Артем Тихомиров - Приход ночи

Он поставил на пол нечто металлическое, и я поняла по звуку, что это емкость с водой. Наконец-то! Я буду пить, даже если от первого же глотка умру. Пить. Пить.

Снова проклятая тьма.

Он опять что-то делал, на этот раз непосредственно со мной. Думай, сказала я себе. Это сугубо телесное ощущение, тут не надо особенно напрягаться. Просто определить.

Я определила. Человек обмывал меня снизу губкой, используя круглое отверстие в сиденье стула. Там я была грязной, воняла мочой и дерьмом, и он решил убрать это. Будь я в силах, я бы расхохоталась — от удовольствия. Не в силах принять этот факт сознанием, я отдалась на волю обыкновенных телесных ощущений. Губка опускалась в теплую воду, впитывала влагу и продолжала работу, прикасаясь ко мне, оживляя и избавляя от скверны мою плоть. Никакого стыда или страха. Мне было хорошо. Я плакала всухую, совершенно не понимая почему. Наверное, в какой-то миг я любила этого человека безотчетной любовью животного, о котором иногда заботится жестокий хозяин. Рука невидимки двигалась медленно, тщательно вымывая, растворяя отложения кала, а вода с губки капала на пол. Я сидела не шевелясь, боясь спугнуть прекрасный мираж.

Губка достигла моей промежности, и рука похитителя снизу проникла в отверстие в стуле. Я ощутила прикосновение к своему самому чувствительному месту. По всему телу пробежала горячая электрическая судорога. Там, кажется, обнажился каждый нерв. Тихое надавливание губки вызвало нечто вроде оргазма.

Я забилась в судорогах, мечтая, чтобы это не прекращалось никогда.

Губка исчезла, а я сидела в трансе, переживая случившееся, и не понимала, на каком я свете. Видимо, до сих пор жива, раз могу испытывать подобное. Боль в теле и горле для меня на время потеряла актуальность.

На место губки пришло мягкое полотенце, я застонала как могла. Ждала, что похититель скажет хоть слово, но меня снова обманули. Ничего не было.

Никаких комментариев, никакого разговора. Он держался все время вне моего поля зрения, словно догадывался, что теперь я могу хотя бы одним глазком взглянуть на него.

Нет, мне нельзя на него смотреть. Так мои шансы выжить сократятся…

Значит, я снова стала думать о жизни! Желание умереть как можно быстрее пропало, и, наверное, скоро я об этом пожалею.

— Пить, — снова сказала я, немного придя в себя после судорог. — Дайте пить… Понимаете?..

Вряд ли он понял. Пока я говорила, он все еще обтирал меня. Я чувствовала его руки и продуманные движения. Видимо, он флегматик и никогда не спешит там, где этого не требуется. Плохо. Такого человека трудно расшевелить, нужно приложить вдвое больше усилий, чтобы пробить защиту и достичь его внутреннего мира. Если же учесть, кем он является, то можно ожидать серьезного психического расстройства. Например, шизофрения. Шизоиды не способны понимать страдания других и любят причинять боль.

Я сделал вывод, что похититель меня все-таки услышал. Когда я в следующий раз произнесла: «Пить! Воды!» — он приостановился на секунду или две. Потом поднялся. Губки больше не было, не было и полотенца. Я стала примерно на одну треть чище.

После этих мыслей у меня случилась истерика. Не знаю, как это выглядело со стороны, но мне казалось, что я подпрыгиваю вместе со стулом и хохочу во все горло.

Невидимый мне человек вернулся, постоял позади моего стула. Я долго не могла успокоиться, беспорядочные импульсы, бегущие от мозга к телу, заставляли меня дергаться, словно через тело пропускали ток. Я ожидала, что невидимка прикоснется ко мне, ударит, начнет орать, беситься от ярости, однако ничего этого не случилось. Он повернулся и вышел. Я смеялась, но все-таки мне достало сил сообразить, что он недалеко. Вновь удар в дверь.

Новый порыв ветра, и запахи. Ничего похожего на автомобильные выхлопы, например, или дым, или табак.

Я потеряла счет шагам моего похитителя, не понимая, почему он входит и выходит не переставая. Впрочем, это скорее галлюцинация. Все смешалось.

Он вылил на меня ведро воды. Полное. В это время я еще посмеивалась, извиваясь в своих путах, а когда сверху обрушилась вода, все во мне оборвалось. Сердце остановилось на несколько мгновений, воздух исчез из легких, весь, за один миг. Инстинктивно я сжалась, ощутив попутно легкую судорогу в правой икре и разинув рот, чтобы вдохнуть. В челюстях хрустнуло, но скотч поддался и чуть не лопнул. У меня появилась свобода. Я могла открывать и закрывать рот.

Я вдохнула после целой вечности. Горло взорвалось, точно его разрывали каленым железом, голосовые связки съежились. Воздух прошел мне в легкие, задержался там на какое-то время, а потом рванулся наружу. Я завизжала. Мне было все равно, сорву я голос или нет. Я кричала, словно новорожденный. Мне было жутко, больно и страшно. По мне текли потоки воды — холодные, приносящий невыносимые страдания, но в то же время живительные. Они омывали мою кожу, волосы, подстегивали к жизни усталые истощенные клетки.

Сколько времени прошло, не имею понятия, но я визжала, набирала новые порции воздуха и начинала вновь, даже не пытаясь таким образом привлечь внимания. В моем крике было выражение всего, что я чувствовала. Плевать я хотела и на маньяка и на весь мир. Никто меня не защитил и не пришел на помощь, все забыли о моем существовании. Пускай этот человек покончит со мной. Не будем отнимать друг у друга время — и пусть всем другим будет стыдно, что они так себя вели.

Сознание немного прояснилось, когда мой заложенный нос уловил сильный запах спирта. Я поняла, что сижу с открытым ртом и выпученными в темноту глазами, не понимая, кажется мне или нет. И все-таки — пахло спиртом. Мой похититель стоял позади меня. Через секунду на бетонный пол что-то упало с пластмассовым звуком, упало и покатилось в сторону. Я себе отчетливо представила колпачок, который закрывает иглу на шприце.

Он собирается ставить мне укол. Наверное, смертельную инъекцию.

Сильнейшую дозу героина, например. Или воды с пузырьками воздуха. Или набрал в шприц моющего средства с хлоркой. Я принюхалась. Одна ноздря у меня слышала хорошо, поэтому я могла точно сказать, что пахло только лекарством и спиртом, ничем опасным.

К левому плечу прикоснулась вата, протирающая кожу на месте, куда человек нацелил иглу. Пауза между исчезновением ватного тампона и уколом, казалось, была растянута на годы. Хотела ли я умереть тогда? Пожалуй, да. Я соблазнилась перспективой спокойной тихой смерти без боли и страха. О да, это весьма соблазнительно.

Похититель ввел шприц в мою руку, а я даже боли не почувствовала. То место словно отмерло. Игла вышла. Я ждала, а невидимка стоял неподвижно позади меня и молчал. Я открыла рот, чтобы спросить, что он мне поставил, но ничего произнести не смогла. Возможно, подействовал препарат, или же я просто настолько вымоталась, что такое усилие уже не могла себе позволить.