Яцек Пекара - Слуга Божий

Я дал им немного времени, а сам, с лампой к стене, внимательно изучал камень за камнем. И, наконец, увидел то, что хотел увидеть. Маленькое углубление. Скажем, отверстие для ключа. Вот только, отверстие, требующее очень специфического ключа. Может перстня, может амулета, может вдобавок обработанного заклятиями. Этот вход, несомненно, был для нас закрыт. Конечно, я мог использовать особые таланты Первого, но потом он бы не годился для продолжения путешествия. А ведь сюрпризов нас могло ждать и больше. Если так, надо ли нам пытать пути этим низким, мерзким тоннелем? Путешествие в полный мрак? Разве сложно приготовить ловушки именно там? Другое дело, что зная древних строителей, я считал, что тоннель — это просто запасной путь, подготовленный на случай, если человек, пользующийся входом, забудет или потеряет ключ. Тогда тоннель мог быть пусть неудобным, но, без сомнения, не защищённым ловушками. Ведь сложно представить, что хозяину подземелий придётся с трудом преодолевать все препятствия, которые приготовили нанятые им зодчие.

— Ладно, идём, — решил я, ибо мои спутники по-прежнему лишь тупо всматривались в темноту.

Смертуху пришлось идти почти на четвереньках, чтобы не скрести башкой свод, и я видел, как он очень осторожно продвигается вперёд. Что ж, он понимал, случись что, получит первым. Но, в конце концов, коридор закончился тупиком. Однако хватило лишь сильного толчка, чтобы тайная дверца поддалась. Мы оказались в просторном зале. Если я правильно понял, именно до него мы бы добрались, воспользовавшись магическим ключом. Или, короче говоря, я был прав. Мы воспользовались забытым, запасным путём. На одной из стен я увидел заржавевшие, железные кандалы, а также поклялся бы, что кое-где были видны едва заметные кровавые потёки.

— Пыточная? — спросил я Смертуха.

Смертух минуту вслушивался в голос стен. Может и не выглядит мудрецом этот мой Смертух, но у него есть своё, особое дарование. Он обладает гениальной памятью, и, кроме того, он способен прочесть чувства, эмоции, мысли и слова, зачарованные в стенах. Нет, ничего особенного. Он не войдёт в комнату и не доложит о разговоре, который шёл в ней неделю назад. Но скажет, например, был ли разрушенный дом некогда корчмой или домом терпимости.

— Да, вроде, так, — ответил он в этот раз неуверенно. — Я чувствую здесь много боли, Мордимер, но это было очень давно.

Близнецы остановились перед мощными стальными дверями. Блестящими, будто течение времени их не затронуло. Двери как двери, вот только не было на них никакой ручки, замка или засова. Металлическая плита, встроенная в стену. Смертух осторожно коснулся металла рукой.

— Кто не боится смерти? — спросил голос, доносящийся отовсюду и ниоткуда.

Близнецы нервно огляделись и обнажили кинжалы.

— Мёртвые, — ответил я, потому что загадка была простой, а нахождение ответов на подобного типа вопросы было частью моего образования.

Тем не менее, дело принимало серьёзный оборот. Если подземелья были защищены некромантскими заклятиями, то здесь была работа для команды инквизиторов, а не для бедного Мордимера Маддердина, который только-только получил лицензию и намеревался просто заработать пару грошей на буханку хлеба и кружку воды.

— Тогда войди к мёртвым, — сказал голос, и стальная плита бесшумно исчезла в стене.

— Я завязываю, — пробормотал Первый. — Смываемся, брат?

— Я тебе смоюсь, — сказал я, даже не глядя на него.

Второй несогласно помотал головой, а его брат пожал плечами.

— Так только, значит, спрашивал, — ответил он.

Мы вошли в коридор, и проход закрылся за нами так же бесшумно, как и открылся. Мы оказались перед следующей металлической плитой, и Смертух снова дотронулся до неё рукой.

— Кто умирает с рассветом? — спросил тот же голос.

— Сон, — немедленно ответил я, ибо не знал, какова терпимость у заклятия.

Препятствие пропало так же, как и первое.

— Что будет, если не угадаешь? — забеспокоился Первый.

— К примеру, давильня, — ответил Смертух и глупо рассмеялся.

Я покачал головой. Да, это было весьма вероятно. Но были вещи похуже, чем механические ловушки, и я как раз стал их чувствовать. Вопреки себе я задрожал, и тонкий ручеёк холодного пота стёк у меня по позвоночнику до самой поясницы.

— А почему ты, как бы, не ответил: ночь? — спросил Второй.

— Угадывал, — пожал я плечами и улыбнулся, хоть мне было совсем не до смеха.

— Кто грызёт, хоть нет клыков? — спросил голос у третьей плиты.

— Совесть, — не колеблясь, ответил я, вообще-то, будучи немного разочарованным лёгкостью загадок.

Но я также понимал, что обычного человека в живых бы уже не было. Мы оказались перед лестницей. Близнецы глуповато смеялись и похлопывали меня по спине.

— Послушайте, идиоты, — осадил я их. — Соловый тоже здесь прошёл, а значит настоящие проблемы всё ещё впереди.

— Почему, как бы, прошёл?

Боже мой. С кем я работаю? — подумал я.

— Потому что не было трупов! И даже костей, разиня! — отрезал я.

Это факт, что везение Солового поразило меня. Он прошёл тоннель и разгадал загадки. Мне не хотелось верить, что его вымоченные в горилке мозги могли подняться к столь высоким вершинам абстракции.

И пока я про себя размышлял над судьбой Солового, мы увидели на лестнице тень. Отпрянули назад, все готовые к схватке, но тень спокойно колыхалась, как бы в ритме какой-то слышимой только ей музыки.

— Зачем вы входите во Мрак? — запела она. — Идите к свету, о, дети Дня. Отставьте Ночь тем, кто умер.

В пении было что-то такое трогательное и жалобное, что мне хотелось выть. Я подумал о луге над рекой и о девушке, собирающей незабудки, о сочном вкусе травинок, прикушенных зубами. О солнце и шуме воды, и о голубом небе. И о домике с красными черепицами, стоящем в саду, полном упоительно пахнущих, обсыпанных белым цветом лип. И тогда одна из стен отворилась. А там, за ней, были и река, и незабудки, и девушка, и небо, и солнце. Там было место, о котором я мечтал всю свою жизнь, поэтому я без колебания двинулся в его сторону.

Второй сбил меня с ног и вмазал кулаком в живот. Я упал и обрыгал себе кафтан. Когда я поднял голову, то увидел, что моим стопам не хватило, может быть, лишь одного шага до провала в земле. А на дне торчали солидные, заострённые колья. На кольях мы увидели тело мужчины в кольчуге. Шлем свалился с его головы и обнажил гриву серо-жёлтых[53] волос.

— Вот и Соловый, — сказал Первый.

— Что ты там увидел, Мордимер? — спросил Второй, очень довольный собой, ибо нечасто случалось ему вытаскивать меня из затруднений.