Анна Зимова - Ходячие. Второй шаг

Никто и не спорил. Но и восторгов не выражал. Одну из бутылок просто пустили на крыльце по кругу. Каждый брал ее на свой манер.

Егор, на лице которого застыла маска равнодушия и скорби, – мрачно.

Пара Огневых – почтительно.

Саня – охотно, даже энергично.

Стас – рассеянно.

Аида – с лицом «ну, если вы так настаиваете».

Вика – со странной для столь изящной девушки жадностью.

Каролина – деловито.

Валентин – деликатно.

Александра с модельной стрижкой – благосклонно.

Вера со шрамом – с вымученной улыбкой.

– Я не пью, – поморгав, заявил Евгений Дороган.

– Но глоточек-то можно. За спасение, – возразил доктор, но Дороган покачал головой:

– Я не пью. Совсем. Ни капли.

Доктор вздохнул. Не объяснишь же человеку его бестактность.

– Это, значит, я с трезвенником поселился, – буркнул Саня, – зашибись.

– Что будем делать, господа? – спросила Каролина. – Хозяин-то у нас – полный вперед. Его и кусать не надо – форменно бешеный.

Они неторопливо пускали по кругу бутылку, созерцая порозовевшие облака в августовском густо-синем небе.

– Из-за собаки! Из-за животного устроить такой кипеж, когда люди умирают, – покачала головой Вера.

– Что вы хотите? Человек богатый. Значит, отовсюду ждет предательства. А собака – всегда верна. Единственное существо, которое его искренне любило. Какой нормальный человек такого полюбит? – заметил врач.

– Я вспомнил. Я читал о нем в новостях, – хлебнув, заявил Валентин. – Фирма «Мясной пир», да? Был еще какой-то скандал с проституткой? Избил он ее, что ли?

– Ранил ножом. Парень горячий. Знаете, как он начал карьеру? Валил скот для колбасного завода. С восемью классами образования что еще делать? Потом завод стал его. А в девяностые заводы разве доставались честным людям?

– Да у него постоянно какие-то скандалы – бутылку взял Егор, – говорят, конкурента своего тоже он убрал.

– Валить надо отсюда. Я думала, тут безопасно, а тут такое… Псих колбасный… – Каролина неожиданно поперхнулась.

На крыльце, слегка покачиваясь, стоял Игорь. План заставить хозяина проспаться провалился. В одной руке колбасный король держал бутылку (наивно было полагать, что им удастся спрятать все). В другой у него был пистолет.

– Кто тут псих? – спросил он почти дружелюбно.

– В обойме остались патроны, кто знает? – шепнул Стас.

– Кажется, два. – Егор не сводил глаз с хозяина.

Благодаря коньяку Игорь обрел некоторую подвижность. Но отнюдь не ясность мысли.

– Давайте вы успокоитесь, – предложила Каролина.

– А давай ты заткнешься, сука. Достала уже выпендриваться.

По лицу Каролины снова пошли красные пятна.

– Колбасу бы из тебя сделать и из твоего ублюдка. И этим скормить. Жить у меня вам не впадлу, а уважать меня, значит, впадлу?

– Э, мы так-то тоже вам жизнь спасли, – вмешался Саня.

– Все вас тут уважают, – поддержал водилу Стас, стараясь говорить миролюбиво, – Давайте вы сейчас и правда пойдете спать.

– А давай твоя Вика разденется и станцует нам у шеста. Как тебе такое предложение? Ты не против? Что, – он повернулся к Вике, – спляшешь мне? В знак уважения.

Вика закрыла лицо руками.

– Да сделайте что-нибудь с ним, – возмутилась Каролина.

Вместо ответа Игорь подошел к ней и ударил по лицу.

– Что, обидно, что не тебе предлагают станцевать? – Самохвалов критически оглядел женщину. – Хотя, если я еще выпью, то и ты сгодишься. Следующий выход – твой. Но сперва она, – он ткнул пистолетом в Вику.

Вдруг Игорь переключился на более важный для него вопрос:

– Где мое бухло? – закричал он. И навел пистолет на Стаса, будто знал, что тому принадлежит идея спрятать алкоголь.

– Да подавись, – Стас пошел в подсобку и вернулся оттуда нагруженный бутылками.

Хлебнув хорошенько коньяка, хозяин принялся задумчиво разглядывать компанию.

– Сучка. Крыса. Пидор, – пистолет по очереди указал на Каролину, Стаса и доктора, – всех порублю на куски и брошу за ворота.

– Вы все меня за лоха держите, – продолжал Самохвалов, попивая вновь обретенный алкоголь, – будто я не знаю. Самохвалов – быдло. Колбасник немытый. А мы – интеллигенция. Но мы будем с ним дружить, потому что у него – дом. А у нас ни хера. Но уважать его мы не хотим.

– Предлагаю не кипятиться. Вы сейчас не трезвы. Завтра мы все уедем отсюда, раз наше общество вам так неприятно. И живите себе спокойно, – Александра держалась с достоинством, но, похоже, тоже трусила.

– Вы уедете отсюда когда я вам скажу, ясно? – Игорь стукнул опустевшей бутылкой по стене, полетели осколки. Взглянув на них, Самохвалов рассмеялся.

– Я даже не знаю, кто хуже – эти или наш милый хозяин, – сказал Георгий Яковлевич Шер два часа спустя, глядя на спящего Игоря. – Столько экспрессии! Столько новых слов!

Самохвалов уснул прямо на полу.

– Я уже думал, что убью его, если он не отключится, – признался Стас.

– Все мы так думали, но пистолет был у него.

– Теперь нет. Будет выступать – пристрелю.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Утром он придет в себя. Всем спокойной ночи.

Но Игорь не пришел в себя.

– Я пошел за водой. Он лежал посреди лестницы, – волнуясь, говорил Валентин, – руки вытянуты вперед. Я думал – полз наверх, да и уснул. Я хотел обойти его, а потом понял – что-то тут не так. Без контактных линз я вижу не очень хорошо. И не сразу понял, что на нем кровь. Я тронул его, и он скатился вниз.

Рубашка Самохвалова заскорузла от засохшей крови.

– Две раны на спине, – констатировал Шер, поднимаясь с коленей, – очень аккуратные.

Нож, вонзенный слишком резко, пройдя насквозь, слегка воткнулся в лакированное дерево. Конфета распалась на две части. Трюфели кромсали прямо на дорогой столешнице. Семь конфет – завтрак на всех.

– Прошу садиться, – позвала Лидия Вячеславовна, – разбирайте пайки.

Будто в насмешку над скудостью трапезы, она выложила на стол салфетки и вилки по количеству присутствующих.

– Это даже хорошо, что на одного стало меньше. Семь конфет удобнее делить на четырнадцать, а не на пятнадцать, – глубокомысленно заметил Сева.

Его отец стучал по столу черешком вилки, пока Каролина не отняла ее.

– Егор, а вы почему к нам не идете? – спросила Лидия Вячеславовна.

Но тот лишь покачал головой: «Не хочу, спасибо». Несмотря на то, что он осунулся и побледнел, Егор все равно был красив, как усталый Аладдин. Парень плюхнулся прямо на пол и отрешенно смотрел на поданную ему чашку чая. Сходство с восточным принцем ему придавали черные, зачесанные мягкими волнами волосы и нос с едва заметной горбинкой. Голубые глаза эффектно контрастировали с угольной шевелюрой. Свою половинку трюфеля он протянул Севе. Каролина из вежливости всполошилась: «Ах, не стоило!» и толкнула сына: «Скажи спасибо». Но Егор лишь отмахнулся.