Шарлин Харрис - Много шума из-за одного покойника

Сама я не старалась любой ценой отомстить всем мужчинам на свете за то, что со мной случилось, но в то же время утратила доверие к людям вообще. Я больше не ожидала от них благодеяний и нисколько не удивилась бы, услышав о чьем-то предательстве. Теперь я не верила ни в природное рыцарство мужчин, ни в безусловную взаимовыручку женщин. Я больше не считала, что люди повсюду одинаковы по сути своей, и не надеялась, что мое доброе отношение к ним отзовется тем же. Я утратила ощущение святой неприкосновенности жизни. Если бы их всех поставили передо мной в рядок — тех четырех насильников и сообщника Ворища, надевшего на меня наручники, — и дали бы мне заряженный пистолет… думаю, я застрелила бы их всех. Но я не рыскаю по байкерским барам, разбросанным по всей Америке, не выстаиваю часами в почтовых отделениях, изучая фотографии преступников, находящихся в розыске, в надежде выяснить, что еще они успели натворить.

Но говорит ли все это о моем психическом здоровье или же о том, что мне пока не представилось удобного повода для убийства? Я ощутила во всем организме покалывание, подобное тому, какое возникает, когда отлежишь во сне руку. У меня бывало такое и раньше — в тех случаях, когда мне не удавалось обхитрить свои воспоминания. Так моя сущность просачивалась сквозь скорлупу, которой я обрастала, погружаясь в глубины памяти.

Я откинула с постели покрывало, проверила, заведен ли на завтра будильник, облегченно заползла под одеяло, затем потянулась к выключателю и погасила ночник. Чувствуя, как по всему телу волной разливается усталость, я подумала напоследок, что не пощадила бы и женщину. Ту, которую даже не видела. Байкеров, впрочем, я тоже не разглядывала, только слышала, ощущала…

Но Пардона Элби!.. Неужели Клод Фридрих и вправду решил, будто я способна уничтожить такого субъекта — человека из моей рутинной жизни?

Да, так он, скорее всего, и подумал.

Меня вдруг заинтересовало, каким оружием был убит домовладелец. Много крови я на нем не заметила, хотя не осматривала труп со всей тщательностью. Обучаясь у Маршалла технике гойю два с лишним года, я теперь, по моему разумению, могла убить человека и голыми руками, если бы потребовалось, — собственно, таково было изначально мое побуждение для изучения боевых искусств. Это обстоятельство как нельзя лучше дополняло представление Фридриха обо мне. Хорошо тренированная женщина… схлестывается с еще не старым, не в меру любопытным и, по всей вероятности, гетеросексуальным мужчиной, живущим в двух шагах от нее. Если сопоставить все эти частности, то донельзя убедительной представляется версия, что я и во сне могла прищелкнуть Пардона одним пальцем.

Перевернувшись на левый бок, я дала себе обещание, что с завтрашнего дня начну собственный поиск убийцы Пардона. В полусонном состоянии такая задача решалась проще простого.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утром, когда я спешила домой, чтобы наскоро принять душ, — я ездила на тренировку в клуб «Телу время», и, к моему облегчению, дверь на этот раз отпер помощник Маршалла, — по дороге мне встретился Маркус Джефферсон, ведущий за руку малыша. Волосы у меня были насквозь пропитаны потом, а на серой футболке и шортах проступили мокрые пятна. Я уже собиралась открывать свою входную дверь, как услышала чей-то оклик.

— Доброе утро, Лили! — поприветствовал меня с тротуара Маркус.

Я впервые в жизни увидела улыбку на его лице и теперь поняла, чем он так привлекает Дидру. Маркус — высокий и мускулистый афроамериканец цвета кофе, в который добавили столовую ложку молока. В его карих глазах играет золотистый отсвет. Мальчонка рядом с ним был еще прелестнее — улыбчивый, одетый как игрушечка, с длинными загнутыми ресницами и огромными темными глазищами.

Мне нестерпимо хотелось войти к себе и немедленно встать под душ, но я из вежливости вернулась к тротуару по подъездной аллейке и присела перед ребенком на корточки.

— Как тебя зовут?

— Кения, — с лучезарной улыбкой ответил негритенок.

— Какое красивое имя — Кения, — сказала я. — А сколько тебе лет?

По довольному виду Маркуса и самого мальчика я рассудила, что веду беседу как подобает.

Кения поднял три растопыренных пальчика. Увидев, какие они малюсенькие, я подавила желание содрогнуться. Меня настолько ужасает крайняя детская беззащитность, что я не решаюсь душой привязываться ни к одному из малышей. Откуда мне взять столько бдительности, чтобы защитить такое хрупкое и драгоценное существо? Так или иначе, другие люди, по-видимому, не разделяют моих страхов. Легкомысленно или дерзостно они рожают детей, наивно полагая, что ничего с их отпрысками не случится до самой зрелости.

Вероятно, с моим лицом стало что-то не так — сомнение в глазах мальчика и его неуверенная улыбка заставили меня опомниться. Я тут же растянула губы в улыбке и осторожно похлопала малыша по плечу.

— Ты вырастешь и станешь совсем большой, Кения, — выпрямляясь, сказала я ему. — Это твой сын, Маркус?

— Да, мой единственный, — гордо ответил тот. — Мы с женой уже несколько месяцев не живем вместе, но договорились, что я как можно чаще буду навещать Кению.

— Ты, наверное, работал с четырех до полуночи? — спросила я за неимением прочих тем.

Маркус кивнул и ответил:

— Я пришел домой и немного соснул после ночи, а потом забрал Кению у жены перед ее уходом на работу. Она — служащая ведомства социального обеспечения.

— Чем же вы сегодня намерены заняться? — учтиво поинтересовалась я, стараясь не очень откровенно поглядывать на часы: по вторникам, в половине девятого утра меня ждали у Дринкуотеров.

— Сначала мы пойдем позавтракаем в «Макдоналдс», — ответил Маркус. — Потом, наверное, засядем у меня и поиграем в «Кэнди ленд»[11] или, может быть, посмотрим «Барни».[12] Ты согласен, дружище?

— «Макдоналдс», «Макдоналдс»! — затянул Кения, дергая отца за руку.

— Думаю, пора идти и подкормить этого парнишку, — сказал мне Маркус, покачивая головой в ответ на сыновнее нетерпение и в то же время не скрывая улыбки.

— Наверное, ты раньше не мог приводить его к себе? — предположила я. — Ведь Пардон не соглашался сдавать квартиры жильцам с детьми.

— Один раз я приходил вместе с Кенией, и мистер Элби не стал возражать, — ответил Маркус, провожая взглядом малыша, убегавшего от нас по тротуару. — Интересно, как поступит следующий хозяин. Ты, случайно, не знаешь, кто это будет?

— Нет, — раздумчиво протянула я и вспомнила, что мне уже вторично задавали этот вопрос. — Понятия не имею. Но мне очень хочется узнать.