Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего

– Мам, давай-ка я тебе новопассита дам, – растерянно сказала я, поднимаясь. Я со-вер-шенн-но не понимала, что творится в этом мире.

По пути на кухню я услышала как мелодично звякнул прибывший лифт, я машинально обернулась и увидела через оставленную нараспашку дверь Соньку с каким-то парнем. Он мне с первого взгляда чисто по-человечески понравился. Среднего роста такой парень, стройный, темненький, в очках, а глаза за стеклами – умные и слегка насмешливые.

– А вот и мы, – радостно сказала Сонька и они, улыбаясь, шагнули на порог.

– Ах ты гад! – гневно воскликнула мать, в два прыжка пересекла холл и принялась мутузить парня.

Я аж потерялась.

Опять?!!

«Ее собачка часом не кусала?», – в шоке спросил внутренний голос.

Картина напоминала какой-то сюр. Моя мать, конечно, змея еще та, но она учительница! – так вот, она остервенело избивала бедного парня. Запнула его в тот же угол, что и несчастного разносчика, и знай охаживала расческой.

– Тетечка Олечка, ну не надо, не надо! – это Сонька стояла на пороге и громко, испуганно ревела.

– Я тебе покажу – не надо! – злобно рычала мать, удваивая усилия.

У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.

– Женщина, что с вами? – вопрошал он. – Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!

Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.

Он охнул и признался:

– Ладно, каюсь, я ее целовал.

– Гаденыш! – закричала мать.

– Но у меня самые честные намерения! – возразил парень.

– Да я таких честных как ты! – мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.

– Я женюсь, женюсь на ней, не на-ада! – только и успел прокричать парень, как балалайка соприкоснулась с его головой и отчего-то брызнула во все стороны щепочками.

Мать гневно попинала его разом осевшее тело и запальчиво сказала:

– Ну вот, одним маньяком меньше. Зови милицию, доча.

– Он не маньяк, – рыдала Сонька от порога. – Он меня только поцеловал разик!

– Разик? – тупо спросила я.

– Ну ладно, несколько разиков, – рыдала девчонка, – так что его теперь, убивать за это?

На пороге появился Дэн.

– О, София! – улыбнулся он. – А где жених?

– Вот, – кивнула я в угол и севшим голосом спросила: – Мать, скажи, а этого ты за что избила?

– Это тот, который рычал на кухонном столе! – победно сказала мать и хорошенько пнула поверженного врага. Тот застонал и попытался приподнять голову.

– Лежать, аспид! – рявкнула она и для убедительности стукнула ему по темечку грифом балалайки.

Парень снова обмяк.

Мы с Дэном переглядывались примерно минуту. Совещались. Наконец, безмолвно договорившись, принялись действовать.

– Маменька, – защебетала я. – Да что ты около этого парня сидишь, пошли-ка в кухню, там утка с апельсиньями, хочешь?

– Да никуда я не пойду, что мне твоя утка? – раздраженно ответила мать. – Зови милицию, маньяка сдавать будем!

– Мам, – всплеснула я руками. – Ну ты что, это же совершенно неженское дело! Пошли в кухню, а с маньяком разберется Дэн. У нас ведь теперь в доме мужчина есть!

Мать посмотрела на Дэна, и взгляд ее оттаял.

– Хорошо, доча, – кивнула она наконец. – Пошли. А вы, Денис Евгеньевич, уж проследите, чтобы маньяка наказали как следует!

– Разумеется, леди, – учтиво заверил ее Денис. – Сделаю все в лучшем виде.

Мать строевым шагом прошла на кухню, уселась на табуретку и, схватив веер, принялась яростно обмахиваться.

– Да что же это такое! – злобно приговаривала она при этом. – Дома от них никакого покоя, вот, к родной дочери переехала – и тут они!

– Ты не ошиблась? – тревожно на нее косясь, спросила я.

– Да слава Богу, склерозом не страдаю! – отрезала мать. – Ох, да за какие же грехи мне Господь такое испытание послал? Ой, доча, накапай валерьянки! А то ведь до того разнервничалась, что на людей руку подняла. Не надо было этого делать, да ведь себя не помнила от злости, как их увидела. Довели!

Я тем временем налила матери жасминовый чай из кувшинчика, тайно кинула в него клофелинку и открыто капнула валерьянки.

– Горячий чай в жару, – скривилась она при виде чашки около себя, удваивая скорость движений веером.

– Нет-нет, это зеленый чай, из холодильника, – уверила я ее.

– Ладно, – она поджала губы и двумя пальчиками взялась за ручку чашки.

Я же тем временем держала ушки на макушке и слышала, как Дэн, тяжело ступая, направился по лестнице вверх. Видимо, тащил жениха наверх на собственных плечах. Ступеньки под ним скрипели, Сонька явно плелась сзади и что-то лихорадочно шептала.

А мать тем временем допила свой чай, перевернула чашку на блюдце кверху донышком, и с чувством сказала:

– Дочь, вот скажи – куда же мне теперь деваться? Из дому от них сбежала, а они тут же у тебя появились! Они меня преследуют!

Я тяжко вздохнула.

– Мам, может быть, тебе показалось? – осторожно спросила я.

– Чего? – недоуменно посмотрела она на меня. – Хочешь сказать, я из ума выжила на старости лет?!!

– Ну что ты! – малодушно отступила я. – И в мыслях не было!

– Впрочем, – задумчиво сказала маменька, – двое из всех визитеров уже объявились. Конечно, хотелось бы надеяться, что до завтра объявятся остальные – и все, программа окончена. Но что-то мне подсказывает, что это не прекратится…

«Yeah, baby, шиза так просто не проходит, ее лечить надо», – согласился внутренний голос.

– Мам, еще чай налить? – подняла я на нее глаза.

– Да нет, – устало вздохнула она. – Я, Маняша, лучше пойду посплю, переволновалась, видимо, глаза совсем слипаются.

Я покорно кивнула, отвела мать в ее комнату и сидела около кровати, пока из-под одеяла явственно не послышалось похрапывание. После чего вздохнула и пошла искать народ.

Народ нашелся в моей спальне.

Дэн нервно мерил ее шагами, жених лежал на кровати, и Сонька, закусив губу, протирала влажной салфеткой его лицо.

– Привет, я Магдалина, – сходу представилась я жениху. – Как самочувствие, орел?

– Нормально, – бесстрастно вымолвил он после секундной паузы.

Я присела на угол столика, что стоял около кровати, и сказала:

– Слушай, ты извини, что так вышло. Родителей не выбирают, сам должен понимать.

– Я понимаю, – так же сухо ответил парень.

– Ну, раз понимаешь, то может быть, пойдем в кухню, помолвку отметим? – подняла я бровь. – Замнем, так сказать, инцидент.

Парень помолчал, после чего взглянул на меня и попросил:

– Магдалина, вы не могли бы нас с Соней оставить на несколько минут наедине?

– Да конечно, мы вас ждем на кухне, – кивнула я.

– Неудобно-то как получилось, – вздыхал Дэн по пути.