Где мы, черт побери?»

Единственным звуком, нарушавшим тишину, был тихий треск разрываемой бумаги: риииип… риииип… риииип. Крэг Туми продолжал уничтожать журналы. Его туфли зарылись в ворохе бумажной лапши.

— Не могли бы вы прекратить это? — обратился к нему Дон Гаффни. В голосе его слышались напряженность и усталость. — Просто с ума можно сойти, дорогой мой.

Крэг повернул к нему голову, осмотрел его широко раскрытыми пустыми глазами и отвернулся. Пальцы нащупали очередную страницу. Она оказалась рекламой восточных рейсов «Гордости Америки» с картой маршрутов.

Рииииип.

Гаффни раскрыл было рот, чтобы сказать что-то, но передумал и плотно сжал губы.

Лорел обнимала плечи Дайны. Девочка обеими руками держалась за ее другую руку.

Альберт находился рядом с Робертом Дженкинсом, как раз впереди Гаффни. А перед ним сидела девушка с темными волосами и короткой стрижкой. Смотрела в иллюминатор, поза — напряженная. А дальше сидел лысый из делового класса.

— Ну, хоть наконец чего-то пожуем! — громко сказал он.

Все промолчали. Весь главный салон словно замкнулся в раковине напряженности. Альберт Косснер чувствовал, как каждый волосок на его теле стоял дыбом. Попытался найти мысленное прибежище у Туза Косснера, герцога пустыни, барона Бантлина, но не смог его обнаружить. Туз отправился в отпуск.

Облака приблизились вплотную. Они уже не казались равниной. Лорел выделяла среди них мохнатые выступы, башни с амбразурами, заполненные лучами утреннего солнца. Подумала: а стоит ли где-нибудь внизу Даррен Кросби, терпеливо ожидая ее в аэропорту Логан у ворот прибывающих с рейса «Гордости Америки»? Ее не очень удивило собственное полное равнодушие к этой проблеме. Взгляд был прикован к облакам, а мысли о Даррене Кросби, который любил «Скотч» (хотя и в меру), улетучились — будь он даже примерным джентльменом.

В ее воображении появилась гигантская рука, зеленая рука, которая внезапно прорывается сквозь завесу облаков, хватает 767-й подобно тому, как рассерженный ребенок хватает игрушку. Колоссальные пальцы сжимаются, и между ними вспыхивают оранжевые сполохи пламени. На миг даже закрыла глаза.

«Нет! Нет! Ни а коем случае не спускайтесь туда!» — хотелось завопить ей. — «Умоляю вас, не приземляйтесь там!!!»

А какой выбор? Что можно предложить иного?

— Боже, как страшно, — невнятно произнесла Бетани. Она пересела в кресло, ближайшее к проходу, пристегнула ремни и сцепила пальцы рук. — Я, кажется, в обморок упаду…

Крэг Туми посмотрел на нее и принялся отрывать тонкую полоску от карты маршрутов «Гордости Америки». Спустя несколько мгновений Альберт Косснер отстегнулся, встал, сел рядом с Бетани и пристегнул свой ремень. Едва он это проделал, она вцепилась в его руки. Они были холодны, как мрамор.

— Ты не волнуйся, все будет в порядке, — сказал он, пытаясь сказать это тоном жесткого мужчины, которому море по колено, тоном самого ловкого еврея к западу от Миссисипи. Вместо этого прозвучал голос семнадцатилетнего ученика, который сам со страху готов был обмочиться.

— Я надеюсь… — начал он, но тут самолет начал прыгать и болтаться из стороны в сторону. Бетани вскрикнула.

— Что случилось? — спросила Дайна у Лорел тонким встревоженным голосом. — Что-нибудь с самолетом? Авария?

— Я не…

Голое Брайана раздался по всему самолету.

— Ребята, это обычная турбулентность! Дальше, когда войдем в облака будут встряски и похлеще. Вы же и раньше такие штуки испытывали, — сказал он. — Так что не волнуйтесь.

Рииииип.

Дон Гаффни обернулся в сторону человека в джерси без воротничка и ощутил неодолимое желание вырвать журнал из рук этого зловещего сукиного сына и тем же журналом надавать ему по морде.

Облака были совсем рядом. Роберт Дженкинс увидел тень 767-го, бегущую по белой поверхности под самолетом. Скоро он поцелует собственную тень и скроется в облаках. Никогда в жизни его не тревожили предчувствия. Но в этот момент на него снизошло одно, совершенно достоверное, категоричное.

«Когда мы прорвемся сквозь эти облака, мы увидим нечто такое, чего ни одно человеческое существо никогда не видело. Это будет нечто, превосходящее всякую фантазию, нечто невероятное… но нам придется в это поверить. Другого выбора нет».

Костяшки его пальцев побелели, когда он судорожно вцепился в подлокотники кресла. Капелька пота стекла на его глаз. Вместо того, чтобы смахнуть ее ладонью, Дженкинс попытался прогнать ее морганием. А рук от кресла оторвать не мог.

— Мы не разобьемся? — взволнованно спросила Дайна. Ее пальцы намертво держали руку Лорел. Пальцы были маленькими, но вцепилась она до боли. — С нами ничего не случится?

Лорел посмотрела в иллюминатор. 767-й теперь рассекал верхушки облаков. Мимо окна проплывали первые клубы сахарной ваты. Самолет снова несколько раз встряхнуло, и ей пришлось подавить невольный стон. Впервые в жизни она ощутила себя физически больной от ужаса.

— Надеюсь, все будет в порядке, — сказала она. — Надеюсь, но сама не знаю.

— Ну, что там на твоем радаре, Брайан? — спросил Ник. — Что-нибудь неожиданное? Вообще, есть хоть что-то?

— Ничего, — ответил Брайан. — В принципе, он указывает на то, что внизу наш мир существует, только и всего. Мы сейчас…

— А ну-ка постой! — сказал Ник натужно, словно ему глотку проткнуло шилом. — Давай лучше обратно. Обдумаем что к чему. Посмотрим, может, найдем где-нибудь разрыв в облаках.

— Извини, дружище, у нас на это нет ни времени, ни горючего. — Глаза Брайана были прикованы к пульту управления. Самолет снова затрясло. Он автоматически сделал поправки. — Ну, держись. Входим.

Брайан повернул руль вперед. Стрелка альтиметра задвигалась быстрее. Рейс № 29 ворвался в толщу облаков. Какое-то мгновение его хвост еще был виден над ними, словно плавник гигантской акулы. Затем погрузился… небо опустело, как будто бы в нем самолета никогда и не было.

4

Центральный салон аэроплана после яркого солнечного света погрузился в сумрак, затрясло сильнее. После очередной, особенно большой воздушной ямы, Альберт ощутил нажим на правое плечо. Обернулся и обнаружил, что это голова Бетани, тяжелая, как октябрьская тыква. С девушкой случился обморок.