Запретный король волков - Лея Стоун
И вот тогда все потемнело, и я проиграла битву за то, чтобы оставаться в сознании.
Глава 6
В сознание я пришла от звука спорящих голосов.
– Элиза говорит, что она теперь член ее стаи! – кричал пожилой мужчина.
– Это против правил. От стаи может участвовать только одна волчица в Испытаниях Королевы, – сказал другой.
Казалось, что старшие советники спорили. Мое тело все еще ныло, и я хотела послушать, что они говорят, поэтому я продолжала тихо лежать с закрытыми глазами.
– Я здесь король, – прорычал Аксил. – И я говорю, что это не так. Обе девушки вступили в состязания, будучи членами разных стай. Мы велели им выжить, выполняя задание, и они сделали то, что должны были.
– Но… – начал было спорить один, но остановился, вероятно, поймав на себе буравящий его взгляд Аксила.
– У них будет огромное преимущество в следующем задании, мой господин, – добавил более благоразумный голос.
– Значит, так тому и быть. Вы хотите, чтобы я женился на сильнейшей представительнице нашего рода. Что ж, полагаю, что если девушка, которая даже не альфа, смогла создать связь стаи, то она чертовски сильна, – сказал Аксил, и у меня потеплело в животе.
Он говорил обо мне.
Затем послышался звук шаркающих ног; когда они удалились из комнаты, мои веки резко открылись. Я лежала на хрустальной эльфийской исцеляющей постели, накрытая белоснежными простынями. Тогда я поняла, что ушли не все, и, подняв глаза, увидела Аксила, который смотрел на меня сверху вниз.
– Как… – начала было я, но он отмахнулся.
– С ней все в порядке. Ты спасла ей жизнь. – Его слова были отрывистыми и короткими.
Почему у него был расстроенный голос? Я приподнялась на локтях.
– И ты злишься из-за этого? – прорычала я. – Ты ни капли не изменился. Все тот же эгоистичный мальчишка, который заботится только о своей королевской репутации!
Мне было все равно, что он теперь король. Аксила Муна нужно было поставить на место. Он не имел права злиться на меня за то, что я спасла чью-то жизнь.
От моих слов он отшатнулся, как будто я дала ему пощечину.
– Так вот что ты думаешь?
Вся боль, которую, как я клялась, преодолела с подросткового возраста, выплыла на поверхность.
– Да, Аксил. Разве не ты решил отмалчиваться после нашего расставания? Твой брат сообщил тебе, что я кусок мусора из Илистых Отмелей, а ты согласился и ушел. И даже не вернулся на следующий год. Не отправил ни единого письма. Ничего.
Его щеки горели от стыда, покраснение заливало шею.
– Я не соглашался. – Его голос был тихим, и он выглядел испуганным, широко раскрыв глаза, когда начал нервно заламывать руки.
Я отрывисто рассмеялась.
– Молчание и вид твоей спины, когда ты уходил, были достаточным тому подтверждением.
Он нахмурился.
– Ты ненавидишь меня. Я провел все эти годы, не переставая любить тебя, а ты ненавидишь меня? – казалось, он поражен.
Его слова словно пронзили мое сердце стрелой. Теперь я полностью села, выпрямившись, радуясь, что не чувствую боли в ребрах, но ощущаю ноющую боль в душе от его слов. Я была одета, пусть и в белый лечебный халат, и поэтому я соскользнула с кровати и заковыляла к нему, проверяя состояние лодыжки. Чувствительно, но совсем не так, как прежде. Это заставило меня задуматься, как долго я была без сознания, но в этот момент мне было уже все равно.
– Любить меня? – вместо того чтобы испытывать радость, я чувствовала разрывающую меня, как никогда прежде, ярость. – Ты думаешь, что, уйдя после тех двух месяцев в лагере…
– Я…
– НЕ ПЕРЕБИВАЙ МЕНЯ! – закричала я, как обезумевшая, вложив в свой голос доминирующую силу, и его глаза широко распахнулись. – Я ждала пять лет, чтобы сказать тебе это, Аксил Мун, ты дашь мне сказать правду!
Аксил выглядел напуганным мной, и в глубине души мне было от этого хорошо. Я хотела, чтобы ему было больно. Я придвинулась к нему поближе, чтобы смотреть ему прямо в глаза, рассказывая, что он со мной сделал. Он выглядел так, словно ему стало больно еще до того, как я открыла рот.
Прерывисто вздохнув, я выдержала его взгляд.
– Я мертва внутри из-за тебя, Аксил.
Агония исказила его лицо, и он отшатнулся к стене, ударяясь спиной. Я подалась вперед, снова подходя ближе, чтобы протянуть руку и коснуться его сердца. Я положила ладонь на его грудь, как делала это много раз тем летом. Ощущение бешеного, хаотичного биения заставило меня почувствовать себя хорошо.
– Я любила тебя каждой частичкой своей души. Она всецело принадлежала тебе, – сказала я ему. – Ты давал обещания, зная, насколько я была сломлена, потеряв родителей в таком юном возрасте. Ты сказал мне, что будешь моей семьей, – напомнила я ему.
Стыд обжег его щеки, но он молчал, позволяя мне договорить.
– А потом ты оставил меня. Выбросил, как мусор! – закричала я ему в лицо, отдергивая руку. – И теперь каждый мужчина, который пришел после тебя, получил мою тень, потому что тут ничего не осталось! – Я сильно ударила себя в грудь, когда моя волчица начала проявляться, и Аксил сделал то, чего я совсем не ожидала.
Он закрыл лицо руками и разразился рыданиями.
Искренние эмоции потрясли меня до глубины души, и я не знала, что с этим делать. Аксил Мун, король волков, не плачет. Он не слаб. Он не рыдает из-за женщины.
Или все-таки… И было ли это слабостью?
Я в шоке уставилась на него, когда он сломался, и часть меня хотела притянуть его к себе и сжимать так крепко, пока он не прекратит, но бóльшая часть хотела, чтобы ему было больно. Поэтому я развернулась и выскочила из комнаты, хлопнув дверью и оставив свое прошлое позади.
Причини мне боль один раз. И урок будет усвоен. Причини мне боль дважды… этого никогда не случится, потому что я не настолько глупа.
Аксил Мун отныне мертв для меня.
Я бросилась прямо на улицу через сеть коридоров и отыскала брата.
Он начал расспрашивать меня о том, как я сделала Элизу частью нашей стаи, но, увидев выражение моего лица, замолчал. Он протянул мне большой кусок лепешки, намазанный маслом, и у меня мгновенно потекли слюнки. Я вырвала ее из его рук, а затем проскользнула мимо него в свой гамак, не проронив больше ни слова. Я хотела побыть одна, наедине с собой, с самой вкусной в мире лепешкой и со своими глупыми чувствами. Некоторое время спустя я заснула, а на следующее утро проснулась ни свет ни заря. Костер догорал, а солнце едва выглядывало из-за горизонта.
Я вышла из палатки и обнаружила, что моя лодыжка теперь как новенькая.
Сайрус не поднял на меня глаз, подбрасывая
