Анастасия Бароссо - Притяжение страха

…Небо над ареной корриды, чуть подсвеченное наружными прожекторами, было черно-зеленым. И палевым, как редкий агат. Серебристо-желтый круг арены мерцал тусклым перламутром - над ним половинка луны растворялась в прозрачных облаках.

Юлия, заворожено созерцая все это, долго стояла на ступеньках между трибунами. Потом в благодарном восторге обернулась к тому, кто дал ей возможность увидеть все это.

Он сидел, ссутулив плечи, высоко на трибунах, недалеко от лестничного прохода. Очарованная красотой и необычностью ситуации, Юлия не заметила, как он дернулся, быстро убирая что-то в задний карман джинсов. Он спрятал глаза, опустил голову, завесив лицо влажными прядями темных волос. Эти его нервные руки, и поза, и все его жесты, грациозные и изломанные, словно он силился скрыть от окружающих страсти, съедающие его изнутри… боже, да ведь он просто стесняется! Стесняется ее и своих желаний.

От этого воздуха, напоенного запахом моря, от тревожного шума высоких платанов за каменными стенами, а еще больше - от недавнего удачного эксперимента с кудрявым очкариком, шальной, сумасбродный, опасный кураж вернулся к Юлии с утроенной силой.

«Какой, однако, бука!» - прищурилась она, разглядывая затихшего на пустых трибунах странного юношу.

Она стремительно сбежала по лестнице. Но, ступив на хрусткий светлый песок, невольно замедлила шаги… Она казалась самой себе такой маленькой и незначительной здесь, в этом храме убийства. И в то же время - защищенной от всей прежней, глупой жизни этими стенами, расходящимися вверх и в стороны, как раскрытые ладони какого-то большого языческого бога… Взглянув украдкой на Антонио - проверить, смотрит ли он, Юлия начала танцевать.

Под сумасшедший, ни на что не похожий ритм, раздающийся в голове или в сердце, она импровизировала движения матадора. Нереальной, полупрозрачной феей скользила по песку арены. Откровенно соблазнительно крутила попой, обтянутой голубыми джинсами. Высоко поднимала над головой тонкие руки, вставала на цыпочки, сильно изгибаясь в талии, как завзятый тореро. Она порхала, забыв обо всем, благодарная ночи, подарившей сразу и опасность, и избавление, и своему отчаянному решению, принятому еще в Москве. Признательная до сладкой, удушливой боли в горле этому мальчику, что сидит там, в одиночестве, боясь посмотреть на нее… И все-таки он смотрит. А как же! В пластике ей не откажешь, недаром в детстве семь лет кряду занималась хореографией.

Песок шуршит вместо маракасов, ритмично и томно, у нее под ногами. Юлия останавливается, смотрит на Антонио. И зовет его к себе, выразительно поманив обеими руками.

А он, чуть помедлив, поддается властному гипнозу. Поднимается со скамьи. Спускается по ступенькам и тоже выходит на освещенный луной круг. Медленно, словно во сне, он подходит к Юлии и… сгибается пополам, приставив к голове руки с выставленными вперед указательными пальцами. Да ведь это - рога! Юлия хохочет, довольная его выдумкой. И они начинают танцевать вместе.

Теперь они носятся по огромному песчаному кругу вдвоем, смеясь, изредка вскрикивая от восторга и шумно дыша. Юлия по-прежнему изображает матадора, а он, конечно же - быка.

Какое- то время они, представляя странный языческий танец, по сути, борются друг с другом. Кто кого?! Юлия, азартно и грациозно дергая перед странным юношей воображаемым плащом, ловко уворачивается от каждого его выпада, которые становятся раз от раза все яростнее. Потом уже он теснит ее, заставляя бегать, крутиться на месте и пугливо отскакивать от его ненастоящих, но от этого не менее опасных атак. Оба они уже потные, возбужденные и не совсем вменяемые, с раскрасневшимися лицами и сбитым дыханием, но никто не хочет уступать в этой нелепой и прекрасной затянувшейся схватке.

Наконец, Антонио сдается. Юлия понимает это, когда он, выпрямившись во весь рост, останавливается против нее на расстоянии пары шагов. Он тяжело дышит и, кажется, почти не видит ее - его глаза налиты кровью лопнувших сосудов, а ноздри раздуваются, словно у испуганного животного. Короткими, выразительными жестами он показывает ей, что нужно делать. И она понимает.

Делает плавный, невыносимо медленный шаг навстречу ему, неподвижно стоящему напротив. Медленно поднимает руку, изогнувшись, словно древко лука - вспомнила вдруг давным-давно виденную по телевизору корриду. И наносит резкий, короткий укол воображаемой шпагой в центр его блестящего от испарины лба.

Он смотрит ей в глаза примерно с минуту, не моргая и странно пошатываясь. И вдруг падает на колени. А потом, сразу - жестко утыкается лбом в песок, даже не пытаясь подстраховаться руками, висящим как плети вдоль тела. И медленно валится на бок. И лежит, не двигаясь, словно и вправду умер. Минуту. Две. Три. Окровавленная футболка, задравшаяся на смуглой спине, выглядит очень натурально. Чересчур.

- Антонио?

Никакой реакции… кажется, он не дышит. Боже. Испуг, холодный, как на осенней даче вода из-под крана, заставляет вздрогнуть. Прийти в себя. И мысленно выругаться. Ощущение такое, будто он и вправду… А вдруг?! Кто его знает? Недаром же сильно смахивает на наркомана. Только не это, Господи. Она подошла, опасливо опустилась рядом на колени.

- Антонио…

Юлия даже не успела испугаться - так внезапно и проворно он схватил ее, и, повалив на спину, упал сверху, придавив горячим телом. В кожу спины, обгоревшую вчера на солнце, холодные песчинки впиваются, словно крупный наждак, а его пальцы слишком крепко обхватили узкие плечи. Она вскрикивает от боли, отталкивает его, гневно сверкая глазами. Сначала он удивлен. А потом, понимающе улыбнувшись, гладит горящую кожу в крупных мурашках озноба, снисходительно разглядывая белые полосы, что остались на ней от его пальцев.

И вдруг, скользнув вниз руками и телом, задирает ей майку до самой шеи. И принимается жарко целовать грудь. И живот. И косточки бедер.

- Ай!!

Она снова вскрикнула. Опустила голову, пытаясь что-то разглядеть… На правом боку чуть выше бедра алеет длинная ссадина. За всеми сегодняшними приключениями она и забыла о том моменте, когда что-то острое проехалось по ней в давке. Завтра будет синяк. Он тоже смотрит на ранку, потом, испуганно, на нее… И Юлия опять принимается неудержимо хохотать, запрокинув голову к луне, плывущей в тонкой пленке облаков… Правда, быстро перестает. Потому что Антонио нетерпеливо спускается к ее ногам.

«А с фантазией мальчик!» - отмечает про себя Юлия, стараясь быть как можно более циничной. Теперь он целует и кусает ей колени в широких рваных прорехах джинсов. Как интересно. Она не помнит, чтобы когда-нибудь в жизни ей целовали колени… Да точно никто. Включая маму с папой - там были попочки, пяточки, локотки и все такое прочее. Наверное, от этого сейчас такое чувство, будто она в каком-то смысле теряет невинность. По крайней мере, ее коленки теряли невинность очень быстро.