Лиза Смит - Могущество

«О чем он? — недоумевала Кэсси. — Говорит как политик: много красивых слов, начисто лишенных смысла». Но внутри нее что-то сжималось от страха.

— Что ж, политика изменилась, и я надеюсь, что, в конце концов, большинству из вас перемены придутся по сердцу. Теперь у этой лодки новый рулевой, — и он одарил аудиторию легкой улыбкой самоуверенного скромника, преуменьшающего свою реальную значимость.

Потом он вновь заговорил. Впоследствии Кэсси неоднократно пыталась восстановить предмет его выступления, но не могла, зато его голос — глубокий, властный, приказывающий — она запомнила навсегда. Его речь пестрила громкими словами, типа:

«строгая, но справедливая любовь», «дисциплина, как в добрые старые времена», «наказание под стать преступлению» и т. д. Она чувствовала меняющуюся реакцию зала: темненькая — темная — непроглядная; среди школьников что-то росло и набухало. Это пугало Кэсси едва ли не больше, чем сам мэтр на сцене; казалось, он подкармливает и культивирует в учениках какую-то жуткую энергию. Им бы возненавидеть его, а они, наоборот, слушали нового директора, раскрыв рты.

Правила, нужно соблюдать правила; ученики, не соблюдающие правил, будут иметь дело с директором.

— А теперь, мне кажется, настал подходящий момент для того, чтобы снабдить вас кое-какой информацией, — добавил мистер Брунсвик, после чего Фэй и еще несколько девушек спустились со сцены и стали раздавать бумажки. Кэсси наблюдала, как он следит за залом, как без малейших усилий контролирует аудиторию, просто стоя в сторонке и не произнося ни слова. «Да, симпатичный», — опять решила она. Он напоминал ей юного Шерлока Холмса: глубоко посаженные глаза, ястребиный нос, волевой рот. В голосе его даже прослеживались нотки британского акцента. «Интеллигентный, — подумала Кэсси. — Интеллигентный и решительный».

Скорее охотник за ведьмами, чем ведьма.

Фэй в этот момент дошла до Кэссиного ряда и сунула ей в руки пачку бумаг. Кэсси шепотом окликнула ее по имени, за что была вознаграждена быстрой золотистой вспышкой. Недоумевая, что они там на-придумывали, Кэсси взяла один экземпляр, а остальное отдала Сюзан. Распечатка представляла собой три страницы текста мелким шрифтом.

«Запрещенные действия типа А. Запрещенные действия типа Б. Запрещенные действия типа В».

На листках были напечатаны правила. Но, боже, как много! Правило за правилом и правилом погоняет. Кэсси ухватывала отдельные фрагменты фраз, и, чем дальше, тем круче обстояло дело.

«Носить одежду, не соответствующую серьезным и достойным целям, которые преследует официальное образование… использовать шкафчик или находиться в коридорах в любое иное время, кроме как во время перемен между уроками… хранить или использовать водяные пистолеты… сорить… бегать по коридорам… жевать жевательную резинку… не подчиняться порядку, установленному учителем или дежурным…»

«Дежурным? — наморщила лоб Кэсси. — У нас их отродясь не бывало». А глаза ее уже скользили дальше по документу.

«Выражать свои чувства на публике… не убирать со столов подносы в ящик для грязной посуды… ставить ноги на сиденья или на спинки стульев…»

— Полный бред, — прошептала Сюзан. Со стороны Ника послышался слабый присвист.

— У вас еще будет достаточно времени ознакомиться со всеми правилами, — произнес новый директор.

Уголком глаза Кэсси уловила, как ряды голов оторвались от улекательного чтения. Шуршание бумаги стихло.

— Сейчас я хотел бы узнать, есть ли среди вас желающие стать дежурными. Это очень ответственная должность, поэтому, пожалуйста, прежде чем поднять руку, серьезно подумайте.

По всему залу вверх одновременно взлетели сотни рук. Ничто и никогда не вызывало у учеников Нью-Салем-Хай такого энтузиазма. Кэсси увидела, как Порция вытянулась в струнку и дрожит, словно борзая, а рука ее воткнута в воздух, как игла. Сидящая рядом с ней Салли размахивала своей дланью так рьяно, как первоклашка, мечтающая, чтобы ее вызвали к доске. Зал напоминал гигантскую нацистскую демонстрацию.

Черный Джон переводил взгляд от человека к человеку, сканируя каждое лицо, выверяя каждую эмоцию.

Потом Кэсси оглянулась и увидела, что рука Шона тоже поднята.

«Шон», — цыкнула она на парнишку: в зале было так тихо, что говорить громче она не решалась. Сюзан посмотрела на Шона и отшатнулась; Нику было просто до него не дотянуться. «Шон!» — еще раз позвала Кэсси.

Похоже, коротышка ее не слышал: сияющий взгляд и все его ликующее существо обитало где-то в районе сцены. Он казался взбудораженным и напряженным.

От отчаяния Кэсси хотелось ему врезать. Она перегнулась через Сюзан, схватила его за руку и, вложив всю силу, которая только нашлась в запасниках, мысленно приказала парню: «Шон!»

Девушка почувствовала поток силы; он вышел из нее, как тепловой удар, такой же мощный, как тогда, когда она нежданно вызволила ногу Криса из клыков собаки. Удар чистой силы. Голова Шона рванула в сторону Кэсси, а на лице его появилось непритворное удивление.

— Опусти руку, — прошептала Кэсси, чувствуя себя абсолютно обессиленной и выпотрошенной. Шон взглянул на свою руку так, будто впервые увидел, и поспешно опустил ее вниз. Он судорожно вцепился в края стула, искоса поглядывая на девушку.

На этот раз Сюзан отшатнулась от Кэсси. Оба: и рыженькая, и Шон — выглядели сильно напуганными. Кэсси перевела взгляд на сцену и обнаружила, что новый директор внимательно следит за ней, изогнув губы в полуулыбке.

«Отлично! Ему я доставила удовольствие, а своих собственных друзей напугала».

Еще секунду Черный Джон пристально смотрел на девушку, а потом переключил свою полуулыбку на весь остальной зал.

— Прекрасно. Те, кого отобрали, пожалуйста, задержитесь по окончании собрания, чтобы ознакомиться с вашими новыми обязанностями. Все остальные могут идти. Хорошего дня.

У Кэсси волосы встали дыбом.

— Кого отобрали?! — прошептала она, оглядываясь по сторонам. Никто же никого не отбирал. И все же некоторые из прежде поднявших руки учеников ровным строем потянулись к сцене; среди них были Салли с Порцией.

«Неужели вы не видите? Неужели это не кажется вам странным?» — недоумевала Кэсси, повернувшись в сторону мистера Хамфриса, стоявшего в проходе. Но мистер Хамфрис, похоже, ничего странного в происходящем не видел. Наоборот, выводя свой класс из зала, он выглядел таким… спокойным и даже как будто бы радостным. «Усмиренным, — содрогаясь, подумала Кэсси. — Загипнотизированным».

Черный Джон остался на кафедре. Выходя из зала, девушка физически ощутила, как его глаза буравят ей спину.