Олег Бондарь - Кольцо из склепа

– Да? – двусмысленно спросила Ира. – Интересно, какие у тебя тут дела, в этакой глуши? Что-то ты от меня скрываешь, муженек.

Влад, видно, вспомнил, о чем я ему говорил и не нашел, что ответить. Давно известно: чем нелепее обвинение, тем труднее оправдаться и доказать, что ты не паровоз.

– Ладно, езжай с Танюхой, она за тобой присмотрит. А мы с Димкой найдем, чем заняться, – милостиво разрешила супруга.

Теперь пришла моя очередь стушеваться. К тому же, Танька так странно на меня посмотрела, что все мои подозрения о ее осведомленности возобновились с новой силой.

– Только не очень усердствуйте, – рассмеялся Влад.

Он даже в мыслях не допускал, что я могу стать его соперником.

А Ирка подлила масла в огонь.

– Димка, парень интересный, я давно на него глаз положила. К тому же, в отличие от некоторых, жене своей скучать не дает.

Как, наверное, Ирка и предполагала, вот уж хитрая бестия, результат оказался противоположный.

– Не волнуйся, малышка, мы скоро. А когда вернемся, будь уверена, я тебе покажу что такое – настоящий мужчина. Еще будешь молить о пощаде…

– Неужели? – Ирка вознесла глаза к небу, и мы все не удержались от смеха.

Влад захлопнул дверцу, запустил двигатель, резво развернулся.

Когда машина скрылась, я подошел к Ире и обнял ее за талию. Она ничего не сказала, просто взяла меня за руку и словно маленького ребенка, повела к палатке.

Глава одиннадцатая

Когда раздался звук приближающегося автомобиля, я, как и раньше, прятался в камышах. Ирка, изображая невинность, валялась на одеяле и листала журнал с картинками.

Идиллия!

Я выглянул из убежища. Рядом с моим джипом возле палатки пристроился зеленый «Москвич».

Кого еще принесло?

Влад был хмурый, недовольный, чем-то расстроен. Танька тоже выглядела не лучшим образом. Сослалась на головную боль и скрылась в палатке. Что-то произошло, может, поссорилась с Владом? Интересно, по какому такому поводу?

Из «Москвича» вышел невысокий круглолицый мужчина лет сорока. Плечи синей форменной рубашки украшали погоны с мелкими, как для его возраста, тремя звездочками.

– Знакомься, Василий, местный Анискин, – сухо представил Влад.

– Дима, – пожал руку милиционеру.

– Значит так, Вася, – сразу перешел к делу мой друг. – Ты, человек местный, все знаешь, а если не знаешь, что-то слышал. Пойдем, покажешь все и расскажешь.

Мы обошли пруд и остановились у развалин.

Из-за серого неба трава под ногами тоже казалась серой. Листья на деревьях и кустах выглядели поблекшими. Не знаю, может, я просто внушил себе, но сама атмосфера казалась мне тревожной и напряженной.

Василий шел впереди, Влад за ним, я, немного поотстав, плелся сзади.

– В последний раз я здесь еще пацаном был. Когда Гришка, одноклассник мой, в пруду утоп, нам взрослые запретили сюда ходить. Да мы особо и не рвались. Жутко здесь было, неприятно. Мест, где можно порыбачить или просто развлечься, слава Богу, хватало. Потом еще историк пропал. Милиции понаехало…

Василий остановился возле разрушенной до фундамента стены. Под зарослями чертополоха ее едва можно было разглядеть.

– Здесь особняк барский был. Генерала Воронкова. Геройский был мужик. Его дед в Крымскую прославился, а сам он в Маньчжурии япошкам жару давал. В семнадцатом старый уже был, ни к красным, ни к белым не примазывался, сразу в Париж укатил. Да и рассказывают, уже тогда у него с головой что-то случилось. Говорят, что он жениха дочери на дуэли пристрелил. Мол, та забеременела от одного из офицеров. Генерал счел, что жених не ровня его роду и на предложение ответил пощечиной. А дальше все в традициях российского вестерна. Это сейчас принято честь и достоинство в судах за деньги покупать. А раньше пять шагов и будь здоров – отвечай. Жених не осмелился невесту сиротой оставлять, в воздух пальнул. А батя не промахнулся. Вот его дочь после всего этого с горя и сиганула в пруд. С тех пор, мол, душа ее мается, никак покой обрести не может. И кого встретит, за собой в могилу утаскивает. Только, сказки, наверное. Я, во всяком случае, ее не встречал.

Старлей улыбнулся, а мы с Владом понимающе переглянулись.

– Дом, после того, как генерал умотал за границу, долго еще стоял. Люди верили в проклятье и сюда почти никто не приходил. В семидесятые был у нас председатель колхоза, еще тот мужик, своего не упустит, хотел деньги на строительстве клуба сэкономить. Решил особняк под это дело приспособить. Вызвали из города специалиста, чтобы по закону разрешение получить. Дак, незадача получилась. Тот с перепою на склеп наткнулся и в нем коньки откинул. И надо же, случилось все на второй день после того, как Гришка утоп. Народ заволновался, сразу о проклятье вспомнили. Степаныч, так председателя звали, приказал склеп бетоном залить, чтобы никакой призрак оттуда не выбрался. А особняк на стройматериалы по его указке разобрали. Тогда еще тоже «чэпэ» случилось. Мужик с крыши свалился. Насмерть не разбился, но сами понимаете, разговоров было…

– А склеп, где? – спросил Влад.

– Сейчас, сориентируюсь. Давно здесь не был.

Василий отошел в сторону, взобрался на пригорок.

– Кажется, нам – туда, – махнул рукой в сторону рощи, – Там раньше парк был с фонтаном, каштановой аллеей, беседками. Дорожки были выложены каменной плиткой. Свой маленький Версаль. Умели графья себе красивую жизнь устроить.

– Ну, нынешним хозяевам жизни они и в подметки не годятся…

Старлей хмыкнул и стал пробираться к намеченной цели. Задача не из простых. Кроме бурьяна и кустов, ноги то и дело проваливались в ямы, спотыкались о бугры.

– Как после бомбежки! – возмущался Влад.

– Не без того, – ухмыльнулся Василий. – Мне бабка рассказывала, когда граф сбежал, люди придумали, что он сокровища в земле спрятал. Естественно, стали искать. Не успокоились, пока пара-тройка искателей без следа сгинула.

– Тебе бы триллеры писать, Василий. Нагнал страху, как я теперь спать буду?

– А убирались бы вы отсюда, Владислав Викторович по добру по здорову, пока не поздно. Люди зря говорить не будут.

– Фигня, старлей, не робей! – успокоил коллегу Влад, но уверенности в голосе друга я почувствовал.

– Ема-е… Ну, ни фига себе…

Участковый резко остановился.

Из-за его спины нам не было видно, что поразило милиционера. Влад отодвинул Василия в сторону. Перед нами открылся небольшой холмик, а на нем – гранитный постамент с вырезанными на нем чертами симпатичной девушки. Лицо ее выражало такую скорбь и безнадегу, что сердце сжалось от тоскливой боли. Мы все замерли, воцарилась тишина. И от этой тишины стало еще тоскливей. Как будто серое, уже полностью укутанное тучами, небо опустилось еще ниже и надавило на нас всей своей тяжестью.