Кэтрин Валенте - Города монет и пряностей

Сёстры с радостью приняли угощение: Хинд жевала жадно, а Хадиль деликатно складывала розовые губы словно для поцелуя и морщила щёки от аниса. Действие зелья должно было проявиться через некоторое время; нас попросили задержаться и отведать еду, которую мы якобы приготовили. Я сидел между родителями с костяной вилкой в руке, приготовившись отправить в рот кусочек отменной баранины, когда Хинд повернулась к своему отцу и сказала:

– Когда ты умрёшь, отец, я стану Догарессой и приглашу сюда всех гравёров и поэтов, чтобы они написали оды в честь красоты Янтарь-Абада и двух его дочерей!

Хадиль зарделась:

– Когда тебя не станет, отец, я стану Догарессой вместо тебя, спрячу лицо под траурной белой вуалью, и целый год никто не будет создавать никаких изображений, чтобы мы запомнили лишь твою доброту и твоё лицо.

Хинд с отвращением посмотрела на Хадиль:

– Когда ты успела побывать под ножом хирурга, который вырезал тебе сердце? Неужели не можешь хотя бы раз улыбнуться вместе со мной, как сестра с сестрой? Засунь в свой узкий рот ещё один проклятый горький корень и подавись им! Чтоб ты…

Она не договорила проклятие – из её рта выпала жемчужина – единственная, большая, белая и блестящая. Хадиль изумлённо вскрикнула, с её розовых губ упала и беспечно запрыгала по столу зелёная лягушка, покрытая слизью; за ней последовала другая. Ещё одна жемчужина сорвалась с губ, и запрыгала ещё одна лягушка… Стол заполнился прыгающей зеленью и белым перестуком, пока красивые дочери Дожа, придерживая руками завитые надушенные волосы, извергали драгоценности и амфибий.

Дож помрачнел.

– Я велел вам проучить их. Показать одной, что доброты недостаточно, а другой, что холодная жестокость – это чересчур. И что я вижу? Драгоценности от испорченной дочери, склизкие твари от добродетельной! Ни гроша от меня не получите!

Моя мать, которая всегда вела переговоры, низко поклонилась:

– Ваша светлость, простите, но вы не поняли наш замысел. Рот ребёнка, которого вы считаете испорченным, извергает лишь холодные и безжизненные камни, порождённые морскими существами из мусора. В прибрежном королевстве вроде вашего они не считаются драгоценными, потому что их здесь слишком много. Да, красивые и имеют свою цену. Но это милые камешки, и не более того. Вторая дочь порождает лягушек, которых можно счесть уродливыми, но они дают пищу, одежду, лекарства и яды. Эти существа в любом климате очень полезны, благодаря им никто не будет голодать. Те же, кто окажется рядом с их родительницей, будут вскрикивать от отвращения не чаще, чем говорить до чего она хороша. Скажите, что ваши дочери не запомнят моего урока!

Дож рассмеялся, я последовал его примеру. Хинд икнула, и из угла её рта выкатилась очередная жемчужина. Она чуть не расплакалась, когда одна из лягушек сестры поймала жемчужину языком и проглотила.

Я слыхал, что Хадиль, раздувшаяся от гордости за своих лягушек, стала плохой Догарессой, потому что заботилась лишь о живших в городе амфибиях – приказывала носить их по дорогам и усаживать на шелковые подушечки, чтобы бедные твари не страдали. Она продолжала петь, пока горожане не стали запираться в домах, и пела всё новые песни, посвящая их тени своего отца, благополучию лягушек и спасению своей заблудшей сестры. В конце концов не осталось ни одного дневного часа, когда Колокол Янтарь-Абада не звучал бы со своего высокого балкона.

Хинд, как мне рассказали, ушла куда глаза глядят, оставив след из жемчужин и не помышляя о политике.

Возможно, мы слишком любили проповедовать. Но мы были умны и наслаждались обществом друг друга, упражнялись в своём искусстве с тщанием, почти забытым в наши времена упадка и разложения. Я займу место родителей, когда они умрут, и превзойду их, потому что мне не нужен дикий лес с дикими плодами. Я и есть дикий лес. Чтобы заставить дев производить жемчужины или лягушек, мне достаточно протянуть руку.

Сказка о Пороке

(продолжение)

Переступень повернул руку ладонью вверх, держа её у самого моего носа, и на ней выросла колючая розовая ветка с надоедливым ароматом, который мешался с его собственным запахом.

– Понимаешь, почему не я дал девочкам леденцы? Я не мог этого сделать – по крайней мере, тогда. Но я повзрослел, и мать с отцом показали мне свои книги. Я прочёл в них о тебе, единорогах и о песне, которую ветер играет на ваших рогах. Родители сказали, что я завершу обучение в маленькой семейной академии, когда поймаю тебя и сделаю свой кубок отравителя, ибо ни один отравитель не может позволить, чтобы собственные рабы-листья свергли его. А ведь известно: рог единорога делает все яды безвредными, как вода. «В этих краях живёт единорог, чьё имя Невинность, и мы берегли тебя для неё, – сказали они. – Иди и стань мужчиной». Вот почему я опустился перед тобой на колени, держал твою голову и позволил тебе сколько угодно вдыхать ускользающее благоухание моей непорочности, ибо я сгораю от нетерпения, желая совершить зло во имя дистиллированного мира и присоединиться к моим родителям в их доме на сваях.

– Мне следовало догадаться.

– Да, следовало. Надеюсь, Невинность, я был мягкой постелью, а аромат моей кожи – всем, чего ты хотела.

Мальчик достал из-под себя длинную серебряную цепь и накинул её на мою шею. Я в ужасе отпрянула – его запах изменился, выродился во что-то кислое и горелое, уголь и сажу, кожуру лимона, зажаренную на белых углях. Он улыбнулся, и вонь усилилась. Мой нос забился от схлестнувшихся запахов, исходивших от него: дым и тлеющие брёвна, уксус и известняк, вонючая назойливая роза. Пока я дёргалась, они пришли… Эту часть истории ты точно слышала. Охотники в зелёных нарядах и с коричневыми стрелами явились и прижимали меня к земле, пока Переступень отпиливал мой рог пилой из кузницы.

Ветер отчаянно вопил, когда красные завитки трескали и ломались. Я истекала кровью, лившейся из чёрных завитков. Земля, пропитавшись ею, стала скользкой. Я пыталась вырваться, но ещё глубже утопала в кровавой грязи. Наш рог – плоть, не меньше чем твой нос, и кровь брызгала из меня нитями чёрных жемчужин прямо на бархатные колени сына отравителей.

Сказка Хульдры

(продолжение)

Единорог глядела на меня с вызовом, словно вынуждая сказать, как глупо она поступила, приблизившись к нему, или что теперь она не монстр, раз потеряла свой рог. Вероятно, взрослая женщина так и сделала бы, но я не могла.

– Невинность, мне жаль, что он так поступил. Однажды мальчишка забрал у меня кое-что, и взамен мне дали золотой мяч. Ты видишь, что из этого вышло. Я как ты…