Алексей Атеев - Дно разума

Татуированный красавец, несомненно, привлек внимание окружающих. Люди откладывали карты, отставляли стаканы и без всякого стеснения разглядывали причудливую живопись, покрывавшую тело нашего героя. Иных интересовали детали анатомии Капитана. Сам же Капитан вразвалку, словно подвыпивший матрос, шел по песку, не обращая внимания на взгляды штафирок. Наконец он увидел то, что нужно, и, расстелив неподалеку простыню, улегся на нее лицом вниз, раскинув руки, словно распятый.

Троица молодых ребят, около которой приземлился Капитан, до его появления лениво шлепала картами, время от времени о чем-то тихо переговариваясь. С появлением нового лица разговоры невольно прекратились. Капитан чувствовал: его картинки подвергаются пристальному изучению. Чтобы увеличить обзор, он, все так же не открывая глаз, перевернулся на спину. Полный эффект был достигнут. Через пять минут Капитан услышал:

– Эй, земляк, ты откедова прикандехал?

Стыковка прошла удачно. Скоро Капитан уже резался в подкидного пара на пару. Он кратко обозначил свой статус, сообщив, что совсем недавно освободился и теперь ищет, куда бы пристроиться. Слово «пристроиться» прозвучало несколько двусмысленно, и Капитан понял, что достиг цели. Минут через пятнадцать был отправлен гонец за водкой и пивом. Выпили за знакомство, потом за блатную жизнь… Потом как-то так получилось, что компания развалилась, и Капитан остался вдвоем с невзрачным, похожим на хорька парнем, которого товарищи звали Баней.

Баней Саша Седов звался потому, что жил в щитовой двухэтажке совсем рядом с этим заведением общественной гигиены. Было ему шестнадцать, он нигде не учился и не работал, перебивался мелкими кражами и больше всего в жизни мечтал стать авторитетным вором. Корни столь откровенной тяги к воровской жизни нетрудно было отыскать. Старшего брата Бани расстреляли за вооруженное нападение, средний сидел, а вот Саша пока что пребывал на свободе, однако тюрьмы вовсе не боялся. Наоборот, он рвался туда.

– Я, понимаешь ли, только что откинулся, – нашептывал Капитан своему новому знакомому, в котором он безо всяких колебаний признал своего. – Здесь, в этом вашем ср…м городишке, в первый раз. Приехал к корешу, а того замочили.

Они сидели в грязной забегаловке, за заваленным рыбьей чешуей и обглоданными скелетами столом и сосали мутное пиво из пол-литровых банок.

– Я вот чего мыслю, – продолжал нашептывания Капитан. – Нужно бы скачок спроворить. Ну чтобы бабок малость поднять. А то жизнь лакшовая маячит.

– Можно ларек подломить или магазин… – тут же отреагировал Баня.

– Не-е, я с государством не играю. Хватит! Срока большие вешают. Лучше какого фраера пощекотать. Барыгу, скажем. Есть кто на примете?

Баня кисло усмехнулся:

– Может, и есть, только я таких не знаю.

– А ты покумекай, может, кого и вспомнишь.

– Да кого мне вспоминать?.. У нас в округе одна нищета.

– Город-то большой.

– Оно конечно… Только… О! Вспомнил!

– Вот видишь! Докладай!

– Есть один старикашка. Монеты собирает.

– Монеты, в смысле бабки?

– Нет. Настоящие монеты. Старинные, иностранные…

– Хлам, короче.

– Типа того. Но у него наверняка есть рыжье.

– Ты думаешь?

– Зуб даю! Еще пацанами мы к нему ходили. Помню, у одного пацана была золотая монетка, типа, две копейки. А написано на ней – «пять рублей». И портрет какого-то мудилы имелся. Короче, этот дед нам за нее пятеру отвалил.

– И что?

– Да ничего. Пятеру проели, и все дела.

– Интересный базар. А этот дед… Он что, один живет?

– Нет, с бабкой. К нему пацаны со всех сторон валят. В любой час приди – пустит. Только скажи – монеты принес.

– И много у него золотишка, по-твоему?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Наверное, приличная заначка имеется.

– А если нет там ничего?

– Может, и нет. Но серебряные монеты есть точно. Своими глазами видел.

– На что мне монеты? Чего с ними делать? Нет, нужно рыжье!

– Давай сходим…

– Лады. Сегодня вечером и смотаемся. Ты говоришь, он всех к себе пускает?

– Ага.

Дальнейшие события читателю уже известны.

Они вышли из квартиры Добрынина, поспешно спустились по лестнице, выскочили из подъезда и быстрым шагом заспешили прочь. Увесистую шкатулку нести под мышкой было неудобно. Капитан взял ее в руки, но и тут удобства не прибавилось.

– Много монет взяли? – с любопытством спросил Баня.

– Порядочно, – отозвался Капитан. – Дедок скопил, видать, на черный день, а мы шкатулочку того… Попутали. Ничего, пущай дальше копит.

– А бабка его?

– Чего бабка?

– Ну… Ты ее?..

– Думаешь, замочил? Не-а… Так… Для понту ткнул. На два пальца, от силы, и приложил-то… Оклемается. Я мокруху не леплю. Западло это. Ну чего… Давай раздербаним хабару.

– Поделим, что ли?

– Ну.

– А где?

– Да хоть вон там. – Капитан указал на круг света под тусклой лампочкой. – Сядем, вон, на скамейку и раздербаним.

– А как делить будем?

– По справедливости, само собой.

– По справедливости – это как?

– Ну как… Тебе сорок, мне шестьдесят.

– Чего сорок?

– Ну процентов.

– Это почему так?

– Потому, что я – вор, а ты – сявка. Вот и получается… Двадцать процентов тебе за наводку, двадцать за участие… Усек?

– Это несправедливо!

– А ты как хотел?

– Поровну.

– Ну даешь! Поровну. Да где это видано, чтобы вор делил навар с приблатненным поровну?

– Я мазу надыбал.

– И че? Если бы не я, так бы тебе твоя маза и корячилась. Ты, братан, спасибо скажи, что я тебе такой расклад выдал. Шестьдесят на сорок! Это для тебя лафа!

Баня извлек из кармана подобранную у Добрынина монету с пятиконечной звездой, щелчком подбросил ее, поймал в кулак, разжал его и посмотрел.

– Чего там? – спросил Капитан.

– Орел!

– Лафа, – повторил Капитан. Он открыл шкатулку. Куча монет тускло блеснула. – Ну че? Годится такой расклад? Делим – и ходу! Вот тебе еще серебро. – Он достал из кармана горсть талеров. – Дарю!

– Не годится! – крикнул Баня.

Он молниеносно выхватил из-за пазухи шило и вонзил его в сердце Капитана. Тот изумленно взглянул на напарника, но глаза его уже мутнели, и он рухнул навзничь… Шкатулка вывалилась из рук вора, золото и серебро рассыпалось по земле.

– Не годится, не годится… – как заведенный, повторял Баня, собирая монеты назад в шкатулку. – Ты думал: я фраер? А я авторитетный… Авторитетный я, понял! И клал я на тебя!

6

Возможно, читатель, занятый острыми коллизиями сюжета, уже позабыл о существовании главного персонажа нашего повествования. Пришло время напомнить о нем.