Таня Хафф - Договор крови

— Ты с самого начала знал, — выпрямляясь, поправила его доктор Брайт, — что это исследование может принести нам огромные деньги. Что области применения его результатов безграничны, а перспективы развития просто ошеломляют. И не исключено, что о нас заговорят в Комитете по присуждению Нобелевской премии...

— Они не дают Нобелевскую премию похитителям трупов, — язвительно заметил Дональд.

Доктор Брайт покачала головой.

— Дадут, если мы победим смерть, — отрезала она. — Представляешь, на что могут пойти конкуренты, чтобы завладеть информацией о нашем открытии?

— С меня хватит и того, что я знаю, что сам сделал для этого. — Молодой человек наблюдал, как на другом конце лаборатории Кэтрин помогала номеру девять добраться до стула. Всего несколько недель минули с тех пор, как бывший бродяга лежал невостребованным на столе в морге. «А теперь в нас крепнет уверенность, что если смерть и нельзя повернуть вспять, то ей, по крайней мере, можно дать по зубам». — Послушайте, но почему же мы в таком случае медлим? Почему бы нам не известить мир о тех фокусах, которым мы уже обучили бактерии Кэти, уж не говоря об очевидном постоянном взаимодействии мозга с компьютером на примере номера девять? Почему бы нам прямо сейчас не подготовить публикацию, после которой мы сможем претендовать на получение премии?

— Мы это уже проходили, Дональд. Если мы опубликуем наши результаты, прежде чем окончательно завершим работу, нам никогда не разрешат ее закончить.

— Правительство, — вставила Кэтрин менторским тоном, — не должно управлять наукой.

Дональд перевел взгляд с сурового лица доктора на упрямое выражение своей коллеги-аспирантки.

— Эй! Я — на вашей стороне, вы не забыли? Я хочу получить свою долю прибыли, уж не говоря о кусочке Нобелевской премии. Я просто не желаю, чтобы мою задницу упекли за решетку, где какой-нибудь гориллообразный подонок попытается опустить меня и...

— Ты изложил свою точку зрения, Дональд, но я, честно говоря, сомневаюсь, что полиция намеревается затратить серьезные усилия, чтобы разыскать молодого мистера Чена. Происходит слишком много кощунственных надругательств над телами живых людей, что потребует их полного внимания и отвлечет от поисков тела мертвого.

— Вы так думаете? А что скажете насчет Вики Нельсон, ее дочери? Я слышал, что ей пальца в рот не клади: вмиг откусит.

Брови доктора Брайт сдвинулись к переносице.

— Хотя я считаю твое внезапное пристрастие к примитивным выражениям недостойным, это последнее соображение не лишено здравого смысла. Дело не только в том, что в прошлом мисс Нельсон служила детективом в полиции Торонто. Теперь она частный следователь и, по всем данным, не такая особа, которая легко сдается. К счастью, мисс Нельсон так же, как и полиции, недостает информации, и, несмотря на то что ей потребуется большее время, чтобы утихомириться, она все же ничего не сможет раскопать, поскольку мы проявили особую тщательность, чтобы не оставить за собой никаких следов. Разве не так?

— Надеюсь, что так.

— Тогда перестань дергаться. К сожалению, им пришла в голову мысль открыть гроб, но вряд ли это приведет к полной катастрофе, которую ты себе вообразил. Сегодня после обеда у тебя должны быть практические занятия, как мне помнится?

— Разве вы не посоветовали мне не высовывать носа на улицу?

— Я хотела бы, чтобы ты вел себя так же, как и обычно.

Дональд Ли усмехнулся; казалось, этот парень был не в состоянии долго о чем-либо тревожиться.

— То есть дела у меня, скажем прямо, неважнецкие?

Доктор Брайт покачала головой и с полуулыбкой велела:

— Ступай.

Он вышел.

— Вы считаете, что он и в самом деле в опасности, доктор Брайт?

— Разве я не сказала совершенно определенно, что ему ничто не угрожает?

— Да, но...

— Кэтрин, я никогда не лгала Дональду. Лгать — самый легкий способ утратить доверие сотрудников.

Отнюдь не убежденная, девушка закусила нижнюю губу.

Доктор Брайт вздохнула.

— Разве я не обещала тебе, — сказала она с нежностью в голосе, — еще тогда, когда ты впервые обратилась ко мне, что сама позабочусь обо всем? Что организую все так, чтобы ты могла работать без чьего-либо вмешательства? Скажи, разве я нарушала это обещание?

Кэтрин нехотя кивнула.

— Так что можешь не беспокоиться ни о чем, кроме работы. И, между прочим, Дональд не столь сильно привязан к науке, как мы. — Она постучала по крышке герметичного бокса, в котором содержались останки Марджори Нельсон. — Пока ты займешься приведением в порядок ее мускулатуры, мне имеет смысл вернуться в кабинет. Теперь, когда миссис Шоу постоянно закатывает истерики, одному Богу известно, что творится у нас наверху.

Оставшись в одиночестве, девушка медленно пересекла комнату, подошла к клавиатуре компьютера и села, отрешенно глядя на экран монитора. «Дональд не столь сильно увлечен наукой, как мы». Тоже мне новость: она всегда знала об этом. А вот теперь начала осознавать, что привязанность к науке и самой доктора Брайт может оказаться не столь уж сильной. В то время как обычно она беспрестанно твердила только о чистоте исследований, нынче Кэтрин впервые довелось услышать от нее о безграничных перспективах и участии в прибылях.

Под полуопущенными веками, утратившими былую подвижность, которые не могли быть ни полностью открытыми, ни полностью закрытыми, глаза, подернутые прозрачной пленкой, следили за каждым ее движением.

Номер девять сидел спокойно, дожидаясь момента, когда ему разрешат выбраться из бокса.

И он окажется наедине с ней.

— Как она себя чувствует?

Селуччи вышел из квартиры и бесшумно затворил за собой дверь.

— Справляется.

— Хм-мм-м. Справляется, значит. Произошли такие чудовищные события, и все, что вы можете сказать — «она справляется»? — Мистер Дельгадо неодобрительно покачал головой. — Она плакала?

— Нет, когда я был с ней, нет. — Майку потребовалось некоторое усилие, чтобы не нагрубить старику, проявляющему столь излишнее, на его взгляд, беспокойство.

— В это я поверить могу. Плач — это для слабаков; а Вики — не такая, потому и не плачет. — Мистер Дельгадо глухо постучал искривленными пальцами себя по груди. — Я плакал, как ребенок, просто как ребенок, говорю вам, когда умерла моя Розалия.

Селуччи медленно кивнул в знак того, что понимает.

— Я тоже плакал, когда умер отец.

— Селуччи? Вы итальянец?

— Канадец.

— Не строй из себя шибко умного, парень. Мы, моя Розалия, маленький Фрэнк и я, мы приехали из Португалии сразу после войны. Я был сварщиком.

— Семья моего отца переехала в Канаду перед самой войной. Он был водопроводчиком.