Джереми Робинсон - Демоны Антарктоса

Внутри у Уитни все сжалось.

— Мне еще не сказали, что я должна сделать.

Вице-президент помрачнел.

— О, понятно. Тогда следуйте за мной.

Он запер металлическую дверь, около нее встал охранник, а они быстро пошли по длинному, тускло освещенному коридору, который, казалось, все сужается. Уитни вскоре поняла, что это не так, просто нервы разыгрались, а измученное тело требует только одного — провалиться в благословенную бездну бесчувствия, поэтому она видит мир искаженным. Мирабель испытывала ужас перед предстоящей встречей. Она знала, что ее попросят сделать что-то очень опасное. Скорее всего, ей придется отправиться в Антарктиду — но это ее вполне устраивало, она все равно туда собиралась. Однако происходящее имело отношение к Кларку. Вот что пугало ее больше всего на свете.

Увидеть его теперь, когда прошло столько времени… Она даже не знала, что ему скажет. Судьба мира непостижимым образом находилась в его руках, и все же после всего содеянного им она бы с радостью его пристрелила. Причем считала бы свой поступок правильным… Уитни покачала головой и постаралась прогнать усталость. Она не могла позволить себе участвовать в этой встрече, думая о посторонних вещах, как нередко делала на школьных занятиях. Потому что если сейчас она что-нибудь упустит, результат будет помечен не красными чернилами, а ее кровью.

Глава 21

Уитни елозила на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. Она не голосовала за того, кто сидел напротив. По правде говоря, она вообще не ходила на выборы. Вдруг это как-нибудь выплывет в их разговоре? Хотя у президента сейчас совсем другие проблемы…

Президент — или Джеймс, как ей велели его называть, — оказался выше, чем она представляла, а его рукопожатие было не по возрасту крепким. В ясных умных глазах светилась уверенность, но под ними залегли темные тени, и кожа выглядела нездоровой. Должно быть, он мало спал, но держался бодро — зачесанные назад седые волосы, голубые джинсы, футболка… с чужого плеча, как показалось Уитни.

Он с минуту молча смотрел на нее. Она же глазела по сторонам, делая вид, что ее совсем не волнует его оценивающий взгляд.

Уитни обратила внимание, что в помещении две двери и у каждой стоит охрана. Гражданская одежда резко контрастировала с автоматами, висевшими на плечах. Большой зал, наверное тысячи две квадратных футов, освещали ряды утопленных в стенах светильников. Та часть, куда их пригласили, походила на Овальный кабинет, каким она видела его на фотографиях, только без стен. Здесь расположились разные ведомства. Один угол занимал, судя по всему, центр связи — четыре консоли с компьютерами, большой экран и карты мира. Рядом стоял длинный стол с обитыми бархатом стульями, совсем как в зале для корпоративных совещаний. Дальше находилась прекрасно оборудованная кухня. Вдоль дальней стены шла дорожка для боулинга — всего одна — со стоящими в ряд кеглями и шарами, приготовленными для игры.

Уитни мысленно обошла огромную комнату и вернулась на место. И обнаружила, что Джеймс продолжает за ней наблюдать, а Круз, Феррел и Райт сидят и терпеливо ждут, когда закончится пауза. Уитни не привыкла тратить даром драгоценные минуты и очень не любила, если на ее время покушался кто-то другой. Чужая медлительность вообще ее раздражала. И она после всего пережитого не желала делать исключения ни для кого. Даже для президента.

Уитни встала, проигнорировав сердитый взгляд Райта, и прошлась по залу, чувствуя, как за ней наблюдают все присутствующие, включая охранников. Ей казалось, что их глаза впиваются ей в затылок. Она справилась с малодушным желанием снова сесть на стул, подошла к дорожке для боулинга, взяла один из шаров и взвесила на ладони. Не слишком тяжелый. Вставив пальцы в гнезда, Уитни отступила назад и подняла его к подбородку, как показывал ей отец. Затем два быстрых шага вперед — и шар помчался по дорожке. Правая нога скользнула вбок, на левую пришелся весь вес ее тела. Она смотрела, как снаряд летит к цели. Попала! Треугольный строй разлетелся, справа остались стоять четыре кегли ближнего ряда.

— Четыре всадника, — сказала Уитни. Так отец называл кегли, расположенные по сторонам от центра.

Девушка, забыв о том, что на нее смотрят, взяла второй шар. Три кегли справа с треском взмыли в воздух.

— Проклятье, — пробормотала она.

Быстро прицелившись, она сделала третий бросок, направив мяч прямо по центральным стрелкам. Он ударил в оставшуюся кеглю и сбил ее. Идеальная десятка.

Уитни повернулась и оказалась лицом к лицу с Джеймсом. Он улыбался.

— Неплохо, — сказал он, наклонился и нажал на кнопку, чтобы восстановить позицию.

Когда кегли заняли свои места, Джеймс зацепил пальцами подкатившийся снаряд, отошел назад и опустил руки вдоль тела. А потом метнул шар и сбил восемь кеглей. Оставшиеся девятая и десятая покачнулись, но устояли. Одна из них была центральной, а вторая — последней слева. Сложная ситуация.

Президент послал второй шар в правую часть центральной кегли, и она полетела назад и налево, сбила вторую, и обе упали в корзину.

Джеймс повернулся к Уитни и победоносно улыбнулся.

— Показательные выступления, — прокомментировала она.

— Я не люблю проигрывать, — ответил Джеймс.

Уитни надавила на кнопку, чтобы вернуть кегли на позицию, встала на место президента, а он сел у нее за спиной. Держа шар, Уитни ощущала его вес, гладкую поверхность, крутанула его. Затем подняла к подбородку, прицелилась, сделала шаг вперед, и снаряд покатился по дорожке. Сначала возникло ощущение, что он сильно отклонился от цели, но в следующее мгновение шар изменил направление движения и ударил в центральную кеглю под небольшим углом, заставив остальные резко взлететь в воздух. Когда стук затих, оказалось, что Уитни сбила все до одной.

Она повернулась к президенту.

— Я тоже не люблю проигрывать.

Джеймс захлопал в ладоши.

— Высший класс, юная леди!

Уитни уселась рядом с президентом на скамейку из эры семидесятых, придававшую этой части комнаты традиционный вид зала для боулинга.

— Может, скажете мне, что здесь происходит?

Джеймс провел рукой по волосам.

— Дело в том, что длительное молчание обнаруживает слабости людей… или, как в вашем случае, их сильные стороны. Теперь я знаю, что вы решительны, изобретательны и у вас есть характер…

— И?

— А еще вы нетерпеливы. — Он улыбнулся. — Мисс Уитни, я президент Соединенных Штатов. Самое долгое молчание, которое кому-либо удалось выдержать в моем присутствии, длилось пять минут. А вы… только что выбили девятнадцать очков за четыре минуты. — Он громко рассмеялся.