Валерий Ковалев - Рукопись из Тибета (СИ)

Оно, в лице генерала Никитченко, его заместителей, а также куратора с Лубянки, монолитно высилось на трибуне, установленной по такому случаю перед зданием главного корпуса.

Между ним и застывшими в строю шеренгами, стояли пять накрытых кумачом столиком с текстами присяги и журналами для учинения росписи.

Для начала, откашлявшись в микрофон, генерал толкнул речь о мощи нашего социалистического государства и его победах, а также той славной лепте, которую внесли в них последователи Железного Феликса.

Затем потребовал от нас быть достойными чекистской славы, после чего приказал начать действо.

Его место тут занял здоровенный дядя в черной форме капитана I ранга, как мы узнали позже, то был заместитель по строевой части Александров. Поворочав головой в черной фуражке с позолотой на козырьке, он оглушительно заорал «Смир-рно! К принятию Присяги!».

На фланге задробили барабаны военного оркестра, к столикам прошагали несколько старших офицеров (дробь смолкла), обращаемых стали вызывать по спискам.

Рубя строевым, с автоматами на груди, каждый вставал у столика и брал в руки текст Присяги.

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников!..»

понеслись в небо ее первые строки.

«Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству!..»

отдалось эхом от краснокирпичных стен корпуса,

«Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами!..»

вразнобой частили на разные голоса дающие клятву.

«…Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся!» на высокой ноте завершали они, после чего брали в пальцы ручки, расписывались в журналах за то, что приняли на себя, делали поворот кругом, а потом возвращались в строй. Из которого вызывались очередные.

Непосвященному читателю покажется, что Присяга этот так, очередной красочный спектакль, которыми так любят военные обставлять «тяготы и лишения». На самом деле она хитрый правовой ход, после совершения которого, на любого рекрута распространяются законы военной юрисдикции.

За нарушение Присяги его можно измордовать, посадить и даже расстрелять. В зависимости от желания воинских начальников. Что я отлично знал из своей прошлой практики.

В очередной раз сей священный документ я исполнять не собирался. Хватит. За что боролись?

А потому, громко отбарабанив текст, про себя сказал «Волобуев, вот вам….», сделал героическое лицо и учинил не свою подпись.

— Стать в строй! — покосился на нее стоящий рядом полковник, вызывая очередного.

После присяги, определив оружие в пирамиды, мы с песнями отправились на праздничный обед в столовую, где употребили борщ из свежей капусты, макароны по флотски и компот, а оттуда на такой же концерт в клуб. Туда были приглашены московские артисты.

На следующий день всех присягнувших сфотографировали в криминалистическом классе объекта, а спустя еще два, каждому выдали малинового цвета с гербом СССР удостоверение. В нем значилось. «Имярек такой-то (воинское звание), является слушателем Высшей школы КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского, а ниже генеральская подпись и печать». Что всех воодушевило.

Мы почувствовали себя настоящими чекистами, и каждому захотелось поймать шпиона, только вот, как и где, было неизвестно.

Такому нас активно стали учить с 1-го сентября, перевезя для начала в Москву, к месту постоянного проживания.

Это был очередной секретный объект «Хавская», укрытый в хитросплетенье улиц на Якиманке[80]. Как и прежний, он был обнесен высокой оградой, с неприметным КПП, но отличался всеми благами цивилизации.

Там имелось уютное, гостиничного типа общежитие со столовой и кафе, в котором продавалось пиво, классы для самоподготовки в вечернее время, спортивные площадки с клубом и даже бьющий в центре фонтан. Все в зелени деревьев, подстриженной травы и цветочных клумбах.

А еще, в отдельном пятиэтажном корпусе жили и учились «собратья по оружию» из соцстран. Кубинцы, вьетнамцы, поляки и другие. Правда, все в офицерских чинах, не то, что мы, сирые.

Впрочем, обитать на объекте было совсем не обязательно. «Система» всегда отличалась демократизмом, если не было установки повально сажать граждан в лагеря или отстреливать, в связи с чем, нам предоставлялась широчайшая самостоятельность.

К тому имелась и вторая причина. Вычислять морально неустойчивых изначально, освобождая от них ряды, оставляя только «с холодной головою, горячим сердцем и чистыми руками». Как завещал Феликс Эдмундович.

И поэтому тем из нас кто был из Москвы или ближайшего Подмосковья, разрешалось жить дома, а иногордним снимать комнаты или квартиры. Тем более, что стипендия на первом курсе была 75 рублей. С добавлением по червонцу на последующих.

Родина всегда любила «вооруженный отряд Партии», мало в чем ему отказывая. За что и поплатилась. Но это совсем другая тема.

Мы же пойдем дальше. В плане диалектического развития.

Как я уже упоминал, 1 сентября начались занятия в Высшей школе. Эта кузница чекистских кадров, давшая Стране немало героев тайной войны, а в новой России политиков, олигархов и даже Президента, располагалась на Ленинградском проспекте. Рядом с Белорусским вокзалом.

Неприметное, в четыре этажа кубическое серое здание, затененное деревьями со стороны фасада и без вывески на входе, прятало за собой целый комплекс. В нем, скрытые от посторонних глаз, таились учебные корпуса с аудиториями и спецклассами, кафедры хитрых наук, клуб со спортзалом и подземным тиром, а также объекты прочей инфраструктуры.

Обучать профессии, с первых же дней нас стали активно и целеустремленно. Гражданские академии с университетами отдыхают.

В числе общественных дисциплин были научный коммунизм, марксистско-ленинская философия, политэкономия, а также общая и социальная психология, которые дополнялись всеми отраслями права. В числе же профильных — десяток номерных СД[81], плюс иностранные языки: китайский, английский и французский.