Лорел Гамильтон - Сны инкуба

Женских трупов было достаточно, чтобы числить среди них Надин и Нелли, ту пару, что соблазнила Эвери Сибрука. Была даже ещё одна, которую можно было бы счесть за Гвеннит, возлюбленную Витторио, но я сильно сомневалась, что эта троица позволила бы нам просто себя перестрелять без серьёзной драки. По тем меркам, к которым я привыкла, серьёзной драки не было. Такой, на которую эта группа была бы способна. По крайней мере одна из них или больше попытались бы удрать, улететь через окно. А снайпер в эту ночь остался без работы.

Только свернув уже на Пятьдесят Пятое к югу, я поняла, что «Цирк проклятых» был бы ближе, и я бы раньше добралась до постели. Теперь было уже поздно — возвращаться было бы столько же, если не дальше. К тому же в эту ночь я хотела лежать в своей кровати. Мне нужен был мой любимый игрушечный пингвин. И Мика с Натэниелом — прямо в эту минуту мне не хотелось видеть других вампиров. Не из-за жертв тех вампиров не хотела я встречаться с вампирами сейчас — из-за своих жертв. Мелькали перед глазами девушка, молившая о пощаде, Иона Купер, безмолвная толпа в церкви, глазеющая на меня. Я пыталась спрятаться за щитом тех ужасов, что они сотворили с женщиной в кухне. Это действительно были ужасы. Когда-то я оправдывала себя, считая, что я из хороших парней, что есть вещи, которые я не стану делать, границы, которых не переступлю. Последнее время границы эти расплывались или исчезали. Я согласна с Мендесом: мы, хорошие парни, не стреляем в тех, кто молит о пощаде. Но из них многие молят. Многие начинают каяться, как только окажутся не с того конца ствола. Но они не каялись, когда убивали людей, пытали людей — нет, тогда они радовались, пока их не поймали.

Что мне сегодня не давало покоя — это её слова: «Он нас заставил». Так ли? Действительно ли Витторио настолько управлял ими, что они не могли ослушаться? От принятых нами лондонских вампиров я узнала, что ты по закону обязан повиноваться своему мастеру, почти что морально обязан, потому что он тебе вроде феодального сеньора. Но не сильнее ли эта связь? Могут вампиры заставить других вампиров делать то, чего они не хотят? Спрошу у Жан-Клода, но не сегодня. Сегодня я устала.

Хайвей тянулся пустой и чёрный. Единственным моим спутником был полугрузовик, тащивший срочный груз через всю страну. Дорога принадлежала нам двоим.

Я была уверена, что, где бы ни был Витторио, там мы найдём и женщин. Криминалисты сравнят ДНК убитых вампиров с ДНК из укусов на первых жертвах, и мы будем знать тогда, скольких мы упустили. В том, что касается полиции Сент-Луиса, дело было закрыто. Мы истребили большинство, а остальных выгнали из города. Беда в том только, что серийные убийцы не прекращают убивать, они просто переезжают и начинают снова в другом месте. Сержант Хадсон и его люди своё дело сделали, и заплатили за это дорогой ценой. Но у меня на значке есть слово «федеральный», и это значит, что я ещё, быть может, не покончила с Витторио и его сообщниками.

Эту мысль я от себя оттолкнула. Пока что мы выгнали его и его выживших приспешников из города. И этого должно быть достаточно — на сегодня, по крайней мере.

Я съехала с хайвея на узкую гладкую дорогу, уводящую дальше в графство Джефферсон, к моему дому. Деревья загораживали вид, и звезды казались дальше. Я заехала на дорожку к дому и увидела слабый свет сквозь шторы гостиной. Мика или Натэниел ждали меня. Больше трех часов ночи, и кто-то меня ждёт. У меня было смешанное чувство радости, вины и предвкушения. Ничего хорошего никогда не бывало, если мой отец или Джудит меня поджидали. Я все ещё не привыкла до конца жить не одна, так что иногда выползали вдруг прежние реакции, будто мне опять семнадцать лет, и в гостиной горит свет. Я обозвала себя дурой, но впервые такое случилось сейчас, когда Натэниел мог бы предъявить ко мне больше требований. И мне не было до конца понятно, что это могут быть за требования. Так что я слегка нервничала, вставляя ключ в дверь. Или это все глупости? Только один способ выяснить.

Они сидели на диване. Наверное, Натэниел уснул, положив голову Мике на колени, но он повернулся, когда я вошла, и я увидела его глаза в свете телевизора. Такое явное облегчение выразилось на лице у Мики, что он не сразу смог скрыть его за улыбкой. Он сразу же вернулся к своей обычной улыбчивой нейтральности, к тому, чтобы как можно меньше от меня требовать, но я видела его первый взгляд. Он говорил больше любых слов о пережитых мыслях — увидит ли он меня снова. Я его не поцеловала на прощание. Я забыла позвонить из машины, сказать, что про потери в полиции — это было не про меня. И эта мысль резанула острым ножом вины.

Натэниел подошёл первым, остановился, потом только коснулся меня. Дело, наверное, было в выражении моего лица, в том, как я остановилась на полпути между дверью и диваном. Очень разочарованным было выражение его лица. Я ощутила от него картинку эмоций — очень грустных. Он думал, что я отхожу от него, отдаляюсь, испугавшись снова быть с ним, с ними. Но это было не то, чего я боялась.

Невозможно застрелить кого-то из обреза с расстояния меньше трех футов и остаться чистенькой. У меня была кровь на волосах, на плечах и руках. Часть её я стёрла салфетками, которые вожу с собой в машине, но не всю. Я была нечистой. Если бы я была просто копом, а та женщина — просто человеком, я бы побеспокоилась о болезнях, передающихся с кровью. СПИД, гепатит, всякое такое, но она была вампиром и не могла быть носителем болезни, если не считать вампиризма. Да, его надо считать, но его Мика или Натэниел подхватить не могут. Может быть, я могу. Если бы я убивала людей, опасность заражения была бы выше, но вампиры чище. Все это было слишком странно для меня этой ночью, слишком заставляло думать.

— Анита, как ты? — спросил Мика и встал с дивана, чтобы подойти к Натэниелу.

Я отдёрнулась.

— На мне кровь, чужая кровь. — Я трясла и трясла головой. — Бог один знает, что я на себе приволокла домой.

— Мы ничего подцепить не можем, — сказал Натэниел, — даже простуду.

Он выглядел уже не потерянным, а встревоженным.

— Кровь нам не может повредить, — поддержал Мика.

Они были правы. Насчёт заражения я сглупила, но…

— Вы действительно хотите до меня дотронуться, когда на мне кровь моих жертв?

— Да, — ответил Натэниел и попытался меня обнять.

Я отодвинулась, и он остановился. Я боялась, что если они меня обнимут, я расклеюсь. Упаду к ним на руки и зарыдаю.

— Жертв? — переспросил Мика. — Анита, ты обычно так не говоришь.

Он подошёл к Натэниелу и тоже попытался меня обнять.

Я отодвинулась, пока не упёрлась спиной в дверь, и все время мотала головой.

— Если вы меня обнимете, я разревусь. Черт побери, ненавижу реветь.