Наталья Тимошенко - Избранница

Со всех сторон пропасть обступали деревья, которые выглядели такими же древними и монументальными, как и она сама. Они спускались по почти отвесным каменным склонам. На дне пропасти, куда солнце заглядывало, наверное, только в полдень, поблескивала вода небольшого озера. Марте почему-то подумалось, что там внизу находится другая реальность. Параллельный мир со своими обитателями, законами, историей.

– Круто… – восторгались девчонки.

– Вот это глубина!

Некоторые из них принялись фотографироваться на мобильные телефоны, камеры в которых уже несколько десятилетий выдавали поистине великолепные фотографии, а Инстаграм все еще ценился. Можно было предполагать, что как только девчонки доберутся до Интернета, эти снимки появятся там.

– А откуда такое странное название? – поинтересовалась Мирослава, оторвавшись от созерцания красот и повернувшись к Забранскому.

– Название вовсе не странное, – ответил тот, подходя ближе и тоже заглядывая вниз. Он, по всей видимости, высоты не боялся совершенно. – Мацоха – по-чешски «мачеха». По легенде когда-то давно мачеха скинула в эту пропасть нелюбимого пасынка, пока отец того был в отъезде. Ребенок не разбился, а выжил, зацепившись за ветки. Когда его спасли, он рассказал о том, что произошло, и разгневанные люди столкнули в пропасть саму женщину. По другой версии, она бросилась вниз сама, осознав, что натворила.

Марта подозревала, что это всего лишь легенда для туристов, но все равно не смогла остановить свою фантазию и представила, каково это – лететь с такой высоты. И каково приземлиться после этого. Едва эти образы пролетели перед ее внутренним взором, она поспешно отошла от края подальше.

– Нам не пора спускаться?

– У нас нет сроков, – пожал плечами Забранский. – Даже если опоздаем на обед после посещения пещер, для нас его задержат, вы же понимаете.

И все-таки он отошел от края пропасти и предложил всем желающим спуститься на нижнюю площадку. Девушки в нерешительности посмотрели на невероятное количество ведущих вниз ступенек, многие из которых находились не в самом лучшем состоянии. На таких и в кроссовках можно было оступиться, а уж на каблуках никто в здравом уме не пошел бы, поэтому и желающих спуститься вниз оказалось не так много.

– Я пойду, – первой заявила Виолетта, – раз уж я все равно в кроссовках.

Помимо Виолетты нашлось еще несколько желающих, готовых рискнуть своим здоровьем ради красивого «селфи». Марте и другим телохранителям выбирать не приходилось, хотя все понимали, что днем защищать подопечных особо не от чего: даже низшие вампиры при всей своей безрассудности почти никогда не нападали при свете дня.

Когда они вернулись к остальной группе, всех проводили к фуникулерам, на которых в несколько заходов спустили вниз. Вместе с ними спустились два оператора и ведущая, которая иногда обращалась с вопросами к участницам, а большую часть времени позировала перед камерами сама, смешно размахивая руками во время выступлений.

В пещерах всем сразу стало понятно, почему их предупредили о холоде и удобной обуви: несмотря на жаркий день, здесь температура была немногим выше, чем в холодильнике. Их путь пролегал по просторным пещерам, по которым приходилось то спускаться вниз, то подниматься вверх. Камни под ногами местами выглядели влажными и скользкими.

В некоторых гротах особенно красивые сталактиты и сталагмиты подсвечивались специальными лампами, чтобы их можно было лучше рассмотреть, а кое-где Забранский просил помощника притушить свет, чтобы выделить то, что хотел показать. Уже через сорок минут бесконечных блужданий девушки заметно устали и выдохлись, все чаще нетерпеливо оглядываясь по сторонам в надежде, что экскурсия скоро закончится. Однако стоило любой из них заметить, что камера направляется в ее сторону, как она тут же выпрямляла спину, поднимала голову и изображала на лице крайнюю заинтересованность. Даже некоторые из телохранителей уже тяжело вздыхали, один Забранский, казалось, совершенно не устал. Он даже не опирался на свою трость, нося ее теперь в руках почти как украшение. Передохнуть им дали только один раз, когда на лодках везли по подземной реке к следующему гроту.

– Долго еще? – наконец не выдержала Аврора.

– А что такое? – Забранский удивленно посмотрел на нее. – Вы устали, Аврора? Не может быть, вы ведь на своих каблуках чувствуете себя увереннее, чем я в кедах. Так вот я еще совершенно не устал.

– Однообразие утомляет, – огрызнулась та и отвернулась.

Марта, стоявшая достаточно близко, чтобы видеть и слышать всю сцену, тихо пробормотала, однако так, чтобы распорядитель услышал:

– Чувак, тебе сколько, восемнадцать?

Забранский смерил ее своим фирменным взглядом с легким прищуром серых глаз и ехидно-заинтересованной полуулыбкой.

– Что вы имеете в виду?

– Противника себе выбрали не по возрасту, – пояснила Марта. – Девчонки – бестолочи, но это не повод их заморозить и уходить так, чтобы они потом простудились и слегли. Это едва ли пойдет на пользу вашему шоу.

– Вы говорите, как наседка, – фыркнул он, а затем повернулся к притихшим девушкам, которые выглядели действительно уставшими. – Ну ладно, не унывайте, на самом деле мы уже почти у цели. Вот за тем гротом, – он указал тростью вперед, где за узким перешейком виднелось еще одно расширение, – нас ждет выход. Пойдемте.

Он опустил трость вниз и пошел вперед, теперь уже почти незаметно опираясь на нее, как будто не хотел, чтобы это кто-то заметил. Девушки вереницей потянулись следом, лишь Виолетта чуть-чуть отстала и шла в самом конце, то и дело оглядываясь по сторонам, словно заинтересовалась пещерой только тогда, когда экскурсия почти закончилась.

Следующий грот оказался огромным. Смотровая площадка немного нависала над подземным озером, не свалиться в прозрачно-голубую воду которого позволяли крепко построенные перила. Забранский подождал, пока все конкурсантки и их телохранители подойдут к краю, и кивнул кому-то позади. Мгновенно погас свет, оставив всех в полной темноте.

Марта снова напряглась, как и в предыдущие разы, когда свет приглушали или выключали полностью. Каждый раз, потеряв возможность видеть свою подопечную, она старалась превратиться в слух, чтобы хотя бы слышать ее. В этот раз с той стороны, где осталась Виолетта, донесся странный шум: какая-то возня, приглушенное оханье, как будто девушка то ли оступилась, то ли поскользнулась. Забранский что-то рассказывал, но Марта его уже не слушала.

– Виолетта? – встревоженно позвала она, но довольно тихо, чтобы не привлекать к себе внимания.

Ответа не последовало, а возня совсем стихла. Марта заволновалась и уже почти собралась крикнуть Забранскому, чтобы тот немедленно велел включить свет, но это произошло и без ее участия. Однако появившееся освещение никоим образом не успокоило ее, скорее, наоборот. Виолетты нигде не было.